Благородство ни при чем - Люси Монро

Эллисон кивнула:

– Она попросила назначить ей встречу с мистером Клайном, но я спросила, сможет ли она отложить ее до сегодняшнего дня. Мистер Клайн обычно очень занят сразу после командировки. И мисс Ричардс легко согласилась подождать.

Эллисон распрямила спину и погладила блокнот. «Интересно, кто-нибудь еще заметил, как нервничает персональная помощница президента?» – подумала Вероника. Теперь Эллисон уже не знала, правильно ли сделала, отложив визит Вероники к Клайну, и пыталась свалить вину на самое Веронику, говоря о той легкости, с которой она согласилась ждать.

Маркус кивнул, но Эллисон на него не смотрела. Она смотрела на Клайна, который раздраженно воззрился на личную секретаршу:

– Вы могли бы спросить, что нужно Веронике.

– Я пыталась. Она сказала, что хочет поговорить именно с вами.

Даже пребывая в полном смятении, Вероника не могла не отметить, с какой завидной выдержкой Эллисон отметает все упреки босса и не сжимается от начальственного гнева.

Маркус открыл черный кейс, вынул умещающийся на ладони органайзер и включил мини-компьютер.

– Назовите фамилии сотрудников – членов команды по новому продукту.

Вероника решила, что обращаются к ней, и перечислила членов группы маркетинга и двух конструкторов, чьи письма она тоже получала.

Вероника сама поразилась тому, что способна говорить нормальным голосом. С этим подонком! Как он смел использовать ее страсть к нему для ведения расследования?! Все это просто отвратительно.

Ее тошнило. Тошнило от обиды и боли.

Маркус делал пометки электронным пером на экране мини-компьютера.

– Четверо из тех, кого упомянула Ронни, в моем списке подозреваемых, – сказал Маркус, обернувшись к Клайну.

Клайн мрачно усмехнулся:

– Четверо лучше, чем пятнадцать, как вы вчера сообщили в отчете.

– Список подозреваемых? – Вероника понимала, что говорит как идиотка, но сейчас все до нее доходило очень медленно. Он составил список из пятнадцати фамилий? – А я была в этом списке?

Она пожалела о том, что задала этот вопрос, еще не договорив его до конца, но слово не воробей – вылетит, не поймаешь.

Мистер Клайн скривился, как от боли. Маркус был мрачнее тучи. Веронике казалось, что лицо ее треснет, словно тесная маска, при малейшем движении.

– Так я была в этом списке, не так ли? – все же спросила она и посмотрела Маркусу прямо в глаза.

Он кивнул. Он пытался что-то сказать ей взглядом, но она больше не желала принимать от него никаких личных сообщений, в какой бы форме они ни были сделаны.

– Да, но на сегодня вы вычеркнуты.

Должна ли она радоваться этому обстоятельству? Он только что подтвердил, что подозревал ее, занимаясь с ней сексом в пятницу вечером.

– Отчего же? – Неужели этот визгливый голос действительно принадлежит ей? – Может, я и есть та самая шпионка и принесла это сообщение лишь затем, чтобы отвести подозрение от себя?

К чему она пошла по пути самоуничтожения? Если Маркус не думал в этом направлении, зачем она его надоумила?

Эмоции взяли верх над разумом, и ей надо было срочно их усмирить. Потом будет время зализывать раны, бросать ему обвинения, а свою голову посыпать пеплом. Но не сейчас.

Она должна помочь ему найти виновного, тем самым доказав, что шпионила не она.

Бен примирительно зашикал, впервые за время совещания обратив на себя внимание.

Он весело подмигнул ей, словно она только что очень удачно пошутила.

– Не надо так говорить. Никто не поверит, что такая милая девочка может продавать корпоративные секреты. Черт, любой, кто увидит ту развалюху, на которой ты ездишь, сразу поймет, что, кроме зарплаты, у тебя нет ничего за душой.

Только не тот, кто желает думать, что она виновна. Маркус.

И у него есть основания сомневаться в ее невиновности. Полтора года назад она сделала именно то, в чем ее никак не мог бы заподозрить начальник безопасности.

У нее были веские причины так поступить. Но никто из участников сделки не думал на ней погреть руки. Алекс хотел уничтожить компанию, в которой работали сотни людей, только ради личной мести. Сделай он то, что задумал, едва ли был бы счастлив от содеянного и вряд ли его брак не закончился бы разводом. Если учесть, что его жена была дочерью владельца той самой компании, которую он стремился разорить.

И Веронике нужны были деньги, чтобы спасти жизнь Дженни и начать новую жизнь – уже с ребенком. Да, средства для достижения этих целей были не самыми лучшими, и она не переставала терзаться по этому поводу. Но разве Маркус может это понять? Конечно, нет. Иначе он не стал бы делать ее объектом своего расследования. Она поделилась с ним самым сокровенным – и получила в ответ лишь ехидную насмешку над собственной доверчивостью.

Она рассказала ему о родителях, о Дженни, но это не развеяло его сомнений. Что он думал? Что она продаст секреты компании, для того чтобы оплатить обучение сестры в колледже?

Его молчание во время этого допроса говорило о многом.

Веронику лихорадило. Она понимала, что должна покинуть кабинет, прежде чем потеряет контроль над собой.

– Если у вас больше нет ко мне вопросов, я бы хотела уйти.

Она начала подниматься, но Маркус положил ей руку на предплечье. Она с трудом удержалась от того, чтобы не отшвырнуть ее. Она осталась сидеть с видом холодного презрения. По крайней мере она надеялась, что выглядит именно так. Если испытываемые ею страдания выдавали ее глаза, то лучше бы ей умереть.

– Еще минуточку.

Вероника кивнула. Она боялась говорить, чтобы голосом не выдать себя.

– Можно мне получить такой же доступ к почте, какой имеете вы?

– Нельзя без разрешения Джека.

– Он в списке, – сказал мистер Клайн. Маркус нахмурился:

– Мы не можем действовать через него. Мне придется использовать вашу систему для расследования.

Чтобы Маркус постоянно сидел у нее в отсеке после того, как он поступил с ней? Она этого не вынесет. Вероника проглотила комок, застрявший в горле.

– Хорошо. Что-то еще?

Она должна уйти отсюда. Прямо сейчас. Маркус убрал руку.

– Не теперь. Если мне придет в голову что-то еще, мы могли бы обсудить это за ленчем.

Он думает, что после всего она пойдете ним на ленч? Может, с его самомнением он полагает, что она еще и спать с ним будет?

Она хотела послать его к черту. Здесь, при всех. Наступить каблуком ему на ногу и вдавить острую шпильку прямо в мягкую кожу его ботинок. Ей хотелось вылить теперь уже остывший кофе ему на голову – на наглую блондинистую голову, но она не сделала ни того, ни другого.

Она встала и пошла к двери.

– Вероника, – окликнул ее мистер Клайн. Она остановилась на полпути к двери.