Семя ветра - Александр Зорич

Поврежденный файелант продолжал упорно идти вперед, и вместе с ним к «Панцирному Туру» приблизились еще три корабля Ганантахониоров. Без особой пользы осыпав его высокие, затянутые мокрыми дублеными кожами борта градом зажигательных стрел, южане врезались в лес весел, которыми ощетинился «Панцирный Тур». Легкие файеланты Ганантахониоров накрепко застряли среди переломанных весел. Это означало лишь одно: бежать им уже не удастся. Победа или смерть.

«Смерть», – бесстрастно подумал Ганфала, наблюдая, как высокие корабли Эльм-Оров окружают немногочисленных южан со всех сторон. Но зато не только правое крыло мятежников, но и их центр пришли в полное расстройство. У Стагевда было слишком много кораблей, чтобы они могли вступить в бой с Ганантахониорами одновременно. Но гонор и гордость Благородных Домов Алустрала влекут в бой всех – захватить богатый трофей, отличиться, заслужить похвалу отца, дяди, старшего брата. Ганантахо-ниорам суждено погибнуть. Но свою роль в сражении они уже сыграли. Потом Рыбий Пастырь перевел взгляд на «Черный Лебедь», который, возглавляя корабли Гамелинов и Лорчей, сейчас огибал место кровавой сечи. Стагевд явно искал встречи с ним, Надзирающим над Равновесием.

Ганфала мог зваться кем угодно, но только не трусом. Его рука ударила в гонг трижды. Это означало, что «Голубой Полумесяц» вступает в бой. Это означало, что гребцам пришло время выложиться без остатка. Потому что это их последнее слово. Потому что потом придет время говорить оружию.

«Голубой Полумесяц» и «Черный Лебедь» сходились нос в нос. На корабле Ганфалы не было огнетво-рительных труб. «Голубой Полумесяц» был предназначен Рыбьим Пастырем к совсем другой судьбе.

Ваарнарк знал, что означает маневр «Голубого Полумесяца». И кормчие кораблей Дома Орнумхонио-ров тоже знали это. Двадцать файелантов усмирили свой бег, а семь, пропустив флагман вперед, повернули налево – туда, где скучились в абордажном бою звенящие сталью корабли Эльм-Оров.

«Голубой Полумесяц» и «Черный Лебедь» протаранили друг друга на скорости самой быстрой колесницы. Лебединая голова на таране флагмана Гамелинов была некогда заклята соитием Стагевда и Харманы, но с сегодняшней ночи оно утратило силу, ибо с Хар-маной пребывал Последний Конгетлар. Бивень «Голубого Полумесяца», выкованный из цельного слитка небесного железа под неусыпным бдением Ганфалы, сокрушил лебединую голову, и она исчезла в роении тысяч раскаленных искр. Лучников «Черного Лебедя» обдало обжигающим фонтаном пара. Флагман Стагевда застонал от носа до окончаний кормовых весел, предчувствуя свою жестокую судьбу.

Вспышку и столб искристых водяных брызг видели все. Как и было условлено, на кораблях Орнумхо-ниоров разом взревели тысячи витых раковин. По лицу Стагевда разлилась мертвенная бледность.

Где, Хуммер его раздери, Артагевд?

На носовой площадке «Черного Лебедя» появились воины Орнумхониоров. Стагевд всмотрелся в вихрь стали. Среди прочих выделялись двое, рубящиеся плечом к плечу. Один ловко орудовал двумя парными топорами, второй сражался короткой облегченной алебардой с обоюдосторонним лезвием. По всему было видно, что эти двое стоят многих десятков. Выкормыши Ганфалы, безродные…

Эти мысли проносились в голове Стагевда под непрекращающийся рев раковин Орнумхониоров. И вдруг они замолкли. В следующий миг над проливом Олк воцарился огненный ад.

Файеланты южан разом превратились в огнедышащих драконов. На массивные пятипалубники Эльм-Оров, на трехъярусные корабли Гамелинов, на низкие абордажные галеры Лорчей обрушилось «черное пламя».

Чадящие огненные змеи жадно впились в борта и палубы кораблей. Там, где они встречали дерево сразу, оно вспыхивало, как солома. Там, где им пыталась воспрепятствовать медь, они уходили в воду длинными шипящими потеками и под ней загорались обнаженные дубовые доски. Гребцы на кораблях Орнумхониоров уже давно табанили, а теперь начали поспешно сдавать назад, чтобы не столкнуться со своими охваченными пламенем жертвами.

Скопище файелантов Эльм-Оров и Ганантахонио-ров, гремящих в буране абордажного боя, загорелось с восточного края. Сильный ветер быстро превращал корабли в бушующие неистовством вулканы огня.

Ганфала был доволен. У Ганантахониоров все равно не было надежды уцелеть. Палубы их кораблей разбухли от крови, их воины почти полностью истреблены, многие знамена с пегими тунцами уже сорваны проворными людьми Эльм-Оров. Но теперь это не имеет никакого значения. Все очистится пламенем. Все, кроме файелантов Орнумхониоров. Три десятка кораблей против цитадели Наг-Нараон – это уже почти честная игра. Почти, потому что перед ним, Ганфалой, больше не будет стоять могущество Стагевда и Харманы. Харманы – потому что в исходе столкновения флагманов видна работа Последнего из Конгетларов. Стагевда – потому что это уже его, Ганфалы, дело.

4

Смертоносные фонтаны, бьющие из жерл огнетво-рительных труб, наконец иссякли. Они исполнили свое назначение – породили пламя, и теперь оно, найдя благодатную пищу на кораблях мятежников, больше не нуждалось в подпитке. Вся первая линия флота Стагевда и корабли Эльм-Оров были обречены.

У Стагевда еще оставались силы, и немалые – вся вторая линия из пяти десятков свежих файелантов. Еще тринадцать кораблей столкнулись между собой при неловких попытках отвернуть от горящих кораблей первой линии, но серьезных повреждений они не имели и тоже чего-то да стоили.

Стагевд, быть может, сумел бы использовать свое численное преимущество, чтобы восстановить положение, но, как и предсказывал Ганфала еще в Молочной Котловине, в сердца Гамелинов вошел страх, и они больше не имели воли противостоять флоту Хранящих Верность. Но главным было не это.

Когда Стагевд, нервно постукивая побелевшими костяшками пальцев по перилам капитанского мостика, лихорадочно тщился принять какое-либо решение, на палубе «Черного Лебедя» появилась величественная фигура в белом облачении. Это был Рыбий Пастырь.

Стагевд видел, как стальной полумесяц на его посохе бьет неуловимой молнией и сразу же вслед за этим на палубу опускаются рассеченные тела Гамели-нов. И Гамелины тоже видели это. Если раньше они еще кое-как сдерживали натиск Орнумхониоров подле носовой мачты, то теперь они быстро откатывались назад. Никто не мог устоять перед мертвящим блеском Ганфалова посоха. Никто, кроме Стагевда.

Стагевд чувствовал, что его тело пробито насквозь, и эта рана сильнее любой, какую может нанести смертный человек при помощи тленного железа. Еще ночью древнее могущество начало капля за каплей покидать измененные магией органы и члены, и если вчера он был уверен в своем превосходстве над Ганфалой, то сегодня он уже ничего не знал наверняка. Но его люди, его Дом и еще четыре благоразумных Дома Алустрала вверились ему во имя спасения мира, и он не может сейчас отступить назад.