Аттила - Уильям Нэйпир

Потом с еще большим достоинством и со всей радостной торжественностью старого языческого духа они подняли статуэтку Приапа, и вся деревня прошествовала к опушке леса, где стояла простой каменный храм. Внутри, освещенная двумя драгоценными свечами из пчелиного воска, стояла обнаженная статуя Великой Матери, которая сдержанно, благожелательно и властно улыбалась своим простым приверженцам.

И мужчины, и женщины по очереди целовали фаллос Приапа, а потом маленького божка благоговейно положили между ног Великой Матери. Над парой опустили белую шерстяную завесу и любезно оставили их наедине на всю ночь, чтобы они совокуплялись — тогда сама Земля вновь родится весной.

Едва сельчане вышли из храма и в последний раз склонили головы перед своими возлюбленными божествами, как ночь прорезал хриплый крик, донесшийся с гор. На них потоком обрушились гневные слова, произносимые голосом надтреснутым и сухим, похожим на шуршащий в опавших листьях ветер.

Девушка прижалась к Аттиле, так что ее мягкие волосы восхитительно защекотали его щеку, и шепнула:

— Это местный сумасшедший по имени святой Иоанн.

Мальчик кивнул.

— Мы с ним встречались.

— Идолопоклонники! Прелюбодеи! — вопил святой Иоанн. — Пусть Христос смилостивится над вашими некрещенными и неисповедавшимися душами! Ибо вы обитаете у самого входа в ад и увязли в трясине дьявола — в своей похоти и грязном прелюбодеянии.

Люди переглянулись и весело захохотали. Некоторые заплясали, словно эти слова были своего рода неотразимой музыкой.

— Святой Иоанн! — кричали они, приветственно поднимая свои кружки с вином. — Святой Иоанн, спускайся к нам с горы! Добро пожаловать на наш Праздник Великой Матери!

В лесу раздался шорох, и появился старик. Он забрался на камень, и глаза у него сделались еще безумнее, подумал Аттила. На нем была длинная, грязная ряса из грубой коричневой ткани, седая борода спуталась, а тонкие губы яростно шевелились. Даже с такого расстояния мальчик мог учуять, как от него воняет; многие отшельники буквально восприняли слова святого Иеремии — тем, кто омылся в крови Христовой, нет нужды умываться.

— Горе тебе, о Израиль, ибо твоя грязь в твоих юбках! Как сказал пророк Иезекииль, ты занимался развратом, и вожделел своих любовников, чьи члены подобны членам ослов, а изливают они, как изливают жеребцы!

— Где? Где? — заволновались женщины в толпе. — Я бы от такого не отказалась!

— Для чего, говорю я вам…

Но тут святому Иоанну помешали — сначала громкими непристойными криками, в которых утонул его надтреснутый старческий голос, а потом под одобрительный рев зевак мать девушки взгромоздилась на камень рядом с ним и начала задирать ему подол.

— Прочь от меня, Блудница в Пурпуре! — возопил Святой Иоанн, отчаянно пытаясь удержать свою рясу, которую толстуха успела задрать уже до тощих запаршивевших колен, и одновременно продолжая проповедь со всем возможным достоинством. — Изыди, о Иезавель без капли стыда!

Толпа бесновалась от восторга. В конце концов оба они, и отшельник, и крестьянка, топчась в своем тесном неизящном танце, оказались на краю камня и рухнули в толпу.

Крепкие юнцы постарались поймать их, так что ничего страшного не случилось, и святой Иоанн вскоре поднялся на ноги. В бешенстве потрясая посохом, уже собрался уходить на опушку леса, как его пылающий взор остановился на Аттиле, стоявшем рядом и с большим интересом следившим за происходящим.

Казалось, что Святого Иоанна объяло ужасом. Он ткнул костлявым, дрожащим пальцем во вздрогнувшего мальчика.

— Берегитесь, берегитесь, ибо грядет Конец Времен! — вскричал он.

Толпа замолкла, слегка растерявшись от внезапной нотки страха в голосе отшельника.

— Ибо не написано разве в книге пророка Даниила, что дочь владыки с юга придет к владыке с севера, чтобы заключить договор? О да, и разве не это случилось в наши дни с дочерью последнего императора Феодосия, которую называют принцессой Галлой Плацидией, обвенчавшейся с вождем готов?

Толпа заволновалась и окончательно растерялась. Подобная новость почти ничего для них не значила, но исполнившееся пророчество значило очень многое. Аттилу новость потрясла: он ахнул и злобно нахмурился своим собственным мыслям.

— О да, и разве не написано в том же пророчестве Даниила, что в Конце Времен придет с севера Князь Ужас и полностью уничтожит вас? Ибо он придет, как смерч, с колесницами и всадниками, и низвергнет все королевства в мире. И будет поступать по воле своей, и возвысит себя над всеми богами, и будет говорить непостижимые вещи против Господа над всеми богами, ибо возвысит себя над всеми. — Голос святого Иоанна поднялся до безумного вопля, а палец, которым он указывал на лицо мальчика, дрожал все сильнее. — И на лице его будут метки его жестокости. Смотрите, смотрите: он идет. Он идет!

И тут мальчик, к потрясению собравшихся сельчан, размахнулся и нанес святому сильнейший удар по лицу. Святой Иоанн отшатнулся, но не упал. Он, тяжело дыша, оперся о посох. Из его рта на бороду струилась кровь. Потом он повернулся и заковылял прочь, к опушке леса. В полумраке они его почти не видели, да и не хотели больше никогда видеть. Но продолжали слышать его старческий, надтреснутый, язвительный голос.

— О, вы и сами отродья демонов. Вы все у дьявола во рту, и будете вечно прокляты. И ваши боги и богини — это дьяволы прямо из ада, такие же, как Молох, Иштар и Аштарот, и я не буду называть их перед Великим Господом, но все они — великие шлюхи, и поклонение им — это распутство, и прелюбодеяние, и блаженство среди женского непотребства, и…

Тут настроение толпы сильно изменилось. Веселые жители деревни оставались глухи к тем оскорблениям, что святой Иоанн или его собратья-христиане наносили лично им, но не могли перенести нападок на их самые сокровенные тайны, особенно в ночь Празднества Великой Матери, да еще там, где богиня могла это услышать. И пусть у них такое праздничное настроение, но они не допустят, чтобы святой Иоанн спускался со своей горы и называл их возлюбленную Великую Мать, давшую им всем жизнь и кормившую их, шлюхой. Некоторые из мужчин помоложе побежали за ним следом, намереваясь устроить ему хорошую трепку.

Похоже, старик решил, что по крайней мере в этом случае нельзя полагаться на истинного и мстительного Бога Израилева, который вряд ли чудесным образом спасет его от грешной толпы идолопоклонников и прелюбодеев, как спас однажды пророка Даниила из логова льва. Поэтому он повернулся и с поразительной для человека его лет скоростью метнулся в лес — и быстро исчез из виду.

Девушка и Аттила медленно, бок о бок, возвращались в деревню.

— Почему он сказал про тебя такое? — спросила она. — Про Конец Времен и все такое?

Мальчик пожал плечами.

— Я не знаю.

Она искоса посмотрела на него.

— А откуда ты, между прочим?

Он помолчал, потом ответил:

— С севера. — И по-волчьи ухмыльнулся ей в темноте. — Принц Ужас с Севера.

Девушка скептически смерила его взглядом и снова взяла за руку.

— Так пойдем, мой Принц Ужас. Настало время для следующего завоевания.

Ему и в голову не приходило, что здесь, в этих нищих краях, хотя у девушки и был свой тюфяк, вся семья спала в одной комнате, над помещением с животными. К счастью, вся ее семья состояла из матери и младшей сестры, той самой худой, бледной, настороженной девушки с темными кругами под глазами. Отец умер несколько лет назад от изнурительной лихорадки.

Поэтому когда Аттила и его новая любовь достигли вершины экстаза, он оглянулся и увидел, что и сестра, и мать лежат рядом, наблюдают за ними с улыбками на лицах и даже шепотом рассказывают друг другу, что происходит.

— Мама! — закричала девушка, натягивая повыше простыню.

— Подумаешь, зато мы можем вас слышать! — крикнула в ответ мать.

Несмотря на такое соседство двух других женщин, мальчик с девушкой сумели поспать всего пару часов и встали утром раскрасневшиеся и усталые.

Когда он собрался уходить, девушка с матерью завернули ему в ткань свежего хлеба, копченой колбасы, сушеных абрикосов и фиг. Младшей сестры нигде не было.

— Там на опушке, с восточной стороны, привязана лошадь, — сказал мальчик. — С полмили отсюда.

— Чья лошадь? — с подозрением спросила мать.

— Моя, конечно, — ответил он. — Только мне она больше не нужна. Заберите ее себе.

— А далеко ли ты ее ук… раздобыл?

— Очень далеко, — ответил Аттила. — Не волнуйтесь, все в порядке. Это хорошая лошадь.

— Ну… да благословит тебя Богиня, — все еще нерешительно произнесла женщина. — А как же твой путь?

— О, я укр… в смысле, найду другую.

Мать охнула и пробормотала оградительную молитву. Девушка только улыбнулась. Ее Принц Ужас, ее оборванный разбойник.