Навстречу бездне - Олесь Бенюх

Когда она, освеженная, вернулась в кабинет, Джерри, надев очки - что бывало редко - внимательно читал какие-то бумаги.

- Ты меня зачем-то звал, папа? - резко сказала Беатриса, подходя к столу и усаживаясь в кресло. - У меня в пять часов важное свидание, до места добираться минут двадцать. Так что в моем распоряжении...

- Я тебя долго не задержу, - отрываясь от бумаг и бросив взгляд на часы, проговорил Парсел. Он встал, прошелся по комнате, сел в кресло напротив дочери. - До меня дошли слухи, не скрою - приятные, что ты несколько охладела к своему индийскому другу.

Беатриса молча налила себе стакан апельсинового сока, молча пила. Изучала взглядом желтую жидкость.

- До меня также дошли не менее приятные слухи, - продолжал Джерри, что ты и Бобби Кеннеди - неразлучная пара.

- Ты пригласил меня для того, чтобы разделить со мной эти слухи? Беатриса вздернула правую бровь, посмотрела отцу в глаза.

- Отнюдь нет, - Джерри подошел к бару, взял было стакан, подержал его в руке, поставил на место. - Я решил объявить тебе, что если ты решишь выйти замуж за Бобби, ты будешь самая богатая невеста Америки. И готов зафиксировать это письменно. Хоть сейчас.

- Ты поделился со мной слухами, - заговорила Беатриса, сложив руки на груди и глядя на отца исподлобья, - я поделюсь с тобой.

"Девчонка впервые в жизни позволяет себе в разговоре со мной подобный тон, - улыбаясь, тревожно думал Джерри. - Девчонка, которая унаследовала и мой характер, и мой ум. девчонка, которую я обожал с пеленок, ибо всегда видел в ней самого себя".

- Но сначала о Раджане. И о Бобби. Я, только я виновата в том, что произошло между мной и Бобби Кеннеди. Но ведь он оказался в нужном месте и в нужное время по твоей подсказке. Да-да, по твоей. Я никогда, слышишь,никогда не стану женой Бобби. И плевать мне на то, что я не буду самой богатой невестой Америки. Я люблю Раджана. И всегда буду его любить... если переживу все происшедшее.

Теперь о другом. Говорят, что заговором против Джона Кеннеди руководил крупнейший магнат Северо-Запада. Говорят, что им были куплены люди "Коза ностра", ФБР и ЦРУ.

- Кто же это? Я его знаю? - на губах Джерри держалась все та же неопределенная улыбка.

- О, ты знаешь его слишком хорошо, - зло проговорила Беатриса. Пожалуй, лучше всего на свете.

- Да?

- Говорят, что он - это ты, папочка!

наступила пауза, во время которой Беатриса исподволь наблюдала за отцом. А он сел, поставил локоть на колено, опустил на руку подбородок, долго смотрел в пустой стакан. резко поднялся, наполнил стакан водкой и, повернувшись к дочери, вдруг расхохотался - громко, безудержно. Беатриса недоуменно нахмурилась.

- Ха-ха-ха!! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! - грохотал Джерри, да так, что у него на глазах выступили слезы. И, отсмеявшись, хрипло произнес: - Говорят, в Нью-Йорке объявился Люцифер. Может быть, это тоже - я? Как ты считаешь?

- Я совсем не шучу, - сжала губы Беатриса.

- И впрямь - не до шуток, - согласился Джерри. - Какие-то безответственные негодяи обвиняют твоего отца в организации покушения на его лучшего друга, а ты, наплевав на то, что все это - злобная и бездоказательная клевета, принимаешь их сторону. Поистине, незавидная доля быть отцом безоглядно доверчивой дочери. Более того, оказывается, я соединил тебя против твоей воли - с человеком, которого ты не любишь. Я совершил моральное насилие над собственной дочерью. Боже милостивый, более жестокое и беспощадное обвинение невозможно придумать!

Беатриса усмехнулась, нетерпеливо взмахнула рукой: "Хватит, достаточно слов". Она вспомнила то, о чем уже не раз думала. Когда ей и Раджану казалось, что они вот-вот коснутся реальных нитей, которые приведут их к настоящим участникам заговора, эти нити вдруг обрывались чьей-то невидимой, могущественной рукой. Вспомнила она и о том, что ее отец, Джерри Парсел,неоднократно и упорно отговаривал ее от поиска этих нитей, предостерегал и даже запугивал - разумеется, заботливо и невзначай всяческими опасностями, которые подстерегают излишне настырных дилетантов. Устало проговорила:

- Сегодня, наконец, я узнаю правду. В пять часов мне передадут документы, которые прольют достаточно света на всю эту жуткую и грязную историю. Мне пора, отец. Я еле-еле успеваю.

Джерри нажал кнопку дистанционного управления, загорелся телевизионный экран. Видимо, регулятор громкости стоял на пределе мощности, так как весь кабинет захлестнул бас диктора:

- Передаем последние известия. Ваш комментатор - Юзеф Дохерти. Полтора часа назад был зверски убит нью-йоркский агент ФБР Джеймс Брюс. Он был связан с охраной Джона Кеннеди, а позднее принимал непосредственное участие в расследовании обстоятельств его убийства. Соседка Брюса, случайно вернувшаяся домой с работы немного ранее обычного времени, услышала, как в его квартире раздались одиночные выстрелы, а потом две автоматные очереди. Полиция, прибывшая через пять минут после ее телефонного звонка, вынуждена была взломать дверь. Изрешеченный пулями труп Брюса был облит бензином и подожжен. Преступники скрылись...

Когда начинался этот выпуск теленовостей, Беатриса уже открыла дверь и собиралась покинуть кабинет. Однако, услышав начало сообщения об убийстве Джеймса Брюса, вернулась в свое кресло. Убитый был именно тем человеком, с которым у нее предстояла встреча. "Это как рок" - в изнеможении прислонившись головой к спинке кресла, думала Беатриса. - Беспощадный, неумолимый рок". Сквозь слезы отчаяния и бессилия она увидела, как в глазах отца вспыхнул торжествующий блеск. она хорошо знала этот блеск, помнила его и в детстве, и в отрочестве, и в юности. Он всегда означал победоносное торжество - над конкурентом, обстоятельствами, всем, что хоть в малейшей степени пыталось противостоять ему - Джерри Парселу.

Она дождалась, пока просохнут ее глаза, совсем просохнут, чтобы он не видел и малейшего следа слез. Встала, подошла вплотную к отцу, сказала, глядя не в глаза, а в переносицу:

- Прощайте, мистер Парсел. Вы можете считать, что у вас больше нет дочери!

И бросилась вон из кабинета, прочь от самого любимого на свете человека, прочь от самого ненавистного на свете человека. В лифте она оказалась единственным пассажиром и дала волю слезам. И пока на указателе мелькали цифры этажей, Беатриса яростно била кулаком по стенке кабины,выкрикивая в отчаянии:

- Предатель! Убийца!

Началась программа мультипликационных фильмов. Знакомые с детства герои сменяли друг друга, бушевало пиршество красок. Джерри машинально смотрел на экран, машинально улыбался. "Неужели это серьезно? - думал он. И хотя, зная характер своей дочери, он понимал, что это действительно серьезно, сердцем он не хотел принять эту печальную истину. - Что ей в политике? Зачем она ей? Наш мир слишком сложен и жесток, слишком коварен и груб,чтобы женщина подставляла свою плохо защищенную душу подо все его возможные удары. Конечно, она вернется. Кончатся деньги - и вернется. только в будущем не следует ей давать поводы для подобных сцен. Да и какой я ей дал повод - улыбнулся?"

В глубине души Джерри понимал, что Беатриса не вернется. Но он не мог сейчас согласиться с этой мыслью, откзывался ее принять. Он не был готов к ней, да и вряд ли когда-либо будет. Он видел, понимал, знал. что Беатриса была повторением его самого - только в ином облике. И он любил ее безмерно, не сознаваясь даже самому себе, что в ней любит себя. Себя, Джерри Парсела, свое продолжение, свое бессмертие. Он обожествлял Джерри-младшего, был безмерно благодарен судьбе и Рейчел за то, что они подарили ему на склоне лет сына. Но что еще из него получится? А Беатриса - это ведь уже взрослый человек, слепок его ума, его энергии, его воли. "Вернется! успокаивал себя Парсел и молил об этом Бога. - Господи! шептал он, закрыв глаза. - Сделай так, чтобы моя девочка опомнилась. И так на ее долю выпало в последнее время много испытаний.

Ушла Маргарет.

Потом приключилась эта нелепая любовная кутерьма с цветным. Раджан-младший - вовсе не плохой малый, но пусть он лучше крутит любовь с такими же как и он - темнокожими.

Теперь - Джон Кеннеди, который и на том свете не оставляет мою девочку в покое. Может, по прошествии времени она поймет, что он совсем не тот человек, который нужен сегодня Америке. А сейчас... Сейчас ей свой ум не вложишь. Сейчас она готова возненавидеть родного отца за то, что он всячески оберегает ее же собственные интересы".

Несколько раз на экране внутреннего видеофона возникало изображение дежурного секретаря. Парсела срочно требовал к телефону крупнейший банк Женевы. Ему звонил Государственный секретарь. Просил о немедленной аудиенции нефтяной король из Техаса. Джерри ничего не видел и не слышал. Он молился и верил во всесилие своей молитвы.

Однажды в детстве мать взяла его на похороны дальнего родственника. Джерри видел дядю Билла лишь раза два. Это был исполинского роста мужчина, с пышными усами, с сильными и крупными руками, привыкшими к работе на земле. "Что это?" спросил Джерри шепотом у матери, показывая пальцем на невысокий сосуд, который готовились замуровать в нишу. "Это дядя Билл", ответила мать. Мальчик был потрясен - от такого огромного тела осталась жалкая горстка пепла! Дома он долго допытывался у матери, действительно ли после смерти человека остается его душа, действительно ли она вечна. Ночью мать проснулась, разбуженная его плачем. "Джерри, мальчик мой, что с тобой?" "Ты не сказала, есть ли у меня душа, такая же бессмертная, как у дяди Билла? Я тоже хочу жить вечно!" - всхлипывал он. Пораженная ходом его мыслей, более присущих старому человеку, чем семилетнему мальчугану, мать взяла его в свою постель, успокаивала: "Все живое бессмертно - и люди, и собаки, и коровы. И, конечно, ты, мой мальчик".