Африка в огне - Владимир Чекмарев

Но самую жирную точку, поставил естественно Барон. На утреннем построении, он некоторое время стоял перед строем молча, лишь изредка пощелкивая кнопкой и крышкой красивой пластмассовой коробки, висевшей на тонком ремешке, перекинутом через плечо. В коробке лежал девайс именуемый официально АПС, а в просторечии 'Стечкин', эта чудо-машинка имела в магазине 20 патронов и могла стрелять очередями. На плацу стояла мертвая тишина ибо все знали, что данное пощелкивание означает весьма плохое настроение у командира, тишину нарушило подвывание повара из нашей столовой, его вывел на плац старшина Тарасюк, подталкивая прикладом любимого пулемета, за ними двое солдат из роты обслуживания и охраны Центра, тащили кладовщика, который уже не мог идти, по причине млявости организма. История была старой как мир… Повар взял в кладовщики племянника и вместе они естественно чуток подворовывали, но не фатально, но кладовщик превысил квоту усушки-утруски и попал на карандаш Тарасюку.

Строй курсантов почти одновременно облегченно выдохнул, виновные сегодня были на стороне. Командир как обычно был строг но справедлив. Кладовщика просто выгнали, а на повара повесили таньгу, в виде ящика пива и двух блоков сигарет каждый день в течении десяти календарных дней, а потом сделав длинную паузу, Барон объявил что пиво и сигареты будет получат подразделение, которое первым будет проходить утренний кросс (500 метров с бревнышком). Курсанты искренне заорали ура и на следующее утро, опоздавший на построение к зарядке курсант, получил по пинку от всех своих товарищей, кто смог до него дотянуться.

Но все хорошее долго длится не может, ибо командиру доложили, что грядет важный и лампасный Московский гость, аж из Главпура и будет проверять полит подготовку курсантов, к которой мы мягко говоря не имели никакого отношения, что впрочем не ограждало нас от начальственного гнева. Командир устроил экстренное совещание, на котором после единодушного ржания было принято предложение Акима. Все было дешево и сердито, на учебные бревна и макеты танков, было предложено наклеить по четыре портрета основоположников и таки образом вбить в головы курсантов хотя бы ФИО и должность борцов за народное счастье в частности и за социализм вообще. За портретами отрядили Тарасюка, дав ему для обменного фонда дюжину перочинных ножей (пару десятков октябрятских звездочек, добавил скрепя сердцем из своих запасов сам Андрей). А к концу дня, на бревнах и макетах гордо зашуршали портреты Маркса, Энгельса, Анжелы Девис и… Поля Робсона. У Акима и Таракана была истерика, ржал даже обычно спокойный Арканя.

Я загнал Тарасюка в угол и заставил выложить всю схему гешефта с Робсоном. Сначала Тарасюк честным и жалобным голосом сказал, ну вы же сами приказали товарищ майор найти мабуть какого ни есть героя национальной борьбы за советскую власть, а про консервы и киня с вухами, я просто забыл доложить. Кинь с вухами конечно меня заинтриговал, но я решил оставить его наконец беседы. Ну а дальше пошла цепочка операций, при виде которых Остап Бендер повесился бы, а Энди Таккер застрелился…

Первым делом Тарасюк посетил штаб местной молодежной социалистической организации и выменял на звездочки портреты Маркса и Энгельса, потом посетил единственного местного букиниста (его же торговца книгами и газетами) и получил всего за два перочинных ножа иллюстрированный альбом, королевские династии Португалии и пачку плакатов – Анжела Девис, вице-президент США (плакаты шли в придачу, причем завидя плакаты Тарасюк заявил книго-торговцу, что он этот хлам никогда и никому не продаст, после чего торговец буквально навязал эти плакаты старшине в придачу). А потом старшина наехал на местного дельца черного рынка, который был ему чем то обязан. На вопрос, а нет ли якого ни будь национального героя, заробевший спекулянт от страха, выдал старшине резидента инсургентов. Тарасюк по быстрому махнул эту инфу у местных чекистов на ящик электрических лампочек и продолжил поиск, выменяв по дороге на несколько перочинных ножей и альбом с португальскими королями, ослика (киня с вухами), которого нагрузил электрическими лампочками. После чего вернулся к букинисту и на часть лампочек и остатки ножей выменял у него ящик консервированных страсбургских паштетов и пачку конвертов от пластинок Поля Робсона. Букинист уверил старшину, что Робсон национальный герой и в добавок коммунист.

Короче старшина получил один наряд вне очереди и благодарность. В качестве наряда, он организовал изготовление козел под бревна. Это был не гуманизм по отношению к курсантам, а нежелание пачкать об землю агитационный материал.

А через тройку дней, появилась высокая комиссия. Генерал увидев картинки на бревнах и деревянных танках несколько прибалдел, но Барон доложил высокому гостю, что ввиду малограмотности личного состава (что поделаешь, проклятое наследие колониального режима), мы вынуждены учить курсантов на наглядном материале. Генерал одобрил и приказал продемонстрировать уровень знаний личного состава. Мимо как раз бодренько тащил бревнышко взвод Акима. По сигналу Барона, бревнышко установили на козлы и к генералу промаршировал специально отобранный доброволец. Показывая стилизованной указкой на портреты, он отбарабанил, что Энгельс – Великий Марксист, Анжела Девис – великая американская марксистка, Поль Робсон великий народный певец-марксист, а Маркс – просто Марксист.

Тут какая то сволочь сзади закашлялась и Барон показал за спиной кулак, намекая что обломится всем и кашель сразу прекратился.

Генерал опять одобрил и поинтересовался а как мол Поль Робсон попал в великие Марксисты, на что Аким, сделав преданно-натужное лицо дворняги страдающей запором, в пол голоса доложил, что тут еще силен национальный вопрос и мы ориентируясь на работу товарища Ленина "Критические заметки по национальному вопросу" (ПСС, 5-е изд., т.24), решили добавить в учебные материалы такого известного друга Советского Союза, как пролетарского певца негритянской национальности Поля Робсона.

Тогда генерал поинтересовался почему мол у танкистов бревна и почему не видно портретов Владимира Ильича Ленина, на что уже Барон ответил, что рано им еще к святому прикасаться. А влезший как всегда Аким добавил, что пусть бревна потаскают, а потом мы им и расскажем что такое бревно и сам Ильич легко таскал и вот тогда африканские товарищи окончательно проникнутся пользой социализма.

Генерал весьма благосклонно кивнул и даже несколько возбудился при виде такой не паханной целины, в смысле не паханной нивы пропаганды и быстро приказал собрать личный состав, которому он лично прочитает лекцию о знаменитом Ленинском субботнике.

Переводил Таракан и почему то каждую цветастую идеологическую фразу, он переводил весьма кратко, если не условно. Но судя про его довольному лицу и включенному диктофону, генерал этот, либо его начальство, некогда подгадили конторе Таракана и теперь возмездие было не за горами.

Курсанты потом выясняли у командиров взводов, а почему Ленин таскал бревна, а Анжела Девис и Маркс не таскали, на что получали абсолютно не выдержанные идеологически и даже эстетически ответы.

А потом пришли наконец танки и с ними штатный персонал учебного центра. Наши сменщики кстати были радостно удивлены, как хорошо понимают стандартный русские приказы наши курсанты и как быстр по приказу, 'экипажи***** по машинам** вашу мать', курсанты в считанные секунды ныряют в деревянные макеты.

Нашу идею с бревнами новое руководство одобрило, но попросило нас самих и отменить. Барон прочитал курсантам пламенную речь, где почтил их званием броневых орлов революции и объявив что они физически теперь полностью соответствуют званию танкиста и бревна больше не нужны. А наши бывшие ученики спели нам на ломаном, но узнаваемом русском, песню 'Броня крепка'. Вот так мы и расстались.

Через несколько месяцев мы узнали, что обученный нами броневой отряд, будучи в рейде по тылам противника, при встрече с колонной тягачей-лесовозов, везущих бревна, расстрелял их в хлам из башенных орудий (ребята лупили исключительно по бревнам, так что ни один водила не пострадал).

Всё-таки Павлов и его верная собака были великими учеными

ТАРАСЮК, МОНАШКИ И КАТЮША, СРЕДИ КАССАВЫ

'И женским именем Катюша

Огонь возмездия был назван нам на страх'

Мы предавались заслуженному отдыху. Груз был доставлен по назначению и сдан по принадлежности. Жили мы в приличном колониальном особнячке, предоставленном нам одним из местных революционных командований (всего их в данной местности было три, не считая иррегулярных группировок). Тарасюк, ставший после окончания задания счастливым обладателем сотни пустых ящиков, нескольких дюжин мешков с сушеной рыбой неизвестной породы, пары кубометров фанеры и нескольких старых грузовиков Bedford OXD, радостно предавался организации сложной цепочки гешефтов. Мы шлялись по местным кабачкам, и встречая троицу монашек из неизвестного ордена, периодически попадавшимся нам по пути, вежливо с ними раскланивались. Сами монашки представляли собой весьма интересное интернациональное трио – негритянка, мулатка и европейка-блондинка – носили они желтоватые сари с бордовым подбоем и такой же расцветки косынки. И мы, после одного случая, испытали к ним не шуточное уважение.