Femme fatale выходит замуж - Татьяна Тронина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нина ни секунды не жалела о том, что избавилась от ребенка Пересветова – он, этот ребенок, не вписался бы в стройную систему мироздания. Она вспоминала тот злосчастный день, когда фамм фаталь Ложкина явилась на их с Юрой свадьбу в каком-то вычурном платье, сильно смахивающем на наряд невесты, и тем самым поставила Юру перед выбором, – так вот, Нина вспоминала этот день почти с благодарностью, потому что Юра выбрал не ее.
Очень хорошо, что сразу же, без всякой жалости и сомнений было сломано то, что все равно сломалось бы рано или поздно.
Пора – в один прекрасный день решил Платон Петрович Крылов.
Нина сошлась с Гурьевым, Веленская поняла, какую ценную сотрудницу она потеряла в лице Жанны, Карина с Полиной забыли о прошлых обидах, тем более что, по слухам, у Карины появился некий мужчина, согласный усыновить ее Костю-Котика, а Полина, опять же по слухам, сильно поссорилась с мужем и теперь в курилке утверждала с пафосом, что «Жанна была права», и даже обещала сбросить с себя «ненавистные цепи брака».
Словом, в начале июля Жанна вернулась в Москву, двумя неделями позже Артура Потапенко.
Наконец наступил тот самый день – Жанна, прибыв на поезде в Москву рано утром, заехала к себе домой ненадолго, чтобы принять душ и переодеться, а затем прямиком отправилась в «Минерву-плюс». Она волновалась и боялась, накатывали волной печальные воспоминания, она радовалась встрече со своими беспечными друзьями Сидоровым и Айхенбаумом и многому другому…
У сталинской многоэтажки Жанна оказалась около десяти, впрочем, Крылов бы не стал ругать ее за опоздание – как-никак человек только что с поезда.
Вход в здание сторожил новый охранник. Долго и придирчиво изучал Жаннин пропуск, затем позволил ей пройти через «вертушку».
Не без дрожи она поднялась на двенадцатый этаж, прижала карточку к датчику.
– О, Жанна! – удивленным и даже радостным голосом воскликнул Барбарисыч, махнул ей рукой. – С прибытием!
– Боренька, здравствуй, – ответила она тоже с некоторым удивлением. Нечаев буквально сиял от благодушия. Жанна еще не знала о том, что Барбарисыч окончательно и бесповоротно расстался с Зиной Рутковской. Даже более того – нашел новую женщину. Роман этот был окутан завесой тайны – о своей избраннице охранник не любил распространяться, правда, упомянул однажды в разговоре с Гурьевым, что «она настоящая красавица, не то что некоторые» и что «у нее ребенок, но разве ребенок может быть препятствием?».
Жанна зашла к себе в кабинет.
– Жанка! – завизжала Карина, закрутившись в кресле. – С прибытием! Ну наконец-то… А у меня столько новостей, столько новостей…
Карина вела себя как ни в чем не бывало, словно и не было той размолвки, что произошла между ними перед отъездом Жанны в Питер.
Далее Жанна отправилась к Крылову.
– Жанночка! – ахнула Полина. – Привет, как дела?..
– Хорошо. – «Что это с ними со всеми?..»
– Слушай, а мы без тебя тут буквально погибаем! Веленская вчера заявила, что ты одна трех новых сотрудников стоишь…
– Что, много новых?
– Трое. Новый системный администратор, и в бухгалтерию двух сотрудниц еще взяли… Да ты иди, Платоша тебя уже ждет!
Платон Петрович Крылов вылез из-за стола и по-отечески обнял Жанну.
– Вот она, красавица наша… Как он, наш город на Неве?.. Из филиала звонили – исключительно хорошие отзывы о тебе! Кстати, Потапенко приехал такой злющий… – понизив голос, игриво сообщил президент. – Так ему и надо! Я все, все знаю!
– Ну да… – машинально улыбнулась Жанна. Ее не покидало ощущение, что видит сон. И в этом сне все хорошо, все друг друга любят, нет обид и зла… Нет прошлого.
В коридоре Жанна нос к носу столкнулась с Ниной.
– Привет, – равнодушно сказала Нина и прошла мимо. В светлом платье, туфельках на высоких каблуках, спокойная и… веселая.
– Добрый день, – не сразу ответила Жанна.
Она так и осталась стоять, словно пораженная громом. Смотрела и смотрела на мозаичное панно «Битва при Грюнвальде», словно именно на нем была зашифрована разгадка всего происходящего.
В первый раз после смерти Юры тоска начала потихоньку отступать…
Больше всего ее приезду обрадовались, конечно, Сидоров с Айхенбаумом.
Обрадовались настолько, что вечером отправились в парк Горького, втроем, беспечные, словно подростки…
Там, в парке, царило безумное, безудержное, бессмысленное веселье, которому нельзя было не поддаться. И Жанна – с некоторым усилием, преодолевая раскаяние, – тоже поддалась ему.
Катались на каруселях, еще на каких-то немыслимых аттракционах, визжали, кричали, потом стреляли в тире, Айхенбаум выиграл для Жанны огромного розового медведя, далее оседлали водные велосипеды, едва не утопили мишку… И все время смеялись точно сумасшедшие.
Уже в темноте, при зажженных фонарях, бродили возле пруда с лебедями. Жанна прижимала к себе плюшевого медведя.
– Господи, сколько нам лет, а мы все как дети… Надо избавляться от этого инфантилизма! – произнес Сидоров несколько охрипшим голосом.
– Зачем? – возразил Айхенбаум. – Я тебе вот что скажу – все глупости в мире делаются именно с серьезным видом.
– Какая погода… – вздохнула Жанна. – А в Питере все время дул ветер.
– Да, в этом плане Москва комфортнее, – важно согласился Сидоров. – Я такую погоду называю «сливочной». Когда не жарко и не холодно, воздух как будто обволакивает тело…
– Пошли на «чертово колесо»? – предложил Айхенбаум. – Мы там еще не были.
– Пошли! – обнимая медведя, закричала Жанна.
– Жанна, Жанна, самая красивая на свете… – Сидоров с Айхенбаумом полушутя, полусерьезно принялись обнимать ее. – Жанна, наша мечта!
– Ай, пустите… Мишку раздавите!..
На «чертовом колесе» у нее зазвонил телефон. На экране высветился номер Ремизова. Ну да, одиннадцать – он каждый вечер звонил ей в одиннадцать, и они болтали с ним о всякой чепухе, обо всем подряд…
Поколебавшись мгновение, Жанна нажала на кнопку «отбоя».
– Кто? – ревниво спросил Руслан Айхенбаум.
– Да, кто там домогается нашей Жанны? – подхватил сурово Яша Сидоров.
– Не ваше дело! – злорадно ответила она.
– Ах, так, ну, мы тебя сейчас вниз сбросим!
Они возились, трясли кабинку – та как раз уже поднялась над деревьями, и стали видны Москва-река и освещенный Крымский мост.
Жанне вдруг стало страшно, и она завизжала…
– Перестаньте… Перестаньте, я боюсь!
Высота снова напомнила ей о Юре.
С трудом Жанна дождалась, когда кабинка наконец опустится вниз.
– Трусиха! – стали дразнить ее друзья.
Жанна истерично засмеялась. О, эта смесь тоски и дикой, животной радости… От этого можно было действительно сойти с ума.