Мама Стифлера - Лидия Раевская

— Ты тоже копала?

— Да! То есть, нет… Но я точно знаю, что не выкопаю я могилу-у-у-у… — И завыла как голодный упырь.

Муж отобрал у меня лопатку, посмотрел на неё, отложил в сторону, и скомандовал:

— Одевайся теплее.

И мы пошли рыть могилу.

Рыть её мы решили в палисаднике у дома. Оставалось только найти — чем? Лопатка тут явно не прокатывала. Поэтому муж отправился на ближайшую стройку, и взял в аренду у таджиков лом. За пиисят рублей. И через пять минут вернул его обратно. Получив ещё десятку сдачи.

Ни лопатка, ни лом, ни даже, наверное, экскаватор, при такой температуре воздуха были тут бесполезны.

Тут я, осознав, что Масю я закопать не смогу, зарыдала так, что из вагончика выскочили таджики, и вернули нам остальные сорок рублей.

— Дим… А давай Маську в морозилку положим, а? Пусть в холодильнике полежит до весны, а потом мы её похороним…

Хорошая ведь идея? Да. Но муж почему-то отшатнулся:

— Ёбнулась совсем? Ещё под подушку её к себе положи. До весны. У меня другая идея есть. Щас пойдём, и поищем в газете объявления. Должна же быть какая-то служба для кремации животных?

Точно. А чо я сама не додумалась? Должна же быть такая служба. Ну, в теории. Должна.

И пошли мы домой, по пути зацепив из почтового ящика кучу бесплатной макулатуры с объявлениями.

Я сижу на стуле, шмыгаю носом, и требую:

— Громкую связь включи. Я тоже хочу послушать.

Димка кивает головой, набирает номер, и включает громкую связь:

— Здравствуйте! — раздалось из трубки, — Рады вас слышать. Кто у вас умер?

Апизденеть какой позитив. Рады они.

— Кошка. — Скорбно и сурово отвечает муж, давая понять радостному персонажу, что у нас вообще-то горе. Глобальное. — Очень хорошая кошка.

— Сколько?

Чево, блять, сколько?! Я что, Шариков что ли? Я что, котов душу пачками?!

— Одна.

— Сколько весит, я имею ввиду?

А я ебу? Никогда не взвешивала. Чо за вопросы?

Муж пожал плечами, и ответил:

— Ну, килограмма три, наверное.

А я ещё добавляю со своего места:

— Она у меня была такая… такая хрупкая…

И снова начинаю рыдать. Чтоб там услышали, и поняли, что нам не до лишних вопросов.

— Угу. — Ответили в трубке, и очень громко застучали на калькуляторе. Интересно, а по какой формуле они там чо высчитывают? Массу дохлого животного умножают на количество километров, которое предстоит проехать кошачьей труповозке от них до моего дома, и плюсуют туда температуру воздуха за бортом по Фаренгейту?

— Восемь тысяч пиццот рублей.

Я аж икнула:

— Сколько?!

— Восемь пятьсот. В эту сумму входит доставка тела животного к нам, кремация и упаковка праха в урну.

Я подумала, и уже открыла рот, чтобы согласиться, но муж меня опередил:

— Скажите, а мы сможем присутствовать при кремации?

— Нет. Мы находимся на территории военного завода, и посторонним вход воспрещён.

Тут я быстро передумала, потому что мне пришла в голову беспесды умная мысль, и я заорала:

— Да?! А откуда я знаю: может, вы приедете, кошку у меня заберёте, за углом выкинете, а в урну мне потом полкило говна запаяете?! Где доказательства?

Блять, чтоб мне сдохнуть, если вру… В трубке разве что фанфары не заиграли. Ну, такие, как на радио, когда на вопрос ведущего: «Как зовут внучку Деда Мороза?» какой-то эрудит неуверенно отвечает: «Снегурочка, да?» — такая хуйня сразу играет: тум-турурум-бам-бам, бля! «Да, да! Вы угадали! Вы выиграли билет в кинотеатр «Рига» на последний сеанс, завтра в три часа ночи!»

Ну вот, и тут такая же хуйня. Только фанфар не было.

— Да! Мы ждали этого вопроса! Вы совершенно правы! Вы, скорбящие хозяева любимца семьи, вы должны быть уверены, что в урне находится именно его прах! Да! Да!

Тут я вообще подумала, что персонаж там кончает.

И решила его обломать:

— Пизда! Давайте уже быстрее, у нас труп щас портиться начнёт.

— Да! — ещё раз крикнул агент кошачьего похоронного бюро, и в ажиотаже продолжил: — Только сейчас, и только в новогодние праздники, мы предлагаем нашим клиентам новую услугу: всего за три с половиной тыщи рублей мы снимем на видеокамеру как мы сжигаем вашего кота, и вы всегда сможете пересмотреть эту кассету в кругу семьи, чтобы предаться счастливым воспоминаниям!

И — пауза такая. И слышно, как ёбнутый похоронный агент дышит часто-часто. Непонятно даже: то ли он так рад, что осчастливил меня своей модной новогодней услугой, то ли всё-таки кончил.

— Идите нахуй. — Вежливо закончил разговор Дима, и положил трубку.

Мы ещё с полминуты помолчали, и я неуверенно предложила:

— В коробку, и на помойку?

Дима обнял меня за плечи, и мужественно кивнул:

— Так будет лучше.

Масю мы запихнули в коробку из-под DVD, написали на ней послание для бомжей: «Товарищи бомжи, в этой коробке нет нихуя полезного. Там дохлый кот. Дайте ему спокойно сгореть на свалке. Будьте вы, блять, людьми!», и отнесли кошкину тушку на помойку.

Конечно, в этот же день я поехала к заводчице персидских котов, и купила там ещё одного белого котёнка, который на сегодняшний день сменил уже пятерых хозяев из-за патологического нежелания срать в лоток, и до сих пор ещё жив только потому, что стОит бешеных бабок, и усыплять жалко, но это уже совсем другая история.

А ведь время действительно идёт по спирали. Возвращается старая мода на сапоги гармошкой, и корсеты со шнурками.

И очко сжимается при виде участкового, и шрам на жопе болит.

И дохлые коты в коробке из-под ДиВиДи…

Иногда они возвращаются…

Парик

31-10-2008 21:42

Эта грустная история началась в тот незабываемый день, когда моя подруга Сёма, с помощью гидропирита и нашатырного спирта попыталась сделать меня блондинкой, и одновременно лишить волос, что ей в общем-то удалось. В те далёкие девяностые дешевле было стать после облысения панком, чем купить парик. Парики, конечно, в продаже имелись. Полный Черкизовский рынок париков. Сделанных из чьей-то сивой мотни, и уложенных в причёску "Немытая овца". Наощупь эти парики напоминали мёртвого ежа, да и выглядели примерно так же. Только непонятно почему стоили нормальных денег.

Нормальных денег у меня в шестнадцать лет не было. У меня и ненормальных-то не было. Родители меня обували-кормили, а на карман бабла не давали, справедливо полагая, что я на эти деньги начну покупать дешёвое пиво и папиросы. Вернее, мама об этом только догадывалась. А папа знал это точно. Так что пришлось мне пару лет ходить в рваных джинсах и в майке с Егором Летовым, и ждать пока отрастут волосы. Волосы — не хуй, отросли, конечно. Тут бы мне возрадоваться, и начать любить и беречь свои волосы, ан нет.

Волосы, может, и отросли, но на мозг это не повлияло. Поэтому как только волосы начали собираться в тощий крысиный хвост — я вновь решила стать блондинкой. И на это раз без Сёминой помощи. Сёма в доме — это плохая примета. А я суеверная.

Блондинкой я стала. В салоне красоты, под руками хорошего мастера, который сделал из меня мечту азербайджанца, и напомнил, чтобы через три недели я вновь пришла к нему на покраску отросших корней.

— Обязательно приду! — Заверила я мастера.

"А вот хуй я приду" — Подумала я через пять минут, расплачиваясь с администратором.

И не пришла. Потому что краситься я твёрдо решила бюджетно, дома, краской "Импрессия Плюс", в цвет "нордический блондин".

До того момента я не знала как выглядят нордические блондины, но после окраски своих волос я узнала каким цветом срут квакши. Нордическим блондином они срут. Серо-зелёно-поносным блондином. Результат меня не то, чтобы не удовлетворил… Совсем даже наоборот. Он меня вверг в пучину депрессии и суицида. И я, горестно и страшно завывая на весь дом, пугая маму-папу и старого волнистого попугая Сникерса, поползла звонить Сёме. Наплевав на суеверия.

Сёма прониклась моей проблемой, и уже через десять минут она раскладывала на моём столе мисочки, кисточки и тюбики. Мне было всё равно, что она со мной сделает. Цвет лягушачьего поноса, которым теперь отливал мой златокудрый волос, подавил мою волю и желание жить.

— Такое говно ничем не смоешь. — Успокаивала меня Сёма, взбивая в миске что-то очень похожее на нордического блондина. — Такое или налысо брить, или закрашивать в чёрный цвет. Ты что выбираешь.

— Мне похуй. — Тихо ответила я, и всхлипнула. — Только не налысо.

— Тогда не смотри. — Сёма отвернула меня от зеркала.

Через час я стала цвета воронова крыла, если у ворон, конечно, бывают синие крылья с зелёным отливом. А ещё через два, при попытке расчесать волосы, они отвалились.

Вот и не верь после этого в приметы.

Порыдав ещё сутки, чем окончательно свела с ума старого Сникерса, я поехала на Черкизовский рынок за париком. За два года ассортимент париков не уменьшился, и даже цены на них стали на порядок ниже. Вот только выбор по-прежнему ограничивался моделями "Немытая овца" и "Гандон Эдита Пьеха". Я терзалась выбором часа два, пока ко мне подошло что-то маленькое и китайское, и не подёргало меня на куртку: