Следак (СИ) - Базилио Аноним

— А в момент передачи денег тоже свидетелей не будет? — Ольга смотрела на меня нерешительно.

— Не будет, я все устрою. Я ведь тоже в суде буду. Так что обеспечу безопасность. Подожду тебя у здания и проконтролирую, чтобы вам никто не мешал, — уверенно пообещал я.

— А может, пусть они передадут мне деньги уже после суда? — схватилась она за иллюзию соломинки.

— Что это меняет?

— Ничего, — вынужденно согласилась она.

— К тому же они могут передумать, когда получат желаемое, так что в передаче денег перед судом меньше риска. В это время они заинтересованы в сделке, отчего уязвимы и не станут делать глупости, — привел я довод.

— Почему ты пригласил именно меня? — спросила она, изучая меня взглядом.

— Я с тобой уже имел дела, так что доверяю, — улыбнулся я и, предупреждая глупости с ее стороны, добавил. — И ты тоже можешь мне доверять, я никогда первым не нарушаю договоренностей.

— А зачем тебе вообще понадобился посредник? — какой мне попался подозрительный деловой партнер.

— Ты выглядишь представительнее, — легко ответил я, правда, озвучив лишь первую причину, — клиенту легче будет поверить опытному адвокату, чем молодому следователю, у которого априори не может быть связей в прокуратуре и суде, — польстил я ей.

— Хорошо, договорились, — удовлетворившись услышанным, ринулась она головой в пропасть, но напоследок не упустила случая меня подколоть. — И опять у тебя пять тысяч, словно других цифр не знаешь.

И работа закипела. Предварительно убрав все дела со стола в сейф, я отправился в дежурную часть за Калугиным.

Тот был уже далеко не так бодр, как при нашей первой встрече. До него начало доходить в какое дерьмо он угодил и что никто его оттуда вытаскивать не собирается. И это к лучшему — сговорчивее будет.

— Гражданин Калугин, знакомьтесь Ольга Васильевна Зудилина, ваш адвокат, представил я задержанному новое действующее лицо, когда мы вошли в кабинет.

— Альберт Анатольевич, отставьте, пожалуйста, нас с клиентом наедине, — подключилась Зудилина. — Нам нужно выработать позицию по делу.

Я состроил для клиента недовольную рожу, но просьбу удовлетворил.

Договаривались они не особо долго, уложились в полчаса. Но я все равно понервничал, ожидая их в коридоре. Еще повезло, что никого не заинтересовала, чего я тут трусь у окна без сигареты.

— Ольга Васильевна, но вы мне обещаете, что я в этом вашем ужасном ИВС больше двух суток не проведу? — услышал я, когда дверь моего кабинета начала открываться.

— Конечно, Василий Игнатович, я для этого сделаю все возможное, — Ольга была неподражаема, я даже залюбовался ей. Адвокат излучала уверенность, которая передавалась клиенту, и его осанка на глазах выпрямлялась.

— Ну как все прошло? — спросил я ее, когда вернулся в кабинет из дежурки.

— Как ни странно, но нормально. Он сразу же согласился и бросился меня благодарить, даже руку попытался поцеловать.

— Вот гад, — перебил я ее, прокомментировав услышанное.

— Почему? — не поняла она, но тут же эмоционально продолжила рассказ. — Не ожидала я такого. Думала, он кричать начнет, обвинять меня. Но… — она не смогла подобрать определение случившемуся. — В общем, это оказалось намного проще, чем я думала.

— Ну вот, а ты боялась, — я улыбнулся.

— Это еще не конец, — не поддержала она мое веселье. — Сейчас к жене Калугина поеду. Он ей по телефону дал указания про деньги для залога и 'мой гонорар', — последние слова Ольга выделила голосом. — Надеюсь, она не станет артачится.

— Все будет хорошо, — уверил я ее и продолжил о делах. — Только не затягивай, тебе еще нужно сегодня ходатайство для суда подготовить.

— Сделаю, — кивнула она.

— И сиди в консультации, я, как из прокуратуры вернусь, тебе туда позвоню, — вспомнил я о проблемах отсутствия сотовой связи.

Когда Ольга, напичканная моими ценными указаниями, уехала к жене Калугина, я сел за машинку печатать постановление о применении меры пресечения в виде залога. Поскольку на вызов по громкой связи меня никто не вызывал, то я, допечатав документ, рванул в прокуратуру на выпрошенном у дежурного уазике.

— Борис Аркадьевич, я всё сделал, как мы договаривались, — доложился я, ворвавшись в его кабинет.

— Ну давай сюда, почитаю, чего ты там понаписал, — усмехнулся он, увидев запыхавшегося меня.

Пока Митрошин изучал мое постановление, я устроился на стуле перед его столом и наблюдал за его реакцией.

— Понаписал, то понаписал, про права какие-то вспомнил, свободы, гуманность еще приплел. Ну ты, Альберт, даешь, немецких философов что ли перечитал? Ладно, сойдет, — пожурив немного мой стиль изложения, вынес он вердикт.

Затем взял со стола ручку, и поставил на шапке постановления свою размашистую подпись.

Я выдохнул. А Митрошин, развернувшись к телефону, принялся накручивать диск.

— Светочка, а кто у вас сегодня дежурный судья? — спросил он в телефонную трубку. — Ага, понятно. Предупреди ее, что я к пяти вечера к ней подъеду. Да, да по рабочему вопросу.

Я бросил взгляд на часы — было три часа ровно.

— Слышал ведь разговор? — обратился Митрошин ко мне, когда положил трубку на рычаг. — Так что к пяти часам подходи к кабинету судьи Ерохиной.

— Адвокат еще будет. Она ходатайство принесет от имени Калугина.

— Хорошо, жду обоих.

Приехав в отдел, я первым делом дозвонился до юридической консультации и сообщил Ольге, которая тоже только что туда подъехала, последние новости. Она запричитала в трубку, что ходатайство еще не дописано. Выслушав этот сумбур, я на нее рыкнул и велел собраться.

— Адвокат ты или кто?

— Адвокат, — согласилась она, выдохнув воздух.

— С женой как? — спросил я.

— Нормально, она мне уже всё отдала, — прошептала та в трубку, прикрыв рот ладошкой.

— Круто, — вырвалось у меня. Какие здесь все-таки наивные люди, на слово верят и деньги сразу дают. Осталось только убедить судью. А нет, еще же Калугина надо ознакомить. Подхватив, составленное и утвержденное прокурором постановление, а также чистые бланки для Петренко, я побежал в дежурную часть, где в отдельном кабинете напротив дежурки, оформил документы с обоими задержанными. Петренко ознакомил с постановлением об избрании в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу, а Калугина с постановлением о залоге.

— Альберт, ты где ходишь? — когда я вернулся к себе в кабинет и от усталости развалился в кресле, ко мне зашла Журбина. Выражение лица у нее было недовольным.

— В прокуратуре был, — ответил я, припустив в голос удивления.

— А чего никого не предупредил? — хмурила брови начальница.

— Почему никого? В дежурке знали, они же мне машину для поездки выделили, — отбрехался я.

Лицо ее сразу просветлело — начальник выяснила, что подчиненный исполнительный и балду не гоняет.

— Как дежурство, нормально? — уточнила она на выходе из кабинета.

— Всё путем, — улыбнулся я ей, — и это, Людмила Андреевна, я через час вновь уеду.

— Куда? — притормозила Журбина.

— В суд, — пояснил я.

— Не поняла, — начальница вновь подошла к моему креслу.

— Будет судебное заседание об избрании меры пресечения в виде залога. Прокурор велел мне на нем присутствовать, — доложился я.

— Ничего не поняла, — Людмила присела на стоящий рядом стул, кажется ее коленки подвели.

— Мы с прокурором утром обсудили возможность применения к Калугину залога, и Митрошин решил попробовать, — пояснил я.

Журбина похлопала глазами.

Глава 27

Собираюсь в суд. Проверил материалы дела — все ли на месте, не забыл ли чего в этом безумном забеге. Подошел к круглому зеркалу, что с некоторых пор висит на стене у двери, причесался, поправил форму и закрепленную на поясном ремне кобуру.

С переездом Ксении в кабинете вообще много чего нового появилось. Вот и зеркало из числа новинок. Еще она зачем-то вазу для цветов притащила. Наверно, думает, что благодарные жулики будут ее букетами задаривать. Но не суть, пусть стоит, мне не мешает, я ей пока тоже. Но лучше мимо стеллажа с осторожностью ходить, там ведь помимо вазы еще новые кружки появились и фарфоровые статуэтки. Если я случайно за него запнусь — ору будет. Развод и выселение к Левашову мне обеспечены. Ибо нынче у нас в подразделении матриархат. Ну ничего, вот Левашов успокоится, придет в себя от резкого падения с карьерной лестницы, и мы с ним коалицию создадим.