Погрешность - Марина Инаяни

И мы стали искать ему … дочь. Дико звучит, я знаю, но тогда почему-то мне казалось, что это прекрасная идея. Отличная, гениальная, самая лучшая, которая может вернуть его к жизни. И я не думала, что все зайдет так далеко, я не думала, что он настолько в это поверит. Я думала, что он просто поищет какое-то время, не найдет и успокоится, но при этом войдет в нормальное психологическое русло. Это была просто попытка отвлечь его, вывести из состояния шока. Как видите, врач из меня получился бы так себе. Но скажите, Вы до сих пор считаете, что я в этом не виновата? Все, что он сделал потом, после того злосчастного разговора, это полностью моя вина, поэтому отвечать за это нужно тоже мне, понимаете? – женщина с надеждой смотрела на Андрея, а он не мог найти в себе силы хоть что-то ей ответить. Слишком невероятной и чудовищной казалась вся эта история. Анна продолжала:

– Но так или иначе, все просто, мы начали искать ему дочь. Я поселилась в его доме, стала помогать ему по хозяйству, мы очень сблизились, и я надеялась, Боже, я до последнего надеялась, что все будет иначе. А потом в один из дней он пришел, знаете, радостный такой. Так ворвался в дом, чуть дверь не выбил, залетает на кухню и говорит, мол, Аннушка, душа моя, я нашел Катю. Дескать видел ее недалеко от института, такая расстроенная, нужно поскорее забрать ее.

У меня в голове все помутилось, я не знала, что делать, но он так настаивал на том, чтобы мы пошли и привели Катю домой, и тут я поняла, что вот сейчас он действительно не понимает, что его дочь мертва, и что виной этому я сама. Я поступила ужасно, и вместо того, чтобы сказать ему, что этого не может быть, я спросила, где она, давайте приведем ее домой.

Это была наша первая Катя. Да, вы все правильно понимаете, их было намного больше, чем одна, и было больше, чем Ваш друг нашел. Их было шесть. Последнюю, которую Вы тогда мельком видели, я не считаю, это была назовем ее так, оплошность. Интересно, как я их заманивала? Делала вид, что мне плохо, и пока они в суматохе копались в моей сумке, якобы в поисках лекарств, я вкалывала им успокоительное, и тогда плохо становилось уже им самим, и я оказывала им помощь в том, чтобы “добраться до дома”.

Я покажу, где лежат их вещи, чтобы Вы смогли установить их личности, и покажу, где спрятаны тела первых трех, которые полиция не нашла. Вам что то ещё от меня нужно, или мы можем закончить?

– Еще одно. Что вы можете сказать про способы? Пытались запутать следствие?

– Да ничего мы не пытались запутать, – женщина усмехнулась, – как получилось, так получилось. К кому привязались, тех не хотелось пугать и причинять боль, некоторые не приживались, одна из первых вообще с собой покончила. Не было там никакого умысла кого-то запутать.

– Кроме последней?

– Верно, кроме последней.

– Чем она была особенной? Почему вы её травили?

– Знаете, я правда хотела, чтобы это закончилось. Я подумала, что если профессор увидит своими глазами, как его дочь умерла, то он успокоится и перестанет её искать. Я знала, что врача он не вызовет. Оставалось только ждать. Вы же понимаете, что мы не могли оставить ее в живых. Я не могла. Так и получилось в итоге. Он пытался её лечить какими-то народными средствами или чем-то вроде того, я ему не мешала, я же знала, что моё лекарство окажется сильнее рано или поздно. А потом пришлось решительно действовать.

– Но что послужило толчком? Почему вы всё-таки её убили? Она попыталась бежать или что?

– Ещё хуже. Эта глупышка то ли играла, то ли свихнулась и решила, что она действительно дочка профессора, но в какой-то момент она внезапно ему сказала: папа, я же такая молодая девушка, почему у меня нет никаких украшений? А он обрадовался. Притащил Катину шкатулку. Говорит, вот, дочка, твое украшение, помнишь? А эта дуреха как давай все на себя цеплять. Надевает этот браслет, а он мал, и с профессора пелена то и спала. Как обезумел, кричит мне, Аннушка, это не наша Катя, ну и пришлось мне чуть-чуть ей дозу увеличить.

– Но почему не сняли этот браслет? Вы же не могли не понимать, что рано или поздно он к Вам приведет.

– Да понимали, конечно, вернее, я понимала, но знаете, я по-настоящему от этого устала. Я хотела помогать ему, а не становится серийным убийцей.

– И Вы все равно хотите ответить за это в одиночку?

На этот вопрос женщина не ответила. Андрей понял, что на этом разговор окончен, и поспешил выйти из допросной.

– Так Вы позволите мне взять вину на себя? – услышал он вслед громкий крик Анны.

* * *

– Виктор Степанович, Вам нужно пригласить адвоката, или Вы согласны побеседовать со мной под протокол? – Дмитрий присел в допросной напротив профессора.

– Мне всё равно, молодой человек. Я ничего не сделал, адвокат мне ни к чему. Странно, что Вы об этом спросили, так бесцеремонно до этого ворвавшись в мой дом, к чему теперь эти формальности?

– Перестаньте, профессор, мы оба взрослые люди, и мы здесь по очень серьезному поводу, давайте оставим эти красивые фразы. – Профессор молча кивнул, и Дмитрий начал выкладывать перед ним фотографии убитых. – Знаете кого-то из этих девушек?

– Нет, – посмотрев на фото несколько секунд, быстро ответил профессор.

– Вот эту девушку писатель Андрей Крушинин, проживавший в Вашем доме некоторое время, видел в окне Вашего особняка.

– Эту? – профессор взял фото в руки, но по его лицу казалось, что он ее действительно не узнает. – Я не знаю ее, уважаемый. Может быть, какая-то родственница Аннушки, Вы ее спрашивали?

– Спрашивали, – спокойно парировал Дмитрий. – И знаете, Анна рассказала нам интересную историю. О том, как она помогала Вам, как бы это помягче сказать, подобрать себе дочь? Я верно формулирую?

– Смешно, молодой человек, – профессор ухмыльнулся, чем поверг Дмитрия в ступор. По поведению его подозреваемого получалось, что тот совершенно не понимает, о чем идет речь.

– Вы здоровы? – полицейский решил прибегнуть к методу наступления. В голове поселилась мысль, что профессор вполне может притворяться душевнобольным. С его опытом в