Горький обман - Акваа К

Аврора крепче сжимает мою руку, оглядываясь по сторонам, но невооруженным глазом ничего не видно. Слишком темно.

— Пойдем.

Притянув Аврору ближе к себе, я открываю ей заднюю дверь, и она проскальзывает внутрь, прежде чем я ее закрываю. Обойдя машину, я сажусь на пассажирское сиденье, пока Хелиа быстро возвращается в коттедж.

Через несколько минут он возвращается со злобной ухмылкой на лице, и я понимаю, что он сделал.

Он обезвредил Дэймона и обеспечил его безопасность. После того как он доставит нас домой в Лондон, он вернется сюда, а затем отвезет Дэймона в свой дом на окраине города.

Хелиа заходит внутрь, потирает руки и улыбается. — Готова, Аврора?

Глава 25

В машине царит тишина, и вскоре после того, как мы выезжаем на дорогу, Аврора снова засыпает.

— Ты, черт возьми, и так долго не спал, — говорю я Хелиа.

Он смеется, качая головой.

— Пришлось убедиться, что мой боец еще может сражаться.

Я смотрю на него и сужаю глаза. Он подвергает риску не только мою безопасность, но и безопасность Авроры.

— Успокойтесь, босс. В Лондоне были пробки. Вы хотели, чтобы я прилетел на частном самолете, чтобы избежать пробок? А как насчет вертолета?

Я откинул голову на подголовник и уставился на пустую дорогу.

— Ты оставил Венецию одну?

Он качает головой. — Сказал ей оставаться в доме и проследил, чтобы охрана знала, что в дом никого нельзя пускать. Особенно Ивана и Камиллу, которые звонили на домашний телефон.

Я закрываю глаза, делая глубокий вдох.

— Не делай грустный вид. Я оставил им небольшую записку с благодарностью за то, что они были так просты.

Когда я не прошу его рассказать подробнее, он громко и резко вздыхает.

— Ладно, раз уж тебе так интересно знать, я оставил записку, что через несколько дней их счета могут заморозить, если они не снимут наличные. Банк считает, что это мошеннические деньги, потому что средства были переведены так быстро. Знаешь, ведь ты не оставил доказательств того, что у тебя было наследство от твоего деда и его винной компании.

На моем лице расцветает довольная улыбка.

— Ну вот и все. Видишь, как я тебя радую? Как только они попытаются вывезти деньги, их поймают по делу об отмывании денег. Разве это не весело? — Его энтузиазм к подобным вещам, чтобы перевернуть жизнь, всегда заставляет меня настороженно относиться к нему.

— Когда ты хочешь объявить себя генеральным директором Glamorous? Аврора не хочет иметь с этим ничего общего, и я полагаю, что ты справился с участием Эмброуз в этом деле.

Он кивает.

— Как только смогу. Убийство Мейса пока держится в тени, но когда они доберутся до меня, я смогу сказать, что тесно сотрудничал с тобой и Авророй, чтобы получить должность генерального директора, и что это был вовсе не я. Ты ведь справишься с этим, правда?

Я хмыкнул, мысленно записывая все это.

— Я хотел получить эту должность как прикрытие для того, чем я занимаюсь. Мое положение и работа не будут подвергаться сомнению, когда это станет достоянием общественности. Офшорный счет уже открыт, чтобы перевести на него мои деньги, когда я получу должность. Мне нужно только публично объявить, что я занимаю эту должность, — объясняет Хелиа.

Это последний шаг в реализации всего плана.

Смерть Мейса была написана, а вот то, что Эмброуз так разволновалась из-за этого, — нет, но это неважно, ведь я сказал Хелиа присматривать за ней как можно тише. Когда его объявят генеральным директором, он сможет держать ее поближе и внушить ей страх, что если она заговорит об этом или даже попытается бороться за должность законного наследника, то сгорит.

Вскоре мы добрались до дома. Я выхожу, медленно поднимаю Аврору из спящего состояния и несу ее в дом. Хелиа остается снаружи, достает сигарету и смотрит, как я ухожу.

Я киваю ему, и он кивает в ответ сквозь дым. Его ярко-зеленые глаза на долю секунды встречаются с моими, и я вспоминаю мальчика, который подходил ко мне.

Мы оба искали помощи друг у друга, и спустя годы мы по-прежнему делаем друг для друга все возможное. Превращая невозможное в возможное.

Закрыв дверь, я тихо поднимаюсь по лестнице, проходя мимо слегка приоткрытой двери в левой части коридора. Я останавливаюсь и заглядываю внутрь. Венеция спит на кровати. Я киваю сам себе, затем иду в конец коридора к нашей комнате и медленно кладу Аврору на матрас.

Откинув одеяло, я заправляю ее под него, а затем накрываю покрывалом. Я быстро принимаю душ, затем ложусь под одеяло рядом с Авророй, обхватываю ее за талию и притягиваю к себе.

Ее брови нахмурились, и она попыталась оттолкнуть мою руку, чтобы отодвинуться. Я отпускаю ее, не зная, что ей сейчас нужно. Она хмурится еще сильнее, а ее ногти впиваются в мои руки. Я отодвигаюсь, но она начинает хныкать, ее болезненные крики становятся все более частыми.

Тогда я начинаю волноваться.

— Аврора.

Ничего.

— Аврора, — говорю я громче, тряся ее.

— Аврора!

Ее глаза широко распахиваются, и она смотрит на меня, судорожно оглядывая всю комнату.

Когда она видит, что я сижу, ее нижняя губа дрожит, а потом она обхватывает меня за плечи и обнимает, ее рыдания наполняют темную ночь. Я сам обнимаю ее, и знаю, что буду просить у нее прощения каждый день до конца наших дней.

Во время брака, в самом начале, я говорил ей вещи, которые, как я знаю, причиняли ей боль, но она оставалась верна себе. Ни разу она не позволила слезам упасть из ее глаз. Она хранила обиду в своем сердце, боясь преследователя, который преследует ее уже более трех лет.

Я не знал.

Боже, я не знал.

И теперь, когда я знаю, я понимаю, что не могу изменить прошлое, но будущее в моих руках.

Конечно, я могу управлять им.

— Ремо, останься, пожалуйста, — всхлипывает она в моих объятиях, и сердце болезненно сжимается в груди.

— Шшш, я здесь, — шепчу я, не зная, что именно ей нужно.

Ее всхлипы наполняют тишину. Ее руки не покидают меня, и я наблюдаю за ней всю ночь, пока она засыпает в моих объятиях.

Ночь проходит, и на этот раз Аврора не просыпается от очередного кошмара. Даже если ее что-то беспокоит, она не показывает этого.

Врачи пришли и ушли, назначив рентген, чтобы проверить, как обстоят дела с пулевыми ранениями. Аврора хочет, чтобы ее оставили в покое, поэтому она