Femme fatale выходит замуж - Татьяна Тронина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Скоро ты вконец испортишь себе желудок, и я буду варить тебе диетические супчики… – пробормотал он, с тоской глядя в светящееся нутро СВЧ-печи.
– Перестань! – Жанна кинула на него подозрительный взгляд. – Ты опять?
– Ничего я не опять… Просто не понимаю, как такое можно есть.
– Тогда пей чай.
Чай у нее был хороший, ничего не скажешь. Дорогой, из красивой жестяной банки, и пах жасмином.
Жанна закурила и села напротив. В кокетливом фартучке, с золотыми кудрями, с дымящейся сигаретой на отлете. В первый раз он заметил морщинки у ее глаз.
«Я спасу ее, – мрачно подумал Марат. – Ничего не пожалею для нее… В конце концов, терять мне уже нечего! Она себя губит. Они ее губят!»
Кто были эти «они», Марат для себя не стал уточнять, и так было ясно – окружавшие Жанну мужчины. Подруги – мерзкие крашеные куклы. Начальство, которое посылало ее невесть куда. Город. Телевизор. Витрины глупых бутиков… Но больше всего, конечно, мужчины. В первую очередь – Сидоров с Айхенбаумом. Марат видел их, видел, как они вились вокруг нее.
– У тебя что-то болит? – неожиданно спросила Жанна. – У тебя лицо такое…
– Да вроде нет… Чай горячий. – И, чтобы побыстрее сменить тему, добавил с искусственным оживлением: – А знаешь, я тут твою мать недавно видел!
– Где?
– Ну, в телевизоре, где ж еще!
– И как она тебе? – без всякого интереса спросила Жанна.
– Потрясающе! На вид – лет сорок, от силы…
– Ей пятьдесят два.
– Серьезно?.. И голосище у нее!.. Слушай, а отец-то твой где?
Жанна затушила сигарету, тоже отхлебнула из чашки.
– Отец? Откуда ж я знаю, где отец… Я его давно не видела. Может, умер уже… – заметила она с раздражением.
Жанна достала из микроволновки стеклянную посудину, внутри которой булькала и пускала пузыри густая масса.
– Черт, кажется, перегрела… Ты точно не будешь?
– Да ладно уж, попробую… Ты видела, в соседнем дворе фонтан сделали?
– Фонтан? Настоящий?
– Ну да! Там, значит, рыбы такие, с разинутыми ртами, и девица с кувшином. У рыб изо рта и из кувшина вода льется. Напор, правда, слабоват! Девица, кстати, очень на твою мать похожа… Я даже подумал – не с нее ли лепили? Но не она, точно.
– Я обязательно схожу посмотреть. А вот в Петергофе…
Она принялась рассказывать о пригородах Санкт-Петербурга, но Марат ее почти не слушал.
«Она говорила, что Айхенбаум боится всего непонятного, таинственного. Мистики он боится! А Сидоров… Сидоров очень не любит быть битым. Грубой физической силы опасается! Надо это как-то обыграть, обставить поинтереснее… Вон в кино – соперники плетут всякие интриги. А чем я хуже? Надо напугать их, напугать так, чтобы они поверили!»
О том, что будет, если Сидоров с Айхенбаумом проигнорируют его угрозы, Марат старательно не думал, словно не хотел заглядывать так далеко. И лишь некий холодок вился у него между лопаток, щекотал кожу…
Вечером следующего дня он отправился к сталинской многоэтажке, месту ее работы. Опять стоял возле троллейбусной остановки, наблюдал издалека за входом. Изредка, точно воришка, поднимал глаза – туда, на двенадцатый этаж, пытаясь отыскать тот балкон…
Неразлучная троица вышла из дверей вместе, разъехались – каждый на своей машине.
На второй вечер картина повторилась, а на третий – Сидоров, Айхенбаум и Жанна отправились пешком в кафе неподалеку. Марат последовал за ними. Соперники были в светлых костюмах: Сидоров в светло-бежевом, Айхенбаум – зеленоватом, фисташковом. Ботиночки у обоих стильные, явно не на рынке купленные… У Марата заныло сердце – у него не было ни таких костюмов, ни такой обуви. «Ну ничего… – с яростью подумал он. – Вы у меня еще попляшете!» Он ненавидел этих лощеных красавцев, которые отнимали у него Жанну.
В кафе Марат, конечно, заходить не стал. Но, на его счастье, троица расположилась возле окна, можно было продолжить наблюдение снаружи.
Жанна улыбалась, а Сидоров с Айхенбаумом наседали на нее с обеих сторон. Лезли из кожи вон, оживленно говорили что-то, хватали за руки…
Марат стоял в тени цветущей липы, вдыхал ее аромат, а глаза предательски щипало. Жанна, неужели ты не замечаешь, насколько отвратительны эти типы, склонившиеся над тобой?..
Он вспоминал, что Жанна рассказывала о них (а она много чего успела сообщить – тогда еще, до своего отъезда), и постепенно у него сложился план. Довольно простой, но тем лучше… В этом деле перемудрить – значило все испортить.
Официант принес троице заказ. Марат вгляделся – опять какая-то вычурная дрянь на тарелках. Жанна, не ешь!
Но она ела с аппетитом и в то же время небрежно, изящно – отрезала куски, обмакивала в красно-оранжевый соус, клала себе в рот. Запивала красным вином, вон бутылка на столе…
Пошел дождь – сначала моросил неуверенно, а потом перешел в настоящий ливень. Марата не спасала даже липа, под которой он стоял. Промокший и злой, он наблюдал за троицей, пока пелена дождя окончательно не скрыла от него происходящее. Только тогда он ушел…
– Ноги вытирайте! – раздраженно произнесла Людмила Климовна, техничка. – Ишь, сколько песка на подошвах притащили…
– Людмила Климовна, на моих подошвах песка не может быть по определению – я ехал в машине, – огрызнулся Яков Сидоров.
– И зонтами, зонтами тут не трясите!
– Будет вам, Людмила Климовна! – сердито произнес Руслан Айхенбаум. – Никто не виноват, если второй день льет как из ведра…
Они с Сидоровым направились по коридору к своему кабинету.
– Зина, доброе утро… Артур, привет! Кариночка, чудесно выглядишь…
– В самом деле, хорошо выглядит! – прошептал Руслан. – Говорят, у нее роман… Любовь украшает женщину! Николай Ионович, доброе утро…
– Русик, ты скотина, – вдруг сказал Сидоров, когда они оказались у себя. – Ты думаешь, я не догадался, что это твои шуточки?
– Какие еще шуточки? – недовольно буркнул Айхенбаум, садясь в вертящееся кресло. – Слушай, ты не в курсе, где у нас сведения об отгрузке?
– К черту отгрузку… Это ведь ты мне звонил вчера?
– Когда?
– Вчера, в половине двенадцатого!
– Нет, я тебе не звонил, – отрицательно покачал головой Айхенбаум. – А что?
– Да какой-то ненормальный… – с досадой произнес Яков Сидоров. – Позвонил и сказал, что убьет меня, если я не отстану от Жанны.
– Серьезно? – мрачно произнес Руслан.
– А зачем мне врать? – разозлился Сидоров. – Голос такой тихий, неприятный и… как будто всерьез человек говорит! Нет, конечно, это был не ты…
– Вот дела! – растерянно пробормотал Руслан Айхенбаум.
– Он не просто обещал меня убить, а… Знаешь, этот тип сказал – «изобью до смерти». «Ты упадешь, а я буду колотить тебя ногами по голове, пока она не треснет, точно кокосовый орех, и мозги смешаются с кровью…» – Сидоров машинально прикоснулся к вискам и поморщился.