Сказания о Хиль-де-Винтере - Моранн Каддат

— Простым смертным не спастись от казни пустынными гулами, Матей. Инквизиторский комитет по делам черной магии принял во внимание этот факт, они уже готовят обвинения в твой адрес, как адепта Чернокнижия, и я, в свою очередь, сделаю все, чтобы обвинение было подано в Суд как можно скорее.

Глава Совитабра сверкнул глазами и, развернувшись, так что полы его пыльного плаща взвились за ним, вышел из камеры. Начальник со своим заместителем, священник и стража незамедлительно последовали за ним.

Герцог, дождавшись, пока они уйдут и дышать станет легче, начал действовать. Откуда-то из карманов мантии он достал маленькую бляшку, потер ее большим и указательным пальцем, что-то зашептал, а приблизился к окну. Окно было расположено так высоко, что ему пришлось подставить стул, чтобы выглянуть на улицу. «Ну давай же, быстрее,» — шептал Матей, всматриваясь в узкие улицы города, которые с башни просматривались, как на ладони. И вот на одной из них, ведущей к тюрьме, он увидел темно-серую точку, быстро движущуюся по направлению к нему. Люди в страхе с криком разбегались от несущегося по городу коня, потому что это был именно он — боевой конь-гора Дым. Как только жеребец остановился под башней, весь в мыле, Матей заметил, что с него свисала оборванная упряжь, на которой переливались на солнце серебряные бляшки, такие же, какую держал в руке он сам.

У герцога не было никакого желания прыгать, целясь в седло, с высоты четвертого этажа. Потому Матей осмотрел комнату, и взгляд его упал на видавшую виды простынь на ложе. Герцог отстегнул от пояса застежку, не раз выручавшую его, когда нужна была остро-заточенная вещь, а клинка под рукой не было. Ему понадобилось около пяти минут, чтобы разрезать ткань на тонкие, но способные выдержать человека полоски. Он уже связывал их воедино, сплетая в некое подобие веревки, когда за дверью вдруг послышалось бряцанье оружия стражников.

— Только этого мне еще не хватало! — Матей не мог допустить того, чтобы его остановили и, как мог быстро прочитал заклинание, чтобы не впустить стражников в камеру. Замок, громко щелкнув, закрылся; за дверью послышать испуганные возгласы стражников, вплотную подошедших к двери.

Матей принялся лихорадочно связывать оставшиеся куски простыни, но времени на это у него не осталось — стражники начали дружно выламывать дверь.

Бросив оставшиеся куски, герцог торопливо набросил на плечи мантию, в надежде, что она смягчит его рискованное приземление. Он крепко-накрепко привязал получившуюся веревку к одному из прутов решетки на окне, а остальные, чтобы не мешали, заклинанием заставил выскочить из стен. Какие бы версии его побега потом не строил Рокберн, он сразу поймет, что без магии дело не обошлось. Но доказать все равно ничего не сможет. Так что придется ему взыскать с начальника каземата за то, что решетки плохо закреплены в стенах.

Не теряя времени, Матей, взявшись за конец веревки, выпрыгнул из окна. Конечно, его постельное плетение оказалось коротковато, оно не дотянулась даже до первого этажа, но беглеца это не остановило. Набросив на голову капюшон мантии, он спрыгнул на землю и, не вставая, откатился в сторону, пытаясь смягчить удар. Все тело саднило от падения, но он заставил себя подняться на ноги и забрался в седло, и в тот же момент услышал звук взламываемой двери и крики стражников, поднявших тревогу. Но, что бы они там не предпринимали, Дым был таким конем, на которого можно было положиться — быстрым и сильным. Он тяжело храпел, когда они, наконец, вылетели за пределы города, проскакав мимо пытавшихся остановить их стражников у городских ворот.

Матею во что бы то ни стало хотелось поскорее очутиться в родном Хиль-де-Винтере, хотя он и знал, что сейчас этого делать не стоит. Замок наверняка был занят огромным войском, и Дым порядком устал. Даже такому мощному животному было тяжело долго скакать карьером, и Матей умолял его продержаться хотя бы до того, как они въедут в Ульмский лес. Беглец не сомневался, что за ним погоня, и, сорвав по пути две ветки с одного дерева, бросил их на развилке дорог, предварительно что-то прошептав. Может, поэтому посланные вдогонку стражники не смогли его найти.

Матей с конем все дальше углублялись в вязовый лес, полный первозданной тишины, странных запахов и диких зверей. Последнее тревожило Матея больше всего.

Дым вдыхал уже воздух с хрипом, который больно было слышать, тряс косматой головой и, в конце концов, вопреки воле всадника, перешел на неторопливый шаг. Герцог не стал принуждать коня убыстриться железом, вместо этого он спешился, бросив мантию в седло, и зашагал по лесной тропинке рядом с конем, ведя его под уздцы.

— Понимаешь ты или нет, что как раз этого нам сейчас и не хватало, — сказал он на ухо коню, похлопывая его по могучим бокам. — Я-то понимаю, Дым, что даже такие колоссы, как ты, иногда устают. Но нам во что бы то ни стало нужно дойти туда, куда мы направляемся, пока нас не нашли волколаки или другие какие твари.

Дым замотал головой, то ли отгоняя надоедливую муху, садящуюся на клочья пены у губ, то ли выражая согласие с хозяином.

— Ты ведь чувствовал, Дым, что тебе будет нелегко, когда я жеребенком выбрал тебя и стал твоим хозяином, — Матей на ходу снял с себя рубашку и принялся вытирать ей мокрого от пота коня. — Так уж получилось, что я всегда влипаю в какие-нибудь дурацкие истории.

Матей говорил с животным, чтобы успокоить его, а сам вглядывался в каждый кустик, вслушивался в шуршание каждой ветки, каждого листика, надеясь не услышать воя проклятых волколаков.

— Ну же, Дымок, — обратился он к коню. — Осталось совсем немного, и мы будем в безопасности. Нам придется еще немного проскакать, иначе Рокберн или кто другой может нас настичь.

И с этими словами Матей, еще раз хорошенько вытерев бока животного, вскочил в седло. И хотя Дым всячески упирался, герцогу с помощью ли магии или чего-то другого, удалось заставить лошадь сменить аллюр на более быстрый. Тяжелому боевому коню нелегко далось это, и он с посвистыванием перешел на размашистую рысь.

Ехали еще менее четверти часа. Недалеко от тропки показалась небольшая покосившаяся хижина посреди поляны. С одной ее стороны был вырыт колодец, который прикрывал от солнца старый куст калины. С подветренной стороны был обустроен загон под навесом, в котором герцог и оставил уставшего коня. Но он не занялся Дымом, не дал ему воды. Он даже не снял мантии и замшевых сапог, войдя в хижину; а прошел в красный угол, взял свечу, которую Като оставила там, а также глиняную чашу и вышел на порог. Остановившись, Матей зажег свечу, накапал в чашу немного воска, чтобы она держалась, как вдруг услышал вой. Не волчий, но вой волколаков. Близко, совсем близко.