Плющ на руинах - неизвестен Автор

Естественно, на протяжении всего пути я приставал к ней с расспросами о мире, лежащем к югу от королевств. Вот что - насколько можно верить ее словам - мне удалось узнать.

Большинство мутантов обитает в центральных и частично - западных районах континента. У мутантов нет единого государства или государств, а также крупных городов; их общество состоит из кванов (возможно, это слово - видоизмененное "клан"). Кван - это община, объединяющая население одного или нескольких близлежащих селений. На севере Диких Земель расстояния между кванами довольно велики, но к югу плотность населения повышается. Однако даже и там кваны живут достаточно обособлено, основные связи между ними - торговые; существует также обмен, который в мою эпоху назвали бы научно-техническим, и подчинение некоторым общим законам. У мутантов нет аристократии, как нет вообще наследственных разделений. Во главе кванов стоят кваиты - выборные лидеры, имеющие довольно широкие полномочия; власть их, однако, обычно ограничивает Малое собрание - что-то вроде совета старейшин. По особо важным вопросам жизни квана созывают Большое собрание, в котором может участвовать любой взрослый член квана. По вопросам, касающимся всех мутантов, собирают Совет Кваитов; первичная инициатива созыва Совета может исходить от лидера любого квана. Если особого повода не возникает, Совет все равно собирается раз в два года. Обычно Совет принимает общие для всех законы и координирует военную политику. Мутанты не воюют друг с другом: постоянная угроза вымирания и истребления научила их высоко ценить жизнь своих соплеменников. По той же причине не ведут они и кровопролитных завоевательных войн против внешних врагов, ограничиваясь активной обороной и набегами с захватом пленных, хотя всегда находятся горячие головы, мечтающие о покорении всего континента. На протяжении столетий подобные деятели несколько раз предпринимали попытки объединить мутантов в единое государство с сильной центральной властью, но всякий раз такие попытки приводили к междоусобным столкновениям, а потому теперь решительно пресекаются в зародыше.

Наиболее непримиримыми врагами мутантов являются королевства севера. На востоке, между страной мутантов и океаном, простираются джунгли, населенные дикарями, которые никогда не покидают свои леса. На юго-востоке начинается полоса бесплодных земель, отделяющая земли мутантов от джунглей и постепенно переходящая в пустыню, за которой, по слухам, тоже живут какие-то люди. На юго-западе находится негритянское государство совершенно закрытое кастовое общество с абсолютной монархией и сильными позициями теократии, по уровню технологий уступающее мутантам и северянам. Обычных белых там обращают в рабов, но мутантов предпочитают не трогать, считая, что им покровительствуют духи зла. Наконец, на юге лесостепь постепенно переходит в сплошные степи, где обитают кочевые племена, состоящие из мутантов и обычных людей. Кочевники - совершенные варвары, к тому же враждующие друг с другом; однако южные земли "цивилизованных" мутантов порой страдают от их набегов. Что находится дальше к югу, Эрмара не знала.

Мутанты, вынужденные постоянно бороться с внешним врагом и собственными физическими недостатками, с большим уважением относятся к науке и прогрессу. Они вообще ведут себя более разумно и прагматично, чем жители королевств; ведь и человек, в конце концов - ничто иное, как обезьяна-мутант, вынужденная компенсировать физическое несовершенство с помощью мозга. Их технологический уровень, таким образом, выше, чем у северян, однако до высокоразвитой цивилизации им все же далеко. У них есть машины, приводимые в движение водяными колесами, но использовать пар они не умеют. Не известно им также книгопечатание. Возможно, скоро они изобретут - если уже не изобрели - порох; тогда неустойчивое военное равновесие между мутантами и их врагами нарушится не в пользу последних. По понятным причинам, мутанты весьма искусны в медицине. Помимо собственных достижений, они сохраняют некоторые обрывки знаний цивилизации Проклятого Века; так, они имеют представление о генетике и радиации, хотя и не понимают механизма этих вещей. Эрмара подтвердила мне, что в Диких Землях еще существуют опасные радиоактивные зоны, хотя их довольно мало. Как оказалось, некоторые мутанты способны чувствовать радиацию, как обычный человек чувствует тепло; благодаря им в основном и установлены границы опасных зон.

Узнав, что мутанты уважают науку, я подумал, что могу быть полезен им своими знаниями, и осторожно выяснил у Эрмары, как ее народ относится к хроноперебежчикам. Но ее ответ меня разочаровал: оказывается, мутанты любят перебежчиков не больше, чем северяне. Правда, причина здесь не религиозная, а более рациональная: соплеменники Эрмары считают - и, надо сказать, они правы - что во всем, что случилось с миром, в частности, и в их мутациях, виноваты мы. Стало быть, и в этой стране для меня не было места.

Мутанты в целом нерелигиозны, хотя стопроцентные атеисты составляют меньшинство. Более распространена другая концепция: "есть бог или нет - мы не знаем, и нет нам до этого дела; во всяком случае, помощи от него не дождешься." Все это не мешает существованию множества суеверий и легенд о разных фантастических существах, лесных и водяных духах. Имеются и несколько религий, в основном возникших на базе конфессий, существовавших еще в мое время. Религиозная нетерпимость, однако, отсутствует. Церкви существуют на общественных началах и не имеют никаких привилегий; ни одна из них не считается главной.

Поскольку общество мутантов децентрализовано, у них нет постоянных силовых структур. Военные операции осуществляются сборными отрядами кванов, которые формируются по соглашению между кваитами. У каждого квана имеется своя милиция, следящая за порядком в своей общине; судьей является кваит или назначенное им лицо. Поскольку чего-либо типа федеральной полиции не существует, бегство в другой кван с высокой вероятностью спасает преступника от ответственности; поэтому искушению нарушить закон противостоят очень суровые наказания. Узнав об этом, я задал Эрмаре давно мучивший меня вопрос, как же она решилась не только помочь моему бегству, но и дезертировать из отряда; на это она беспечно ответила, что была в отряде единственной представительницей отдаленного квана, и вряд ли кто-нибудь сможет сообщить о ее преступлении ее землякам.

Однако это, конечно, не могло объяснить поступка Эрмары. Неужели любовь с первого взгляда, заставившая забыть о долге? При всем моем отвращении к подобной романтической пошлятине приходилось рассматривать и эту версию. Но Эрмара отнюдь не походила на взбалмошную истеричку, теряющую голову от мгновенно вспыхнувшей страсти. Да и поведение ее не походило на поведение влюбленной, она не делала никаких шагов к сближению. Ждала инициативы с моей стороны? Но я знал с ее слов, что в обществе мутантов установлена полная эмансипация. К тому же, если мутанты не кажутся нормальным людям симпатичными, то и люди вряд ли нравятся мутантам - у каждой расы свои идеалы... Что же тогда? Жест великодушия? Она поняла, что я заметно отличаюсь от обычного солдата с севера, и решила спасти меня от жалкой участи? Или же за всем этим крылась какая-то ловушка? Но Эрмаре и ее квану часть добычи полагалась на законном основании, ей незачем было похищать меня. Постепенно я даже стал стыдиться своих подозрений: ведь Эрмара полностью доверяла мне, хотя знала, как северяне относятся к мутантам, и не могла не понимать, что я мог бы, к примеру, напасть на нее, когда она спит.