Долина дракона - Ванда Алхимова

— И… то… пора…топора…

— Тогда, — поправила Мэрид, знавшая сказку наизусть.

Дикий, развалившийся на другом краю дивана, хмыкнул. Он наблюдал, как плавно движутся белые руки, скользя гребнем по светлым прядям. А еще — как играет солнце на рыжих косах.

— Зачем читать такую глупую сказку? — спросил Дикий.

Финела с радостью отложила книгу и широко улыбнулась. У нее уже начали меняться молочные зубы и не хватало обоих верхних клыков.

— Это хорошая сказка, я очень любила ее в детстве, — возразила Мэрид. — Она занятная.

— Она лживая. Вот говорится, что медведь помог королевне — посадил себе на спину и повез на Хрустальную гору. А по правде, если бы она встретила в горах медведя, он бы ее сожрал.

Финела согнулась пополам от хохота.

— Но это был волшебный медведь, заколдованный принц, — смутилась Мэрид. — Что вы смеетесь?

— Растите девчонок на этаких глупостях, а потом удивляетесь, почему из них размазни получаются, — заявил Дикий.

— Девушка должна быть ласковой и доброй, — сказала Мэрид.

— Сильно твоя доброта тебе помогла, когда сестрицы вытолкали тебя из покоев на кухню, — фыркнул Дикий.

Мэрид промолчала.

— Не хочу быть доброй, — надулась Финела. — Хочу быть злой и убить медведя, и Бреса тоже.

— Девушке и принцессе не подобает так говорить, — упрекнула ее Мэрид.

— Почему?

— Потому что никто не захочет себе такую в жены.

— А я бы вот не отказался от такой отчаянной, — прищурился Дикий.

Мэрид вспыхнула:

— Вы бы хотели злую и вздорную жену?

— Не вздорную, а дерзкую. Ни на одной из твоих сестриц я бы уж точно не женился, хотя вдова Кайси и намекала мне, как могла. Если бы дома была наша матушка, то не отвертеться бы мне от свадьбы. Но раз я теперь хозяин сам себе и Твердыне в придачу, то род Лиственниц мне не ровня, мне теперь если только королевишну брать.

— Меня! — вдруг закричала Финела. — Я королевишна! Ты можешь взять в жены меня!

Дикий и Мэрид удивленно переглянулись и хором расхохотались. Из глаз Финелы брызнули слезы, она швырнула в Дикого книжкой, спрыгнула с дивана и убежала из комнаты.

— Вот до чего доводят твои побасенки про добрых медведей и прочую чушь, — закатил глаза Дикий. — Шести лет нет ребенку, а в голове одни женихи.

— Чем раньше начнет о женихах думать, тем скорее замуж выйдет, — вздохнула Мэрид.

— А ты никак сестре своей старшей завидуешь, которая через неделю за молодого лорда Волка выходит? — поддразнил ее Дикий. — И вот еще что скажи — пошила ты платье из той ткани, что я вытащил из матушкиного сундука?

— Пошила. Но она прогневается, если узнает об этом.

— Она и не заметит, у нее этих сундуков на десять приданных десяти принцессам хватит, — отмахнулся Дикий. — А ты на свадьбе должна сиять ярче солнца, пусть твои сестрицы от зависти полопаются.

— Они не полопаются. Наоборот, будут злорадствовать.

— Почему это?

— Потому что Файонола выходит замуж за лорда, и они все тоже выйдут за лордов по закону, а я — только любовница, — тихо сказала Мэрид.

Дикий на несколько мгновений потерял дар речи.

— Это они такие сплетни распускают, твои сестры?

— Какая разница, кто распускает, если все Серые горы уже знают, что Дикий Ворон забрал меня в Твердыню, когда его мать уехала, и оставил при себе на зиму. Так что не важно, правда это или нет. Для людей я твоя любовница, лорд Ворон.

Дикий вскочил с дивана и прошелся по комнате, ударяя кулаком о кулак с таким остервенением, что девушка вздрагивала.

— Не подумал я об этом, когда решил сдержать слово, данное лорду Кайси. Проклятые грязные языки! На чужой рот замок не навесишь, тем более на рты сплетниц. А ты что?

— Мне все равно, — Мэрид выпрямилась и перекинула косы за спину, храбро взглянув на Дикого. — Пусть говорят что хотят.

Шестой Ворон скривился. Хмуро взглянув на погожий денек за окном.

— Вернется Гордый, выдам тебя за молодого Вепря, процедил он сквозь зубы. — Это сразу всем пасти заткнет.

— Нет, — грустно улыбнулась Мэрид. — Все примутся болтать, что так ты прикрыл свои забавы — отдал любовницу младшему сыну низшего рода.

Дикий взревел и со всей дури пнул тяжелый дубовый стул. Тот с грохотом ударился в стену.

— Чтобы их всех разорвало! — заорал Дикий вне себя. — Ты же понимаешь, что я не могу на тебе жениться, потому что я вроде как лорд Твердыни теперь, а ты — незаконная дочь? Моя мать скорее превратит тебя в сороку, чем разрешит протащить под омелой. Какого ж лешего ты сразу не сказала об этом, когда соглашалась уехать со мной из замка Лиственниц?

— Я просто очень хотела уехать… — тихо призналась девушка, глядя в пол.

Дикий уже набрал в грудь воздуху, чтобы снова заорать, когда она договорила:

— … с тобой, лорд Ворон.

Дикий застыл, не сводя глаз с Мэрид. По ее щекам пополз предательский румянец. Дикий шагнул было к ней, но в этот миг двери распахнулись и в комнату вошла леди Ворон в дорожном плаще, подбитом соболиным и горностаевым мехом.

Шестой Ворон уставился на мать так, словно она явилась к нему с того света. Миледи ответила ему столь же неприязненным взглядом и спросила:

— Что за переделку ты тут затеял в мое отсутствие?

Дикий раскрыл рот, но не смог вымолвить ни слова. Леди резко обернулась к Мэрид. Та вскочила с дивана, почти упала в нелепом поклоне и метнулась прочь.

— И какого тролля ты взял к себе в постель незаконную дочь лорда Кайси, болван?

Дикий облизнул губы и поклонился.

— Добро пожаловать домой, матушка!

Леди Ворон скрестила руки на груди. Дикий заметил, что мать полностью оправилась от болезни, даже седина почти исчезла. Ему захотелось выпрыгнуть в окно, и он даже обернулся на него, но потом все же собрался с духом и заявил:

— Ты сказала, что пока никого нет, хозяин Твердыни — я.

— Я не думала, что ты тут же возьмешься перестраивать замок, в котором ничего не меняли со времен прадеда твоего деда. И приволочешь дочку Кайси к себе в…

— Замолчи!

В голосе Дикого прорезалось нечто, заставившее леди Ворон в удивлении отшатнуться, — на мгновение ей показалось, что стены замка дрогнули, а в горах прокатился гул. Сын пригнул голову, в глазах его появились алые отсветы, верхняя губа задрожала, словно готовясь обнажить клыки.

— Я поклялся над телом Кайси, что позабочусь обо всех его дочерях, — почти прорычал Дикий. — И я сдержал слово. Рыжая Мэрид ходила