Корм - Мира Грант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Привет всем. Итак, сегодня мы побывали на ранчо Райманов. Вы уже видели запись. Если не видели — пожалуйста, выйдите из чата, просмотрите ее и возвращайтесь. Повестка дня такая: «Что дальше?»
Участие в предвыборной кампании конгрессмена Кирстен Уогман научило меня одной вещи: иногда в политике стиль важнее содержимого. Давайте начистоту, мы сейчас говорим не о великом государственном деятеле, а о бывшей стриптизерше, которая получила место в конгрессе потому, что обещала избирателям за каждую тысячу голосов надевать на очередную публичную встречу откровенное платье. Предприятие увенчалось таким успехом, что скоро на правительственные слушания дама, видимо, была бы вынуждена являться в нижнем белье.
Но она проиграла. Общественность проявила нездоровый интерес и продемонстрировала, что в девяти случаях из десяти на первом месте стоит занимательное, а не важное. И все же попытка Уогман занять пост президента провалилась. Почему? Думаю, винить отчасти следует сенатора Питера Раймана, который доказал: вполне можно совместить стиль и содержание без ущерба для последнего. А также что в политике осталось место честности.
Помимо этого, винить следует сайт «Известия постапокалипсиса» и, в частности, Джорджию Мейсон. В наше время редко видишь подобное рвение. Их репортажи не всегда беспристрастны и безукоризненны, но в них есть то, что встречается даже реже, чем честность.
Искреннее чувство.
Мне приятно отметить, что американская молодежь не погрязла в апатии, что мы не пожертвовали правдой, променяв ее на развлечения, что существуют еще журналисты, которые точно излагают факты и предоставляют читателям самим делать выводы.
Никогда еще я так не гордился своей работой.
из блога Ричарда Казинса «Другая правда», 18 марта 2040 года.Шестнадцать
Совещание затянулось до глубокой ночи. Один за другим участники выходили в оффлайн, в конце остались только Рик, Махир и я. Шон давным-давно отключился и теперь храпел, откинувшись на спинку стула. Новая питомица Рика свернулась клубочком у него на коленях, время от времени приоткрывала один глаз и оглядывала комнату.
— Джорджия, мне это не нравится, — обычно такой отчетливый британский английский Махира смазывался от усталости и волнения. — Это уже небезопасно.
Мой заместитель в который уже раз провел рукой по волосам — они теперь торчали у него во все стороны.
— Махир, ты на другом конце света. Вряд ли тебе что-то угрожает.
— Я не о своей безопасности волнуюсь. Ты уверена, что мы хотим двигаться в том же направлении? Мне не улыбается писать ваши некрологи.
Он так переживал, что я просто не могла на него злиться. Махир немного консервативный, не любит рисковать, но в целом хороший человек, а еще замечательный вестник. Если он не понимает, почему нужно двигаться в этом направлении, нужно ему пояснить.
— На ранчо произошло убийство, причем массовое. — Мой собеседник вздрогнул. — И в Икли тоже, мы с Шоном чуть там не погибли. Кто-то жаждет уничтожить нечто, связанное с нашим кандидатом и его кампанией. И этому кому-то плевать, что умирают люди. Ты хочешь знать, почему мы не хотим отступиться. Но почему ты думаешь, что мы вообще можем себе такое позволить?
Махир улыбнулся и поправил очки.
— Я ждал от тебя подобных слов, но хотел удостовериться. Все остальные здесь полностью тебя поддерживают. Если я что-то могу сделать — только скажи.
— Махир, я всегда могла на тебя положиться. И, возможно, скоро у меня будет для тебя поручение. Хотя в следующий раз не надо нарываться и проверять собственного босса — я ведь и убить могу. Ладно, четыре часа утра, скоро с нами захочет пообщаться сенатор. Так что объявляю совещание закрытым. Рик, Махир, спасибо, что остались до конца.
— Обращайся, — откликнулся Казинс рядом со мной, его словам эхом вторил его же голос из монитора.
Окошко Рика погасло.
— Пока, — Махир тоже отключился.
Я закрыла программу и встала. От долгого сидения спина затекла и сделалась совершенно деревянной, в глаза как будто песка насыпали. Сняла очки и провела рукой по лицу, пытаясь хоть немного расслабиться. Бесполезно.
— Спать? — поинтересовался Рик.
— Да. Не пойми меня неправильно…
— Понял, выметаюсь. Разбудишь, когда надо будет идти?
— Разбужу.
— Спокойной ночи, Джорджия. Хороших снов.
Дверь между номерами тихонько скрипнула. Я открыла глаза и помахала Казинсу вслед.
— Тебе тоже, Рик.
Оставшись в одиночестве, я нетвердым шагом направилась к кровати, на ходу стаскивая одежду. Бог с ней, с пижамой, лягу в футболке и трусах. Заползти под одеяло, закрыть глаза и провалиться в благословенную тьму.
— Джорджия.
Знакомый голос. Откуда я его знаю? Да ну, к черту. Я перекатилась на другой бок.
— Джорджия.
В голосе слышалась тревога. Может, все-таки обратить внимание? Но тревога не слишком сильная; когда кто-то собирается отъесть от тебя кусок, интонации совсем другие. Я тихонько заворчала, но глаз не открыла.
— Джордж, если ты не проснешься прямо сейчас, я тебя полью холодной водой. — Это замечание прозвучало совершенно спокойно и буднично, не угроза, а всего лишь констатация факта. — Тебе не понравится. Но я это сделаю.
Я облизала пересохшие губы и прохрипела:
— Ненавижу тебя.
— И где же любовь? Да вот же она. Вылезай из постели. Звонил сенатор. Я успел с ним поговорить и одеться, а ты все проспала. Сколько вы вчера сидели?
Пришлось чуть приоткрыть глаза. Шон нарядился в свободную рубашку — под такими он всегда прячет броню. Я кое-как уселась на кровати и вытянула левую руку. Брат вложил в нее черные очки.
— Часов до четырех. А сейчас сколько?
— Почти девять.
— Господи, убейте меня, — простонала я, а потом встала и поковыляла в ванную.
Администрация гостиницы с радостью согласилась поменять стандартные лампочки в нашем номере на специальные, с пониженной мощностью. Но заменить встроенные светильники дневного света в ванной они не смогли.
— Когда он придет? Или мы сами к нему поедем?
— У тебя пятнадцать минут. Нас заберет Стив. — Шон заметно повеселел. — Баффи жутко разозлилась. Они с Чаком уже у Райманов, а у нее не было с собой одежды на смену. Я разговаривал по телефону и получил от нее очень злобное сообщение.
— Решила повеселиться хорошенько, пусть теперь расплачивается. — В ванной свет резал глаза даже сквозь стекла очков; я посмотрела в зеркало и застонала. — Я похожа на смерть.
— Крутую журналистскую смерть?
— Нет, простую и обыкновенную смерть.
Изможденная, зеленая, отросшие волосы спутались (слишком давно не стриглась). Голова пока не болела, но скоро заболит. Слишком ярко — точно будет мигрень. Можно, конечно, потерпеть некоторые неудобства и ее избежать. Я шепотом чертыхнулась, взяла с раковины контейнер с линзами и выключила свет. Редко их ношу, зато умею надевать в полнейшей темноте. С моим диагнозом иначе никак, а то можно повредить сетчатку. А мне глаза пока еще нужны.
В номере по ковру прошелестели шаги.
— Джордж? Ты чего там делаешь в темноте?
— Линзы надеваю. — Так, первая встала на место. — Найди мне чистую одежку.
— Я что тебе, горничная?
— Нет, моя горничная гораздо симпатичнее тебя.
Я справилась со вторым глазом и щелкнула выключателем. Ванную залил яркий белый свет. Прищурившись, я поглядела на свое голубоглазое отражение. Надо почистить зубы и расчесаться.
— Шон. Я не могу идти к сенатору в белье.
— А вот Хантер Томпсон с удовольствием пошел бы к сенатору в белье. Даже в твоем белье.
— Хантеру Томпсону было вообще не до белья, под кайфом-то.
Дверь ванной открылась, и брат швырнул мне охапку одежды.
— Ну что, так уж перенапрягся? Бери оборудование. Закончу через минуту.
— В следующий раз не буду тебя будить. Ты в этих линзах на инопланетянку похожа!
— Знаю. — Я захлопнула дверь ванной.
Через десять минут мы уже ехали в лифте, на ходу проверяя оборудование. Шон выстукивал замысловатую комбинацию на экране наладонника. Мы не на выезд отправляемся, и Райман наверняка потребует не разглашать информацию, но какая разница? Выходить из гостиницы без камер и диктофонов — все равно что выходить голыми. А мы с Шоном подобными штуками не увлекаемся.
Несколько камер разболталось, а в часах почти вся память израсходована. Надо сказать Баффи. Мы вышли в фойе: Шон немного позади меня.
— Спасибо, что выбрали «Пэриш Уестон Сьютс» и позволили нам на время стать вашим домом, — проворковала система возле воздушного шлюза. — Мы знаем, вы выбирали среди многих, спасибо. Пожалуйста, положите правую руку…