Буддийская классика Древней Индии - Валерий Павлович Андросов

Упоминание читта-матры в этом произведении породило сомнения в авторстве Нагарджуны. Так, К. Линдтнер относит «Махаяна-вимщику» к классу нагарджунистских трактатов, «сомнительных, но, возможно, аутентичных» [Lindtner 1982:12]. Ещё одной причиной спорности авторства называют то, что ссылаться на этот текст мадхьямики стали сравнительно поздно. Это начали делать Арьядэва-тантрик (VII–VIII вв.), а затем Дхармендра и Атиша (X–XI вв.). Я не разделяю этих сомнений и по изложенным выше мотивам считаю трактат необходимым и весьма значимым в системе нагарджунизма, хотя, возможно, и не принадлежащим автору «Мула-мадхьямака-карик».

Перевод выполнен по изданию санскритского оригинала Джузеппе Туччи ([Tucci 1956: 201–203], там же приводится его английский перевод, с. 204–207). Существенную помощь для понимания содержания оказали также тибетские версии, опубликованные В. Бхаттачарьей [Bhattacharya 1931]. Правда, из-за несоответствия сохранившегося санскритского текста тибетским версиям мне пришлось вначале отказаться от принятого в данной книге правила комментирования: приводить тибетские эквиваленты санскритским терминам. В ряде случаев эти эквиваленты мне пришлось отыскивать в словарях. Отличия данного перевода от изданного мною прежде [Андросов 19956] состоят не только во введении формальной структуры строфы, но и в терминологической переработке всего памятника в связи с единой системой терминов, вводимой для всех трактатов и исследовательских пассажей книг, изданных после 1999 г., т. е. после первой публикации «Дхарма-санграхи» (ДС).

II

Перевод

1

По сути неверно, что пустота является чем-то иным,

Нежели знание,

Поскольку не отличать отличающееся

Считается настоящим знанием*.

2

Но и невозможно следовать познанию,

Лишённому двойственности*. В результате получается логический абсурд**:

Природа двойственности свойственна тому,

Кто отказывается признать существование двойцы***.

3

Ведь известно, что Благодатный есть Воплощение истинно сущего*.

Он учил, что То** [невыразимо].

Но Он [и сам] вне сферы познаваемого, познающего,

Существующего бытия, мышления*** и т. п.

4

Есть только ум, состояние которого невообразимо,

А также местопребывания святых и страны просветлённых* —

Вот что было поведано просветлёнными.

Так они проповедуют и будут проповедовать.

5

Ибо семь [нижних] стадий ещё осознаются умом,

Восьмая же являет собой нечто невообразимое.

Две [следующие] стадии суть местопребывание святых.

Последняя же стадия — это Моя сущностная природа*.

6

Просветлённые проповедовали о семи первых стадиях,

Что они познаваемы, будучи подвластны уму,

Причём на седьмой стадии тело, речь и ум

Уже не оскверняются.

7

При пребывании же на восьмой стадии

Даже его сновидение* не содержит приятного**.

8

Слава величию Неохватимого мыслью, Просветлённого,

Того, чей ум ничем не связан.

Благодаря Его состраданию поведано Законоучение,

Которое словами не выразить*.

9

Просветлённые и обычные существа имеют те же самые признаки,

Подобно тому как то бывает с пространством*.

Их собственная природа такова, что они не произведены**,

С точки зрения высшей реальности они и не исчезают.

10

Их собственная природа такова, что они не производились

ни в этом мире,

Ни в ином, но рождаются они во взаимообусловленности*.

Они пусты, ибо соделаны кармой**.

Постичь это можно, лишь обладая знанием Всеведущего***.

11

Считается, что по своей природе все существа равно подобны

Отражениям в зеркале, непорочно чисты,

Их собственная сущность благостна*,

Они недвойственны и равно подобны абсолютной реальности**.

12

Хотя с точки зрения высшей реальности нетленной души* нет,

Простые люди примысливают вечное начало

И интуитивно знают о [двойце] радости и страдания.

Для них кажется настоящим всё:

13

Шесть видов странствий живых существ*,

Череда рождений в сансаре, божественные небеса,

Потустороннее счастье и великое страдание оказавшегося в аду,

А также старость, болезнь и т. д.**.

14

Создавая ложные представления, они обречены гореть в аду

И терпеть муки в других воплощениях.

Они страдают из-за собственных ошибок так,

Как камыш — в огне.

15

Это подобно обману иллюзией:

Существа наслаждаются предметами, они пребывают

в одном из воплощений,

Которое является иллюзорным

И которое возникает в силу зависимого происхождения.

16

Как живописец боится внушающего страх

Образа демона-якши*, нарисованного им самим,

Так точно и глупец боится

Своего круга рождений в сансаре.

17

Как некий дурак падает в грязь,

Созданную им самим, так и существа

Погружаются в грязь ложных представлений,

Преодолеть которую трудно.

18

Кто принимает несуществующее за существующее,

Тот причиняет [себе] мучительное переживание,

Ибо ложные объекты восприятия

Отравляют [сознание] ядом подозрения.

19

Видя, сколь беззащитны существа,

Благодетельные будды, мысли коих

Устремлены к состраданию,

Направляют существа к Просветлению.

20

Дабы они, приобретая полезные

Духовные накопления и высочайшее знание,

Освободились из сетей вымыслов

И стали тоже просветлёнными, дружественными миру*.

21

Видя мир пустым, лишённым

Начала, середины, конца,

Несозданным и невозникшим,

Они правильно уразумеют смысл бытия существ.

22

Поэтому они видят, что для них нет различий

Между сансарой и нирваной.

Они воспринимают лишь неомрачённое, неизменное

И лучащееся в начале, середине, конце.

23

Проснувшийся не видит образов,

Приснившихся во сне.

Точно так же Пробудившийся

От сна заблуждений не видит сансары.

24

Когда чародей-иллюзионист, совершив

Колдовское действо, всё возвращает обратно,

Тогда ничего [от магической иллюзии] не остаётся.

Такова и подлинная реальность дхармо-частиц.

25

Подобно создателю колдовского действа,

Само Сознание* выпускает из себя всё это.

Из Него проистекают благие и неблагие деяния,

Из Него — хорошие и плохие рождения.

26

Люди придумывают о себе, а также о мире,

Что они имеют происхождение.

Происхождение есть вымысел,

Не существует также ничего внешнего.

27

Когда несуществующее принимается за существующее,

Тогда глупцы придают значение таким понятиям,

как «вечность», «Нетленная душа», «счастье».

Вовлечённые во мрак заблуждений,

Глупцы вращаются в этом океане существований.

28

Не ступив на Великий путь (Махаяны),

Разве кто переправится на другой берег

Огромнейшего океана сансары,

Наполненного водой представлений?

«ДВАДЦАТЬ СТРОФ О ВЕЛИКОЙ КОЛЕСНИЦЕ» — ТРУД, СОСТАВЛЕННЫЙ ИЗ СТРОФ БЛАГОРОДНОГО НАГАРДЖУНЫ, [ЗАВЕРШЕН].

«Четыре гимна Буддам» («Чатух-става»)

I

Вступление к ЧС

«Четыре гимна» (ЧС) — яркое произведение поэзии нагарджунизма, удивительное и во многих отношениях особенное даже в рамках этого духовного наследия. Прежде всего само название текста именно с таким составом гимнов в качестве единого письменного источника появилось на свет последним, т. е. после многовекового хождения отдельных гимнов в пространстве индо-буддийской словесности. Судя по всему, это название дал Амритакара, составивший комментарий к этим четырём гимнам, озаглавленный «Чатух-става-самасартха», который сохранился (без начала) на санскрите [Tucci 1956: 234–246]. Однако этот автор совершенно не известен ни историкам индийской литературы, ни знатокам буддийских памятников Тибета, Китая или других стран Востока[94].

Ни один другой текст, приписываемый Нагарджуне и сохранившийся на санскрите, не имеет столь большого числа уже найденных оригинальных рукописей. Так, датский исследователь Кристиан Линдтнер работал с четырьмя копиями санскритских манускриптов (один написан бенгальским шрифтом XIII–XTV вв.),