Экслибрис. Лучшие книги современности - Митико Какутани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стивенс всегда испытывал ужас перед беспорядком, тщательно выстраивая жизнь в соответствии с офисными привычками, и постепенно научился использовать воображение как инструмент для подавления хаоса вокруг себя. В итоге, как писала Ричардсон, «он смог преобразовать стремление к Богу, усвоенное от матери, в его обесцененную версию: в „наслаждение гармоничным и упорядоченным“».
Поэзия, «высший вымысел», стала для Стивенса заменой религии и, по его словам, «завершенностью жизни».
Щегол (2013)
Донна Тартт
Невозможно читать выдающийся роман Донны Тартт «Щегол», увидевший свет в 2013 году, и не думать о творчестве Чарльза Диккенса. Хотя роман назван в честь очаровательной картины с изображением птицы, написанной в XVII веке голландским художником Карелом Фабрициусом, персонажи и мелодраматический сюжет – несомненная заслуга автора. Донна Тартт пропустила через себя творения Диккенса и волшебным образом воплотила их в полностью вымышленном сюжете романа, написанного по мотивам трагических событий 11 сентября и в полной мере демонстрирующего ее талант рассказчика.
В этой книге мы видим взросление и достижения Тартт как писателя. В предыдущих работах она уже затрагивала центральные темы романа «Щегол» – утраты, смерть и хрупкость повседневной жизни. Но на этих страницах автор соединила напряженность захватывающего дебютного романа «Тайная история» (1992) со способностью, развитой в книге 2002 года «Маленький друг», – отображать внутреннюю жизнь своих персонажей с исключительной эмоциональной точностью. На самом деле, «Щегол» демонстрирует нам масштабный талант Тартт как писателя, способного и поднимать ряд сложных философских вопросов наравне с великими романистами XIX века, и показывать внутреннюю борьбу персонажей, как это делают многие современные авторы. В то же время она использует инстинктивное чувство настроения и места, чтобы создать предельно четкий портрет Америки в XXI веке. Тартт запечатлела укоренившиеся социальные обычаи жителей Верхнего Ист-Сайда в Манхэттене, ритмы Гринвич-Виллидж и «горячую минеральную пустоту» заброшенного района Лас-Вегаса, полного покинутых жильцами домов, выставленных на торги.
Как и в диккенсовских «Больших надеждах», в «Щегле» описано нравственное и эмоциональное воспитание сироты и некий таинственный благодетель. История начинается с события, которое делит жизнь тринадцатилетнего Тео Декера на «до» и «после»: он с матерью заходит в музей Метрополитен, где выставлена одна из ее любимых картин – «Щегол» кисти Фабрициуса, когда внезапно террористы взрывают бомбу. Мать Тео погибает при взрыве, и в хаосе мальчик импульсивно выхватывает картину из горящих обломков. Картина становится своего рода талисманом любви его матери, и нежелание сына вернуть ее в музей толкает его на серию все более опасных приключений, связанных с наркоторговцами, похитителями предметов искусства и гангстерами.
В этих приключениях Тео сопровождает его новый друг Борис – смешной, грубоватый, полный житейской мудрости парень, чье детство прошло в Австралии, России и Украине. Борис играет роль своеобразного Джека Доукинса[63] для Тео в роли Оливера Твиста. Борис – такой неугомонный, такой раскованный, такой совершенно реальный, – один из тех персонажей, что навсегда остаются в голове.
Некоторые сюжетные события в «Щегле» могут показаться смехотворно надуманными. Но Тартт использует совпадения и невероятные события, как это делал Диккенс, чтобы убедить читателей в непредсказуемости жизни и порой жестокой иронии судьбы. А также – чтобы зародить у них присущую большинству американцев веру в возможность начать все сначала, надежду на то, что никогда не поздно все изменить.
Демократия в Америке
Том первый (1835)
Том второй (1840)
Алексис де Токвиль
В 1831 году двадцатипятилетний французский аристократ Алексис де Токвиль и его друг Гюстав де Бомон отплыли в Америку, чтобы увидеть зародившуюся демократию, которая будоражила их воображение. Результатом девятимесячного путешествия стало классическое исследование Токвиля «Демократия в Америке» – книга, в которой острый репортерский глаз молодого автора сочетался с аналитическими способностями социального историка.
Токвиль, два деда которого были убиты во время террора, последовавшего за Французской революцией, беспокоился о том, что демократия может превратиться в новый вид тирании, но он также признавал демократию и эгалитаризм как веяние будущего. Они с Бомоном путешествовали верхом, на каноэ и пароходе по семнадцати штатам, беседуя с большим количеством американцев. И на основе многочисленных заметок Токвиль написал удивительно умную книгу, в которой поставил точный диагноз душевному состоянию американцев и указал возможности – и опасности, – присущие демократии как форме правления.
За полтора века до того, как социальные сети спровоцировали разделение людей по группам единомышленников, Токвиль описывал склонность американцев вступать в «маленькие частные кружки, объединенные сходством условий жизни, привычек и манер», чтобы «наслаждаться преимуществами личной жизни». Автор опасался, что такой эгоцентризм ослабит чувство долга перед крупным сообществом, открывая путь для своего рода мягкой тирании, которая «подавляет, ослабляет, лишает воли и одурманивает народ». Токвиль предсказывал, что это станет одной из возможных издержек общества, озабоченного материалистическим успехом, где люди настолько сосредоточены на приобретении «мелких и ничтожных удовольствий, перенасыщающих жизнь», что пренебрегают гражданскими обязанностями. Трудно себе представить, писал он, как человек, «полностью отказавшийся от привычки к самоуправлению, может преуспеть в правильном выборе тех, кто им будет управлять».
Токвиль был обеспокоен тем, что антиэлитарность в сочетании с нежеланием тщательно изучать квалификацию кандидата может сделать демократию восприимчивой к «шулерам всех мастей», которые поднимают шумиху, чтобы донести толпе то, что она хочет услышать. Опасность популизма, предполагал он, можно увидеть в действиях президента Эндрю Джексона, которого автор описал как «человека вспыльчивого характера и очень умеренных талантов», противостоящего «большинству просвещенных классов», – человека, который «топчет личных врагов, когда те встают у него на пути», даже с членами Конгресса обращаясь «с презрением, граничащим с оскорблением». Поведение Джексона на посту президента, писал Токвиль, «можно считать одной из опасностей, угрожающих дальнейшей работе этого правительства».
Токвиль написал удивительно умную книгу, в которой поставил точный диагноз душевному состоянию американцев.
Наиболее резко Токвиль отзывался о двух первородных грехах американцев: «алчности поселенцев», которую поддерживала «тирания правительства», в результате чего были изгнаны и уничтожены индейские племена; и рабстве, которое привело к «беспрецедентным зверствам, показывающим, что законы человеческие полностью извращены». Токвиль предсказывал, что рабство может привести «к самой ужасной из гражданских войн».
Среди бесчисленного множества других предсказаний,
