Подлинная история носа Пиноккио - Лейф Перссон

В ожидании своей сотрудницы он позвонил Йенни Рогерссон и поинтересовался, нет ли у них каких-либо новостей после последней встречи розыскной группы.

– Мы получили утром ответ из Главной криминалистической лаборатории, – сказала Рогерссон. – Он касается ДНК крови на двери лоджии Эрикссона, и она принадлежит человеку, который есть в нашей базе данных. Это Ангел Гарсия Гомез, и его генетический код в нашем случае привязывает сего господина к жилищу Эрикссона. Я пришлю все, что у нас есть на него. Ты получишь материалы через час.

– Очень мило с твоей стороны, – отметил Дан Андерссон. – Жду с нетерпением.

– Кстати, есть, конечно, и обычные сложности тоже.

– Я слушаю, продолжай, – предложил Андерссон.

Через пятнадцать минут он закончил разговор с Рогерссон, и в то самое мгновение, когда начал записывать рассказанное ею, Ковач постучала к нему в дверь. Две минуты спустя она уже покинула его кабинет – ей хватило короткого взгляда на фоторобот, который Дан Андерссон дал ей.

– Само собой, это Гарсия Гомез, – констатировала Сандра Ковач. – В чем проблема?

– Все как обычно, – ответил Андерссон и пожал плечами.

– Тогда ерунда, – сказала Ковач. – Справимся.

– Будем надеяться, – проворчал Андерссон и улыбнулся. – И спасибо за помощь.

– Не за что, – улыбнулась Ковач. – Хороших выходных.

Короткое резюме последней версии меморандума Дана Андерссона состояло из четырех пунктов, и он надеялся успеть встретиться с Лизой Маттей до появления каких-либо новых данных, чтобы ему не пришлось переписывать все еще раз.

В воскресенье 19 мая адвокат Томас Эрикссон пристает к барону Хансу Ульрику Комеру или даже избивает его. А через двенадцать дней, около десяти вечера в пятницу 31 мая, Ханс Ульрик фон Комер встречается с Гарсия Гомезом и Окаре у себя дома около дворца Дроттнингхольм. Еще через двое суток Эрикссона убивают в его доме в Бромме. Гарсия Гомез привязан к месту преступления – был там через несколько часов после убийства. Во-первых, это подтверджают свидетельские показания, во-вторых, анализ ДНК. Решение прокурора подождать с задержанием, как обычно, связано с внутренними интересами следствия, но с этим вопросом все равно каким-то образом требовалось разбираться, пусть здесь все уже лежало за пределами ответственности Дана Андерссона.

Потом он послал свой меморандум Лизе Маттей по электронной почте и попросил еще четверть часа ее драгоценного времени. И ответ («Ты можешь прийти сейчас. С уважением Л.М.») пришел через минуту после того, как он отправил в дорогу свое послание, а пять минут спустя он сидел на стуле для посетителей перед большим письменным столом Маттей.

Как только их совещание закончилось, Бекстрём скрылся в своей комнате. Приближался полдень, и требовалось разобраться еще с одним делом, прежде чем он покинет здание полиции и проведет остаток дня более приятным образом.

Сначала он передвинул горы бумаг на своем письменном столе. Затем разложил содержимое самой последней стопки на его поверхности перед стулом, на котором сидел. И, закончив с этим, кивнул довольно.

«Даже пятая колонна, которую полицейское руководство разместило у меня под носом, поймет, что здесь сидит невероятно занятой человек», – подумал Бекстрём и в этот самый момент услышал характерный стук в свою дверь, который мог означать только одно.

– Добро пожаловать, Анника, – сказал он, притворившись, будто погружен в чтение бумаг, и добавил: – Садись, пожалуйста, – хотя она уже успела расположиться на стуле для посетителей. – Чем я могу помочь?

– Наш свидетель, таксист, – сказала Анника Карлссон.

– И что там с ним?

– Мы охотимся за ним уже два дня. От него ни слуху, хотя он обещал Эку явиться на новый допрос. У меня дурные предчувствия, – подвела итог Анника Карлссон.

– Давай все по порядку, – предложил Бекстрём.

Двое суток назад Эк, а также другие сотрудники группы допросов пытались связаться с Арой Дорси. Звонили, по меньшей мере, дюжину раз на его мобильный телефон и столько же раз оставляли ему сообщения – и все без какого-либо результата. Тогда они позвонили ему на работу и узнали, что он сказался больным в тот же день, но обещал дать о себе знать после выходных, если почувствует облегчение. Если верить тому, что Ара сообщил своему работодателю, он сильно простудился и, проявляя заботу о себе самом и о клиентах, решил несколько дней посидеть дома.

– В чем проблема? – спросил Бекстрём и пожал плечами. – Судя по всему, он ведь жив. Был вчера, по крайней мере.

«Опять же, это вполне может быть правдой, если подумать обо всех идиотах вокруг, которые ходят на работу с кашлем и насморком, подвергая опасности здоровье окружающих и мое тоже», – подумал он.

– А проблема в том, что, как мне кажется, он сбежал, – сказала Анника Карлссон и зло уставилась на своего шефа.

– Или просто отключил телефон, – возразил Бекстрём.

– Я попросила Стигсона и его коллег навестить парня дома в Щисте. Они побывали там вчера вечером, и, по их мнению, квартира была пуста. С тем же результатом они повторили попытку утром. Ни малейшего следа Ары Дорси. Тишина и темнота в его квартире.

– Что не мешает ему лежать дома у мамочки или у его девчонки, пока он не поправится, – не сдавался Бекстрём.

– С его мамочкой мы уже поговорили, и он не давал ей знать о себе уже почти месяц. Поэтому мы даже не стали спрашивать, есть ли у нее причина для беспокойства. Никакой подруги у него, похоже, нет. Зато Стигсон пообщался с одним из его соседей, и тот поведал ему, что видел Ару вчера утром. Тот садился в автомобиль с мужчиной, своим ровесником, неизвестным соседу. Потом они уехали. У нашего таксиста с собой были две сумки, которые он положил в багажник. Особенно больным он не выглядел. Номера машины, на которой Дорси уехал, у нас также нет.

– Как вариант можно ведь предположить, что он поболтал с какой-то газетой, получил некое количество тысячных купюр в благодарность за беспокойство, купил горящий тур и отправился в теплые края, пересидеть до тех пор, пока здесь все не успокоится.

«Это, помимо всего прочего, объясняет, почему мой знакомый репортер в курсе, что в районе места преступления видели Ангела Гарсия Гомеза», – подумал Бекстрём.

– Вряд ли, – мотнула головой Анника Карлссон. – Смерть Эрикссона стоит на первых полосах газет уже неделю, и если бы кто-то из этих жучков знал о Гарсия Гомезе, они, наверное, напечатали бы такую новость сразу же.

– Возможно, – согласился Бекстрём. – Вполне возможно. Но что, если они не успели проверить данные? Или проверили и обнаружили то же алиби, в которое уперлись мы – относительно участия Гарсия Гомеза в шоу по единоборствам в воскресенье вечером.

– Я тебя услышала, Бекстрём, – сказала Анника Карлссон. – Но мне кажется, вполне вероятна и другая возможность, вовсе не столь приятная.

– И какая же?

– Я сама разговаривала с владельцем, на которого работал Ара. А также с нашим обычным источником в таксомоторной компании Стокгольма, и она поведала мне, что пару дней назад, то есть во вторник, им звонил один из наших коллег, пожелавший узнать имя водителя, работавшего на определенном такси в ночь на понедельник. По странному совпадению речь шла о машине с тем самым регистрационным номером, как у той, на которой ездил наш таксист.

– И что она ответила? – спросил Бекстрём.

«Плохо дело», – подумал он.

– Отослала в фирму, где числится данный автомобиль, – ответила Анника Карлссон. – Я только сейчас разговаривала с ними. Им звонили в среду утром.

– И что они?

– То же самое с той разницей, что назвали коллеге имя и адрес нашего свидетеля.

– А у этого коллеги есть имя? – поинтересовался Бекстрём.

– Нет, – ответила Анника Карлссон. – Никто его не запомнил, во всяком случае. Наш источник в таксомоторной компании почти на сто процентов уверен, что он не называл себя. В остальном говорил в нашей обычной манере, если верить ей.

– А может, все дело в том, что мы бегали друг за другом и что кто-то из наших коллег звонил и туда, и туда? На первых порах, когда царил настоящий хаос после получения сообщения о скоропостижной смерти адвоката Эрикссона?

– Нет, – сказала Анника Карлссон. – Я опросила всех. Все только качают головой. Да и зачем им было это делать? Свидетель сам связался с нами, причем уже во второй половине дня в понедельник. А значит, кто-то другой искал его, и как раз в этом случае, по-моему, речь не идет об обычном журналисте, который в поисках сенсации выдает себя за полицейского. И в этом случае, насколько я понимаю, все значительно хуже.

– Гарсия Гомез, Окаре? – предположил Бекстрём.

– Конечно, – кивнула Анника. – Я больше склоняюсь к этому предположению. Если тот, кто сидел в мерсе, когда наш свидетель чуть не переехал Гарсия Гомеза, успел включить фары ему в спину, то он наверняка записал номер его такси. Или номер с таблички на крыше. Она же само собой светилась, он ведь освободился и мог взять нового клиента.