Потерянные в прямом эфире (СИ) - Евстигнеева Алиса

В такси меня вырубило, и водителю в конце поездки пришлось будить нерадивую пассажирку. В голове был туман, но, прижав к себе собаку, я старалась мыслить ясно.

Конопатый ветеринар Василий Константинович осмотрел Жужу и провёл полный ликбез по воспитанию карликовых такс (как оказалось, ребёнок был более чем породистым, на пузе даже нашлось клеймо заводчика, по которому чисто гипотетически можно было найти человека, купившего собаку).

Беседа с ветеринаром заняла больше часа, после чего я долго выбирала всякие приблуды, необходимые для того, чтобы сделать нашу с собакой совместную жизнь максимально комфортной и необременительной. В этом мне помогали девочки с ресепшена. Правда, тут уже при попытке оплатить все услуги возникла неприятная заминка — у меня сел телефон. Пришлось ковыряться в сумке в поисках карты и просить тех же девочек заказать нам с Жужей такси.

— Адрес? — с улыбкой попросила одна из них. Назвав нужные координаты, с облегчением упала на лавочку. Нога начинала гореть с новой силой, и даже следующая таблетка оказалась бесполезна.

В такси мне только и оставалось, что мечтать о том, как приеду домой и завалюсь в кроватку, предварительно предприняв попытку принять горячую ванную, ибо накануне…

И вот тут меня прошибло. Да так сильно, что я чуть Жужу из рук не выронила. Прошлую ночь я провела в доме Ключевских. Но сроки моего пребывания не были оговорены, а с утра я убежала на работу, никого ни о чём не предупредив. Так и не сумев разобраться, где нынче мой дом, попросила водителя отвезти меня к Сене с Игорем. В любом случае, я обещала, что поговорю с Арсением.

По пути меня посетила гениальная идея заехать в кондитерскую, чтобы хоть как-то отблагодарить мужчин за их гостеприимство. Поэтому до нужного адреса мы добрались спустя полтора часа.

Выйдя из машины, с ужасом поняла, что еле могу наступать на ногу. Нагружённая собакой, сумкой, тортом, пачкой элитного корма и упаковкой одноразовых пелёнок, еле доковыляла до подъезда, благо что одновременно со мной заходил какой-то парень, придержавший мне дверь.

Несмотря на боль, в квартиру я звонила настроенная вполне оптимистично. Впрочем, весь оптимизм рассеялся очень быстро, когда на пороге дома появился суровый Арсений, смеривший меня хмурым взглядом.

— Привет, — ещё с надеждой улыбнулась я, пытаясь удержать Жужу, которая с неистовой силой рванула навстречу к Сеньке. Однако тот не ответил ни мне, ни собаке, лишь болезненно поморщился и… скрылся в недрах дома.

Чертыхнувшись под нос, я еле-еле ввалилась в прихожую, почти тут же выронив всё, чем была нагружена, разве что такса была всё ещё при мне. Следом появился Игорь, подхвативший и меня, и мелочь, ибо я уже была готова стечь на пол по стеночке.

— Пришла, — скорее констатировал он, чем спросил, усаживая меня на низкий пуф, стоявший в углу и входа.

— А были ещё варианты? — с вызовом спросила я, но Ключевский не ответил, лишь покачал головой, из-за чего я почувствовала себя последней сволочью.

Выпустила из рук Жужу, наблюдая за тем, как она потрусила к закрытой двери Сени, и, поскуливая, начала скрестись, но ей так никто не открыл. Жужалица протяжно завыла, расстроенно шмякнувшись на толстенький зад. Внутри меня всё сжалось.

— Что с Арсением?

Игорь одарил меня терпеливым взглядом, всем своим видом будто говоря: «Неужели ты не понимаешь?».

Но я честно не понимала, ну или просто боялась признаться в этом самой себе.

— Он решил, что ты ушла насовсем.

Глава 15

Принятое решение не сделало нас ни на шаг ближе друг к другу. Мы всё так же были чужаками с приятными моментами в прошлом, горьким осадком в настоящем и полной неизвестностью в будущем.

В первые месяцы беременности наше общение с Игорем вообще было сведено к минимуму, хоть он и старался. Раз в три дня он появлялся в общаге с пакетами, полными еды, отчего Надя со Светкой и  приятели из близлежащих комнат приходили в полный восторг. Ещё бы, мы были вечно голодными студентами и халявная еда всегда воспринималась как манна небесная. Одна лишь я не испытывала ни капли радости по поводу происходящего, ведь в отличие от остальных мне приходилось платить цену. Было крайне тяжело заставить себя питаться нормально.. Во-первых, не покидало ощущение, что меня элементарно откармливают на убой. А во-вторых, я буквально загибалась от токсикоза. Меня тошнило абсолютно ото всего в круглосуточном режиме. К концу первого триместра я напоминала лишь бледную тень прошлой себя. Я и раньше отличалась субтильностью, но теперь выглядела откровенно нездоровой.

Бедная Надя хваталась за голову, а Света, неожиданно пришедшая в восторг от Игоря, божилась меня сдать ему, если не возьму себя в руки.

Как это ни парадоксально, но спасала меня работа. Да-да, та самая, с которой я так стремилась сбежать. Дело в том, что только магазин сохранял какую-никакую иллюзию моей самостоятельности, хоть Игорь и был категорически против.

— Тебе нужно беречь себя, — твердил он.

— А я берегу, — огрызалась я, ненавидя весь мир. — Люди и на больших сроках спокойно стоят за прилавками.

Он воспринимал это как блажь и упрямство, а я всего лишь отчаянно цеплялась за остатки своей независимости. В ближайшей перспективе мне предстояло переехать к Ключевскому и доверить свою жизнь в его руки, притом что я уже тогда понимала, что моя значимость определялась исключительно заботой о ребёнке.

***

А потом я свалилась в обморок, прямо посреди магазина, напугав не только коллег, но и саму себя.

Мрачный Игорь уже через каких-то полчаса был в нашем ТЦ, а ещё через сорок минут я уже сидела в кабинете врача.

— Ты зачем над ребёнком издеваешься?! — отчитывала меня врач. — Питаться нормально надо.

— Я ем, — протестовала я, теряясь под острым взглядом Ключевского, который не захотел даже слышать о том, чтобы остаться в коридоре. — Просто во мне еда не задерживается.

— Если не задерживается, значит, в стационар под капельницу, — вынесла свой вердикт врач, заставив меня побледнеть.

— Не надо под капельницу!

— Тогда — есть. Правильно и в меру.

Из кабинета мы вышли в тягостном молчании. Всё, что мне хотелось, — это реветь, но при Игоре было стрёмно, я и так чувствовала его явное недовольство мной. Наверное, худшей кандидатки в матери для своего ребёнка он просто не смог бы найти. Я ничего не знала о его бывшей жене, но была уверена, что она бы себя до такого состояния не довела.

— Ты это специально? — глухо спросил меня Игорь уже в машине.

Я старалась на него не смотреть, отчего-то это было больно. Каждый его взгляд пробуждал во мне всепоглощающее чувство вины, хотя ничего такого я не делала.

— Ты действительно думаешь, что я стала бы делать что-то во вред себе или… ему? — ответила вопросом на вопрос.

— Не знаю, — честно признался он, из-за чего неожиданно стало горько. Он тоже в меня не верил. — Просто… ты явно не в восторге от происходящего.

Я усмехнулась, как-то по-особенному зло:

— Сложно быть в восторге от того, что ты никак не планировал.

И это являлось чистейшей правдой. Всё только начиналось, а мне уже казалось, что я потеряла себя. Со мной случилось то, чего я попросту не могла предположить и что никак не вписывалось в мою картину мира или систему ценностей.

Когда-то отчим предсказывал мне именно это. Я так и не смогла понять, как в нём уживались презрение ко мне и любовь к матери, которая родила меня ещё до своего совершеннолетия. Бабушка иногда успокаивала меня, пытаясь объяснить чужие нападки  желанием предостеречь меня от совершенных ими же ошибок. Если это и были благие намерения, то вели они заведомо известно куда. Так вот, представьте, что вам всю жизнь твердили одно: «Ты споткнёшься, ты упадёшь». Не знаю, как все остальные, но меня от такого брала злость и в ответ я утверждала другое: «Не дождётесь». И вот я залетела. То есть сделала то, чем меня попрекали с тех самых пор, как я получила паспорт (странно, что не раньше).