Ненависть - Иван Белов

Стрелок прочитал, хмыкнул и потребовал:

— Дай посмотрю.

Взял устройство, осмотрел, вооружился тонкой отверткой и вскрыл корпус с легким щелчком, открыв микросхему и набор проводков.

— Не сломается? — испугался Рудольф.

— Имеешь дело с профессионалом, — успокоил Стрелок. — Я однажды даже рацию разобрал. Собрать, правда, не смог, пришлось выбросить. Обычный спутниковый маячок, без подслушки, можешь расслабиться.

— И что делать?

— Ничего, — утешил бандит. — Получил деньги, изволь отработать, радиус у этой штуки совсем небольшой, значит имеем хвост. Это даже и к лучшему, чем больше народу на нашей маленькой вечеринке, тем лучше. Пошли, тебе надо выпить, мой рыцарь без страха и упрека.

Руди задержался у клетки. Медведь опустил лапы и плюхнулся на задницу, посматривая с испугом.

— Я тебя не обижу, — прошептал унтертан. — Ты и я, мы похожи, одни против этого сраного мира. Терпи братишка, я обязательно вернусь за тобой, — и поспешил за бандитом.

Приглушенные, истерично-надрывные вопли услышали, не успев войти в зал. Немногочисленные посетители собрались у окон, посмеиваясь и охая. Дирлевангер, покуривающий в гордом одиночестве, кивнул на стекло и поморщился:

— Полюбуйтесь. Интересно, откуда лезут такие придурки?

На улице разыгралось странное действо. С десяток старух и живописных бродяг, столпились напротив трактира, и нестройным хором помойных котов скандировали: «Господь вас покарает!», «Одумайтесь грешники!», «Вы всех нас погубите!». Верховодил цирком уродов, костлявый, огненно рыжий парень, в черном балахоне, вопящий громче всех противным, козлиным голосом. Немногочисленные прохожие шарахались от протестующих, как от процессии прокаженных. Все напоминало дешевую постановку бродячего театра, с режиссером неумехой, и олигофренами в главных ролях.

— Венька косоглазый опять за свое, мутит народ падла, — сказал бородач, попивающий чаек из блюдечка.

— Мало били скотину, — поддакнул пузатый мужик, с золотой цепочкой поперек пуза.

— Кто такие? — изумился Рудольф.

— Местный актив организовал акцию протеста против нашего похода в Мертвые земли, — откликнулся Вольф. — Думал обойдется, ан нет, пожалуйста.

— Кто на восток пойдет, смертушку свою найдет! — нестройно заскандировали на улице.

— Прикажите гнать эту шваль, герр гауптман? — безэмоционально спросил Мамчур.

— А как же свобода слова? — на секунду задумался Дирлевангер. — Хотя хер с ней, работайте фельдфебель, не выношу когда воют.

Мамчур плотоядно улыбнулся и вышел за дверь. Наемники, стоящие у машин, с азартом бросились исполнять. Заполошный визг резанул по ушам. Рыжий предводитель, бросил подопечных, и дал стрекача, высоко выбрасывая тощие ножки. Остальным повезло меньше. Солдаты врезались в ряды протестантов, раздавая пинки и тычки прикладами. Операция не заняла и минуты. Улица заблестела девственной чистотой.

— Странные люди, — поделился Руди впечатлениями. — Им какое дело, куда кто идет?

— Делать нечего, — предположил Стрелок. — Самое смешное, многие верят, что всякий уходящий в Мертвые земли обрекает себя на проклятие. За десятилетия сложился целый пласт мифологии, и для многих, на востоке, священная территория, куда нет доступа смертным.

— Шутишь?

— Отнюдь. Люди готовы верить самому дикому бреду, лишь бы он давал некую целостность их маленькому мирку. Людям нужно во что-нибудь верить.

— В чудодейственные свойства отрезанных рук?

— А почему нет? — на полном серьезе ответил бандит, и процитировал. — «Каждая деревня будет иметь свою секту. Если они захотят практиковать черную магию, мы не будем мешать. Мы будем поощрять любую форму раскола на оккупированных территориях. «.. За точность формулировок не ручаюсь, но суть передал верно. Чьи слова?

— Твои? — предположил Руди, чуя подвох.

— Твоего обожаемого Адика. Посмотри при случае выдержки из речей, выяснишь много интересных деталей. Тонны грязного, арийского бельишка. Планы освоения восточных окраин германской империи. И знаешь, у них получилось. Обратил внимание сколько в городе храмов?

— Много. Это плохо?

— Ни коим разом, если церковь едина. А у нас теперь шесть независимых церквей, каждая со своим патриархом. Лижут задницу немцам, пудрят пастве мозги, обдирают до нитки, и это не считая тысячи сект. Можно молиться Сатане, Будде, марсианам, крохотным феям, стать язычником, или приверженцем религий африканских племен. Приноси кровавые жертвы, совращай детей, создавай армии фанатичных поклонников. Пути открыты, ограничения в прошлом. Каждый mydak может накатить литруху, и объявить себя новым пророком. Власти погладят по голове, даже денег дадут. Условие одно, ты должен учить последователей, что немцы народ господ, избранный богом. Вот новые веры и растут, как печень старого алкаша. Люди разобщены и запуганы, падальщики душ собираются стаями, и находят обильную пищу.

— Так они секта? — изумился Рудольф.

— Одна из многих. Появились лет двадцать назад, популярности особой не снискали, клянчат милостыню, воруют, промышляют разбоем. Распускают слухи о Мертвых землях, дескать ходить туда нельзя, все там проклято, запугивают народ страшными карами. Многие верят.

— Идиотизм, — развел руками Рудольф.

— А тут везде идиотизм, если ты не заметил, иная реальность, млятское зазеркалье. О Зульфат появился, обожди тут, — просиял Стрелок, и направился к азиату невесть откуда появившемуся в трактире.

Какое мне собственно дело? — пронеслась в голове быстрая мысль. — Пусть живут как хотят, каждый выбирают свою дорогу. Нельзя многого требовать от неполноценных народов. По большому счету их вина лишь в одном, они слишком долго жили без хозяйской руки. Возьмите животных. У крепкого крестьянина овцы упитанные, холеные, довольные, катаются как сыр в масле, отдавая хозяину шерсть. Ну и мясо иногда, не без этого. А если отпустить бедняжек на волю, они превратятся в тощих, грязных, диких, потихоньку вырождающихся тварюг. Сравнение не совсем корректное, но… Люди сами о себе позаботятся, а вот медведь на заднем дворе…

Мамчур еще не вернулся, его голос, похожий на тихие раскаты весеннего грома, доносился с улицы под взрывы смеха наемников. Обсуждали лихую операцию по разгону несанкционированного митинга. Руди, на мгновение, остался с Вольфом наедине. Упускать этот шанс настоящее преступление!

— Герр гауптман.

— Да, — Дирлевангер словно очнулся от сна.

— Разрешите доложить! — Рудольф с грохотом отодвинул лавку привлекая внимание трактирщика, вытянулся в струнку, и понизил голос до шепота. — Герр гауптман, сегодня утром я слышал, как хозяин этого грязного клоповника нелестно отзывался о немцах, и о солдатах вермахта в частности. Подозрительный тип.