Экслибрис. Лучшие книги современности - Митико Какутани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пьесы Шекспира определяют фундаментальные аспекты человеческого бытия, поэтому одно поколение за другим объявляет его классическим писателем, пропуская его произведения через призмы, отражающие социальные, политические и культурные интересы читателей. Многие критики эпохи Реставрации рассматривали Шекспира как общепризнанного драматурга, обращающегося к насущным проблемам, в то время как в эпоху Романтизма подчеркивали роль Шекспира как писателя, понимающего радости и разочарования любви. В последние годы ученые комментируют современность приемов Шекспира – смешение и преобразование жанров, слияние высокоразвитого искусства и популярных развлечений, разрушение «четвертой стены» – даже когда зрители восхищаются современностью его одухотворенных независимых героинь и эффектных персонажей, озабоченных проблемами самоопределения и множественных истин.
Одна из причин извечной привлекательности Шекспира заключается в том, что его пьесы исполняют – и постоянно переосмысливают – актеры, которые привносят в постановку собственный опыт. Как заметил в 2013 году в выступлении Николас Хайтнер, бывший художественный руководитель Лондонского Национального театра и известный режиссер-постановщик по пьесам Шекспира, «настоящий Шекспир» был «актером, который предлагает другим актерам бесконечное множество способов рассказывать его истории и становиться его персонажами», и его пьесы, как музыкальная партитура, «не станут музыкой без исполнителя».
Что же касается изменчивого и полного утрат мира, изображенного в пьесах Шекспира, то он кажется до странности знакомым и современному читателю. Политические пьесы (особенно «Ричард III», «Юлий Цезарь», «Макбет» и «Трагедия о Кориолане») исследуют развитие тирании и политического вероломства с остротой, которая находит отклик и в наши дни, когда автократии во всем мире лишь набирают силу, а демократия все чаще отступает.
В известной книге 1964 года «Шекспир – наш современник» польский критик Ян Котт представил пьесы драматурга в качестве зеркал, способных отразить историю нашего времени. Котт исследовал сходство между Шекспиром и такими представителями театра абсурда, как Беккет, Ионеско и Жене, утверждая, что пьесы «Гамлет» и «Король Лир» демонстрируют мрачный, бескомпромиссный и очень современный взгляд на мир как на иррациональное место, управляемое насилием и случайностью, место, где «только шуты говорят правду».
В Елизаветинскую эпоху, как и в наши дни, люди боролись с пугающими последствиями быстрого прогресса и глобализации. Благодаря печатному станку распространялась грамотность, исчезали традиционные классовые различия. Исследователи открывали мир, а астрономы стояли на пороге открытий, которые разрушили бы представление людей того времени об устройстве космоса.
Это была, как писал Котт, эпоха науки и инноваций и «самых великолепных архитектурных подвигов» – но также и эпоха религиозных войн, разрушительных политических распрей, опустошающих города эпидемий, растущей неопределенности и разочарования. Век, который заставил людей бороться с «расхождением между мечтами и реальностью; между человеческими возможностями и несчастной судьбой» – и в этом отношении тот век мало чем отличался от нашего.
Франкенштейн (1818)
Мэри Шелли
Под редакцией Дэвида Х. Гастона, Эда Финна и Джейсона Скотта Роберта
(Издательство Массачусетского технологического института, 2017)
Спустя два столетия после публикации роман Мэри Шелли «Франкенштейн» признали одним из краеугольных камней научной фантастики и современного жанра ужасов. Из него взяли начало бесчисленные современные истории о научных амбициях и вышедших из-под контроля технологиях – как, например, франшизы «Парк Юрского периода» и «Терминатор». Роман воспринимали как притчу об опасностях, подстерегающих мужчин, пытающихся узурпировать власть Бога или присвоить себе детородную способность женщин, и как аллегорию о западном империализме и ужасных издержках колониального общества и рабства.
Роман, который Шелли начала писать в возрасте восемнадцати лет, искусно выстроен в виде серии рассказов в рассказах и считается, как и «Грозовой перевал» Эмили Бронте, одним из самых новаторских произведений в английской литературе XIX века.
Как отмечают биографы, тема «Франкенштейна» на самом деле тесно перекликается с жизнью самой Мэри Шелли. От ее разоблачения как дочери Мэри Уолстонкрафт[59] и Уильяма Годвина[60], от радикальных политических и философских идей – до навязчивых мыслей о рождении и смерти из-за серии личных трагедий (мать умерла от послеродовых осложнений менее чем через две недели после рождения Мэри; первый ребенок Мэри умер, прожив всего двенадцать дней). Даже чувство отверженности, которое испытывает существо после того, как Виктор Франкенштейн бесцеремонно бросил его, могло быть знакомо юной Мэри: ее презирали за побег с женатым Перси, осуждал даже собственный отец.
В отличие от многих киноверсий роман ясно показывает, что настоящий монстр – Виктор, а не создание, которое он вызвал к жизни. Шелли винит здесь не столько саму науку, сколько беспечное стремление к инновациям без оглядки на последствия. Виктор виновен в несдержанном честолюбии и гордыне, а также в пренебрежении родительскими обязанностями и отсутствии сочувствия к «порожденному» созданию, обреченному на жалкое одинокое существование. Брошенное, отвергнутое всеми, кого встречает, создание вынуждено заниматься самообразованием (экранизации, как правило, опускают трогательные сцены, в которых оно узнает о людях, добре и зле, читая «Потерянный рай», «Страдания юного Вертера» и «Сравнительные жизнеописания» Плутарха).
Пренебрежение Виктора Франкенштейна к своему созданию – главная тема романа, опубликованного в 2017 году издательством MIT Press и «дополненного комментариями для ученых, инженеров и всевозможных создателей». Роман, как пишут редакторы книги, «побуждает к серьезным размышлениям о нашей индивидуальной и коллективной ответственности за воспитание продуктов нашего творчества и наложение ограничений на нашу способность изменять окружающий мир» – особенно важная концепция «в эпоху синтетической биологии, редактирования генома, робототехники, искусственного разума и регенеративной медицины».
В одном из примечаний указано, что угрызения совести, которые Виктор испытывает после того, как отчаявшееся создание начинает убивать людей, «напоминают чувства Дж. Роберта Оппенгеймера, когда тот стал свидетелем разрушительной силы атомной бомбы» и сказал знаменитые слова: «Я – смерть, разрушитель миров».
Маленькая бестолочь (2014)
Гари Штейнгарт
«Маленькая бестолочь» («Little Failure») Гари Штейнгарта – самые смешные мемуары, которые я читала. Трогательная, чуткая, дерзкая, искренняя и глубокая история о том, каково это – расти иммигрантом в Нью-Йорке 1980-х, история, подчеркивающая несомненный талант автора и его неугасимую любовь к языку.
Штейнгарту было семь, когда родители упаковали все имущество в две зеленые сумки и три оранжевых чемодана и перевезли семью из Ленинграда в Квинс, штат Нью-Йорк. Как и восхитительные романы «Супергрустная история настоящей любви» и «Приключения
