Черчилль. Биография - Мартин Гилберт

Кампания Черчилля продлилась восемь дней. На одной встрече неизвестный крикун процитировал какую-то фразу, сказанную Черчиллем в бытность его консерватором. Черчилль ответил: «Я наговорил много глупостей, когда состоял в Консервативной партии. Я потому и ушел от них, что не хочу больше говорить глупости». Он парировал и обвинение в политическом ренегатстве: «Да, признаюсь, я поменял партию. Я этого не отрицаю. Напротив, я этим горжусь. Когда я вспоминаю, сколько трудов вложил лорд Рэндольф Черчилль в обеспечение успеха консерваторов и как неблагодарно они с ним обошлись, придя к власти, я просто счастлив, что обстоятельства позволили мне порвать с ними, пока я еще молод и полон сил, которые хочу направить на благо народа».

Выборы состоялись 13 января. Черчилль набрал большинство голосов – 1241 среди десяти тысяч человек, имеющих право голоса. Как в 1900 г., когда его кампания помогла победить коллегам-консерваторам из других округов, так и сейчас кандидаты от либералов в полной мере воспользовались его умением вести предвыборную борьбу. Благодаря его победе в Манчестере в соседних округах еще шесть кандидатов от либералов одержали верх над консерваторами. «Браво! – написал ему кузен Айвор Гест. – Ты придал маятнику такой размах, что его почувствуют по всей стране». Победа либералов оказалась безоговорочной и стала триумфом. Либералы получили 377 мест в парламенте, их союзники лейбористы – 53, ирландские националисты – 83. В целом сторонники правительства получили 513 мест. Против этой внушительной силы осталось лишь 157 тори, одиннадцать из которых были бывшими союзниками Черчилля – юнионистами.

Черчилль стал заместителем министра в правительстве, наделенном гораздо большей властью, чем можно было ожидать. Кроме того, он был уже автором высоко оцененной книги. «Это такое поразительное открытие как для Диззи, так и для Рэндольфа, – написал Уильям Манипенни, биограф Дизраэли, поздравляя Черчилля, – что я почти склонен пожалеть, что вы окажетесь замурованным на Даунинг-стрит». Но Черчилль не собирался быть «замурованным». Ни близость к власти, ни министерские обязанности не могли помешать его независимости, прежде столь характерной и для его отца, и для Дизраэли.

Первым делом в Министерстве по делам колоний Черчилль решил заняться созданием проекта конституции для Трансвааля. Англо-бурская война закончилась более пяти лет назад, и все эти годы Черчилль был активным сторонником умиротворения побежденных. Более года он выступал за предоставление равноправного самоуправления бурам и британцам путем создания конфедерации. Теперь это стало сферой его деятельности на посту замминистра. В своем первом документе на государственной службе он призвал кабинет министров отменить решение консерваторов и предоставить возможность Трансваалю создать свое правительство.

«Рано или поздно, – писал он, – все рычаги власти, удерживаемые Лондоном, Трансвааль потребует себе. Однако к тому времени контроль так или иначе все равно уйдет из наших рук. Мы окажемся не в состоянии без применения силы создать новое государственное образование или даже сохранить старое, необходимое для поддержания общественного порядка и авторитета короля. Так что теперь, когда мы сильны, мы должны сделать это с достоинством, как дома, так и в Южной Африке на наших условиях. В противном случае, когда правительство ослабеет, это будет просто вырвано у нас из рук, причем на условиях, на которые мы не сможем повлиять».

Кабинет внял аргументам Черчилля и поручил ему подготовить детальный проект конституционного соглашения. Он хотел наделить равными правами побежденных буров и победивших британцев. «Нельзя допустить ничего, – написал он в записке, направленной в кабинет министров 30 января, – что сделало бы нас лишь победителями и, соответственно, навсегда лишило бы доверия другой стороны». Черчилль принял участие в нескольких совещаниях специального комитета, призванного решить, возможно ли создание в Южной Африке ответственного правительства. В результате кабинет решил предоставить Трансваалю в ближайшее время самоуправление. Черчиллю предстояло обстоятельно объяснить причины этого решения парламенту.

В 1906 г. потребовала внимания и другая проблема Южной Африки. Одним из главных направлений критики консерваторов в ходе предвыборной кампании либералы объявили использование рабского труда китайцев. Придя к власти, либеральное правительство пообещало прекратить набор китайских рабочих и позволить тем, кто уже работал в Южной Африке, вернуться домой. Черчиллю были ненавистны условия, в которых жили и работали китайцы, и он хотел как можно быстрее провести их репатриацию. Кабинет колебался, поскольку это могло быть враждебно встречено многими южноафриканскими лидерами. Черчилль предупредил лорда Элгина о «неизбежном возмущении палаты общин бесчеловечными порядками, по-прежнему царящими на южноафриканских шахтах».

Либеральный кабинет понимал, что нельзя возвращаться к варианту договора, одобренному правительством консерваторов всего несколько месяцев назад. Согласившись не допускать дальнейшего набора китайских рабочих и стимулировать их репатриацию, он тем не менее выступил против резкой отмены всей системы трудовых соглашений из опасения подорвать экономику Южной Африки. В записке Элгину Черчилль предложил установить максимальный период в шесть лет для полной отмены китайского труда. «Если можно что-либо сделать для смягчения удара по южноафриканским банкам и смягчить последствия для экономики, я буду рад, – писал он. – Любые предложения должны быть тщательно рассмотрены. Но наступит крах экономики или нет, политика должна двигаться вперед, и чем раньше это будет реализовано, тем лучше для всех заинтересованных сторон».

На долю Черчилля выпала защита решения правительства в палате общин. «Труд китайцев, – заявил он, – дурное наследие и грязный эксперимент». Целью правительства является ликвидация этой системы. По поводу предвыборных заявлений либералов о недопустимости рабства он произнес пассаж, который вызвал шквал саркастических и негодующих выкриков со скамей консерваторов. «Трудовой договор, – сказал он, – добровольно заключаемый человеком на ограниченный период, по которому ему выплачивается устраивающее его вознаграждение и по которому его нельзя купить или продать, – такой договор может быть не самым привлекательным, справедливым, безопасным для работника, но, по мнению правительства его величества, его нельзя классифицировать как рабство в точном значении этого слова».

Консервативная оппозиция активно воспротивилась выражению «рабство в точном значении этого слова». Дело в том, что либералы во время предвыборной кампании нажили существенный политический капитал именно на обвинении в «рабстве». Тогда Черчилль спокойно предложил убрать это выражение. Само его спокойствие еще больше возмутило консерваторов. 27 февраля в палате лордов лорд Милнер признал, что, будучи комиссаром Британии в Южной Африке, он санкционировал наказание розгами китайских рабочих без суда. Он признал, что это было нарушением закона и что наказание было действительно несправедливым.

Черчилль также говорил в палате общин о «серьезном нарушении служебного долга и несомненном превышении прав» Милнером. Через неделю после этого обвинения член парламента от радикалов внес предложение о вынесении порицания Милнеру и инициировал дискуссию по этому поводу. Стремясь к согласию, Черчилль заявил принципиальное согласие с предложением и сказал, что парламентариям следует воздерживаться от вынесения порицаний конкретным лицам. Затем он представил собственную поправку, осуждающую наказание розгами китайских кули, но не упоминающую Милнера.

Представляя свою поправку, Черчилль тщательно избегал упоминания роли Милнера. Тем не менее все им сказанное вызывало гнев консерваторов. «Милнер, – сказал он, – сыграл роль, которая оставит заметный след в истории – неизвестно, к добру или худу». Последнее слово было выбрано неудачно. «Лорд Милнер покинул Южную Африку, видимо, навсегда, – продолжал Черчилль. – С государственной службой его больше ничто не связывает. Он обладал огромной властью, но теперь не обладает никакой. Он занимал высокие посты, но теперь не занимает никакого. Он оказывал влияние на события, которые формировали ход истории, но теперь ни в малейшей степени не может повлиять на текущую политику. Он был вершителем судеб богатейших людей, но теперь он беден, и я бы добавил, это достойная бедность. После двадцати лет тяжелого труда на благо короны сегодня он – отставной государственный служащий, без пенсии или какого-либо пособия. И преследовать его не стоит. Новые члены парламента не должны игнорировать чувство разочарования, которое должен испытывать горячий и искренний человек, видя, что идеалы и принципы, ради которых он трудился не жалея сил, дискредитируются, и думать, что он зря потратил свою жизнь». Черчилль говорил, как ему казалось, весьма сдержанно и взвешенно. Тем не менее его слова привели оппозицию в такую ярость, будто они были направлены прямо против Милнера.