Владимир Высоцкий… и его «кино» - Марк Исаакович Цыбульский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Владимир Высоцкий с режиссёром фильма Г. Юнгвальд-Хилькевичем и исполнительницей главной роли Лионеллой Пырьевой
О вышеупомянутых съёмках на Николаевском лимане и о других эпизодах, в которых ему довелось принимать участие, мне рассказал Анатолий Борисов, бывший на фильме ассистентом звукооператора.
М. Ц. Давайте поговорим о съёмке сцены под названием «Пикник».
А. Б. Это под Одессой снималось, на Николаевском лимане. Это недалеко от города, минут двадцать-тридцать. В этом эпизоде Высоцкий пел песню «Я не люблю». Это была их совместная сцена с Копеляном, когда тот произносит фразу, что господа артисты не занимаются политикой, то Высоцкий начинает петь эту песню. В этом эпизоде ещё участвовали Пырьева и Гринько. Все песни Высоцкого в фильме писались под фонограмму, а «Я не люблю» он исполнял вживую. Может быть, оказалось, что техническое качество записи оказалось несовершенным, и из-за этого песня в фильм не вошла. Но возможно, конечно, что она не вошла из-за своей остроты. А может быть, оба фактора сыграли роль, я не знаю.
М. Ц. Юнгвальд-Хилькевич говорил, что и «Моя цыганская» («В сон мне – жёлтые огни…») тоже планировалась в этот фильм и не вошла, но деталей я не знаю…
А. Б. Вы знаете, эта песня, можно сказать, рождалась у меня на глазах. Это ещё в Санжейке было, на съёмках «Особого мнения». Я тогда его впервые увидел – какая-то одежда на нём типа рыбацкой была, сапоги… Сам чуть пьяненький ходил он с гитарой по обрыву и напевал «Цыганочку». Как я понял потом, он отрабатывал эту песню. Потому что к нему все кидались – «Володя, спой!» На том фильме работало много людей, знавших его и по «Вертикали», и просто по контактам на Одесской студии. И он пел. Я хорошо помню, что он пел такую песню:
Если вас ударят в глаз —
Вы, конечно, вскрикнете,
Раз ударят, два ударят,
А потом привыкнете.
То есть это песня на мотив «Цыганочки». Как мне кажется, его собственная «Цыганочка» у него в голове тогда всё время крутилась и была уже где-то на подходе.
В тот период он пел эту «Цыганочку» постоянно, это была его программная песня на тот момент. Как где-то какая-то пауза – Володя поёт «Цыганочку», так что я слышал её в его исполнении десятки раз.
М. Ц. Ну, это в перерывах. А что вам запомнилось из съёмок картины?
А. Б. Киноначальство не хотело разрешить снимать Высоцкого. А Юнгвальд-Хилькевич хотел снимать только его. Требовалось убедить начальство, поэтому для виду проводились пробы других актёров. Помню, на пробы приехал какой-то парень из Ленинграда. Взял гитару, спел, сыграл какой-то кусок из сценария…
Хилькевича на этих пробах не было, он пришёл позднее, говорит: «Ребята, включите мне эту запись». Мы включили, он посмотрел – и заплакал горькими слезами (правда, надо сказать, что пришёл он здорово пьяный), на самом деле заплакал: «Ну разве можно это сравнить с Высоцким?! Высоцкий – это же Пушкин двадцатого века!» Я это дословно запомнил. Хилькевич Высоцкого просто боготворил. Вот снимается эпизод. И вдруг Высоцкий говорит: «Нет, это не так снимать нужно». Объясняет, что он имеет в виду. Хилькевич сразу: «Так, стоп, переснимаем».
М. Ц. С. Стреженюк, редактор Одесской студии, однажды сказал, что в сцене «На пикнике» снималась М. Влади, а потом эпизод с ней вырезали…
А. Б. Нет, она не снималась. Она приезжала во время съёмок «Опасных гастролей» два раза. Сначала она приехала во время работы над эпизодом у памятника Пушкину, в котором заняты Высоцкий и Пырьева. Помню, она была в таком очень красивом пальто, вроде расшитая дублёнка. Это был март 1969 года. Было холодно, я сидел на своём рабочем месте в тонвагене, и туда зашли Высоцкий и Влади. Я сидел от них за перегородочкой, а они там целовались. Их роман был в самом начале. А потом она приехала весной и была с нами на съёмках на лимане. Марина Влади была совсем без грима, в простенькой такой шерстяной кофточке. Съёмки шли своим чередом, а она просто присутствовала. Помню, был такой случай. Мои знакомые ребята поехали с нами на съёмки посмотреть на Высоцкого и Влади. Они купили водки и начали меня подкалывать: «А можешь пойти и пригласить её выпить с нами?» Пришлось подойти… Она очень простой и контактный человек, но выпить отказалась. Разговоры о том, что, дескать, а может, она снимется, были, но Хилькевич объяснил: «Если она снимется даже в крошечном эпизоде, то ей нужно будет заплатить больше, чем стоит вся наша картина».
Ещё такой хочу рассказать эпизод из «Опасных гастролей». Снимали сцены, где Высоцкий переодевается нищим. Было это уже поздним вечером около операторского цеха, который находится под знаменитым съёмочным павильоном № 1. Ещё до начала работы стоит часть съёмочной группы: Жора Юматов, по-моему, Шубарин, и тут вдруг появляется грязный, замызганный нищий. Это был Высоцкий, но его никто сразу не узнал. Это было потрясающее перевоплощение: и внешнее (очень серьёзное), но главное – внутреннее. Он нашёл какой-то очень точный стержень нового образа. Буквально его чуть не спросили, а что, собственно, вы здесь делаете и как прошли. Это была минута оцепенения, когда догадались, что это Высоцкий. И тут Юматов, чтобы как-то выйти из неловкости, произнёс свою фразу по роли: «Ну, в Петербурге ты явишься в костюме турецкого султана или что в этом роде».
Если быть совсем точным – эпизод снимался рядом с операторскими кабинами, между операторским цехом и звукоцехом, но всё же ближе к операторскому. Продолжение эпизода с нищим снималось уже на старой студийной проходной. Сейчас она закрыта. Очень интересно была сыграна Володей уличная сцена. Он подходил к филёру и на разные голоса просил: «Ну, подай мне копеечку. Ну, хоть одну копеечку. Я тебя очень прошу – ну, одну копеечку». Всё это он обыгрывал на самые разные лады, разными голосами, кривляясь, дёргая за пиджак стукача. Мы, я имею в виду съёмочную группу, лежали от смеха вповалку. И всё как-то было грандиозно и красиво. Представьте себе: тёмная южная ночь, голубовато-белая студийная каменная ограда, львы на колонах у ворот, яркий свет – и ажурная импровизация
