Ветер перемен - Михаил Алексеевич Ланцов

— Они вашу текущую армию просто разобьют, — кивнул царевич. — Причем достаточно малыми силами. Потому что у вас нет ни хорошей пехоты, ни подходящей артиллерии. А сражать придется в пустынях и степях, поэтому внезапность и решительность кавалерийской атаки окажется трудно реализуемо. С очень высокой вероятностью вас просто расстреляют издалека. И сдержать их наступление, например, на столицу, вы просто ничем не сможете.

— Мы эту пехоту успеем создать? — спросил шах.

— Не думаю. Французам потребуется год-другой для переподготовки. Вам лет пять-десять. Минимум. Да и где вы возьмете людей пехоту? У вас ведь пешими сражать считается позором для опытных воинов, а пехота должна быть крепкой, опытной, иначе не сдюжит французов.

— И что ты предлагаешь?

— Западная Европа укрепляется вокруг Франции. И Испании, но вскоре их короны объединятся. Получиться или нет столкнуть Бурбонов и Габсбургов — не ведаю. Даже не рискну предположить. Поэтому я хочу создать свою коалицию из России, вас и османов. Во всяком случае мы все кровно заинтересованы в том, что судоходный канал из Средиземного в Красное моря не был никогда построен. Из-за этого я сюда и прибыл.

— Звучит странно… — задумчиво произнес один из советников — умудренный сединами и глубокими морщинами правовед.

— Отчего же?

— Ты, как нам известно, интересовался Шахрабано лет пять уже как. Если не шесть. Хоть и осторожно. История же с французским вторжением новая. Ей и года нет. Налицо противоречие. Ты нам что-то недоговариваешь.

— Никакого противоречия нет. Интересуясь Шахрабано, я изучал девушек, которые бы могли представлять интерес. Точно так же я собирал сведения обо все невестах Европы, об османских девицах, о дочерях Императора державы Цин да даже об абиссинках. Чтобы можно было выбрать, а не совершать бездумный, опрометчивый поступок. Ведь наследник престола не принадлежит себе и его брак сугубо политический.

— И ты выбрал сестру? — спросил шах, перебивая этого правоведа, который явно полез не в свое дело.

— Да. Это вариант выглядел самым разумным. От союза и торговли между нашими странами Россия выигрывала больше всего. Притом взаимно, ибо вам это тоже выглядит выгодным. Отчего династический брак мог бы эти приятные обстоятельства усилить. С тех пор ситуация изменилась, только убедив меня в правильности выбора. Чем дальше, тем больше наш союз проступает ярче не только как взаимовыгодный, но и как жизненно-важный. Друг без друга нам просто не устоять перед давлением Запада.

— А османы?

— А куда им деваться? — улыбнулся Алексей. — Египетский канал похоронит их транзитную торговлю и обрушит экономику, в то время как сотрудничество с нами ее усилит. Отбиться сами они не смогут, ведь французы теперь делают ставку на мамлюков и вряд ли окажут Константинополю поддержку. Да и нам выгодно иметь их в союзниках.

— А кого ты видишь еще в этом союзе? — спросил все тот же старый правовед, влезая вновь.

— Ну смотрите. Мы — это ядро, без которого все распадется. Османам, в сущности, деваться некуда. Или с нами, или их поделят. В Индии это держава Маратхи. В Восточной Африке — Абиссиния. Возможно что-то выгорит в Западной Африке, но это неточно.

— Почему Маратхи? — уточнил правовед.

— Потому что исламские земли Индии ваша держава со временем сможет завоевать. Как минимум до Инда.

Шах скосился на нескольких военных, молчавших весь этот разговор. И те кивнули, все также не говоря ни слова. Вполне благодушно.

— Просто пойти и завоевать? Напасть на мусульман, что борются с язычниками в тяжелое для них время? — поинтересовался тот же престарелый правовед.

— Суть противостояния между вами и османами в том, что вы оспариваете наследие древнего халифата. Это источник конфликта. Из-за которого рано или поздно вы подеретесь. Но есть решение, — улыбнулся Алексей. — Отделить зерна от плевел. Духовная власть и ее наследие — отдельно, светская — отдельно. Как говаривали в древнем Риме — кесарю кесарево. То есть, провозгласить вашу державу наследником славного в веках Ирана времен Сассанидов и Ахеменидов.

— Ты умен, но эти вопросы тебя не касаются, — недобро сверкнув глазами, произнес старик.

— А что я дурного произнес?

— Державу Сассанидов разгромил праведный халифат. И ты предлагаешь провозгласить себя ее наследниками? Что дальше? Посоветуешь вернуться к огнепоклонничеству?

— Я этого не говорил. — максимально вежливо ответил царевич. — А указал на источник традиции светской власти. Арабы принесли в земли Сассанидов ислам, но они и завоевали эти земли… эту державу. Вы стали провинцией арабской империи. В светском плане. Позже она пала. Вы получили независимость. Но до сих пор мыслите себя все также — их провинцией. Возможно, я не прав, но именно так эта история выглядит со стороны. Османы, кстати, ведут себя также.

Правовед хотел было еще что-то сказать. Вон — по лицу понятно — в ярости. Однако шах его остановил. И сменил тему.

Поругаться не удалось, хотя старику явно хотелось.

Аббас, кстати, очень оживился.

Слова царевича о определенном ребрендинге державы, позволяющей претендовать на земли до Инда его крайне заинтересовали. И не только его. Многие присутствующие их восприняли благожелательно. Так что этот старик выглядел в явном и решительном меньшинстве, хоть и решительным настолько, что с трудом сдерживался чтобы не начать ругань с царевичем.

Отдельно обговорили возможную войну с французами. А именно переброску при необходимости русских полков в Левант. Ведь кто-то должен им там противостоять?

Ну и помощь с восточными вопросами. Очень далекоидущими восточными вопросами…

Переговоры закончились.

Однако Аббас отвел Алексея в сторонку и поинтересовался, не хочет ли он взглянуть на Шахрабано. Это, разумеется, было неправильным. Но раз вопрос с женитьбой считай решен, то какая разница? Если, конечно, сие не афишировать. В конце концов после столь напряженной многолетней истории было бы честным показать цель, к которой царевич стремился. Ну и сестре, по правде сказать, хотелось познакомиться.

Почему нет?

Сказано — сделано.

И шах провел царевича к месту встречи. Подал знак. И…

Из соседнего помещения вышла… нет, все же вышел жирный мужчина в женских одеждах. Прикрывающий лицо полупрозрачной, воздушной ткань.

Царевич в первые секунды чуть не потерял сознание от «радости». Прям его бросило в жар, потом в холод, потом опять в жар… И дышать стало тяжело до такой степени, что перед глазами круги поплыли. Он даже не заметил, как стал заваливаться назад. И лишь вовремя сориентировавшийся Аббас подставил ему плечо,