Арагац (Очерки и рассказы) - Ашот Арзуманян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отсталость, неразвитость общественно-экономической жизни в Восточной Армении того времени не дали возможности X. Абовяну подняться до оценки причин социального неравенства и путей к свержению эксплуататорского строя. Однако он верно определил в тех условиях, кто может помочь армянскому народу в его освободительной борьбе.
Отвечая на вопрос:
Каким дуновеньем к нам принесетДух обновленья и встанет народ?Откуда к армянам помощь придет,Какая рука нас двинет вперед? —
он убежденно, страстно утверждал: Россия, русский народ.
«…Раны Армении», — как говорил Ованес Туманян, — это и вопль патриота, исполненный скорби и стенаний, и национальная эпопея, дышащая силой и гордостью, и панегирик облагодетельствованного и спасенного, полный слез радости, благодарственных возгласов и благословений. И все, что исходит из его сердца, из его уст, из-под его пера, искренне, сердечно и правдиво…»
Исследователи литературного творчества X. Абовяна справедливо отмечают, что самой существенной стороной романа «Раны Армении» является именно понимание освободительной роли России, русского народа, идея дружбы народов. Недаром главный герой романа присоединяется к русской армии, а все положительные герои осознают освободительную роль России.
Не дойдя до четкого понимания различия между Россией царской и Россией демократической, до понимания завоевательных тенденций в политике царизма на Кавказе, X. Абовян был искренне убежден, что в стране, разоренной и обессиленной персидскими захватчиками, армянский народ не сможет сохранить ни своей независимости, ни своей культуры без помощи и защиты мощного русского государства. Видя новую жизнь, которую принесли с собой русские в Восточную Армению, он писал:
«Сила русского человеколюбия смягчила и самые скалы, — пустынные, безлюдные поля Армении заселились людьми, пользующимися ныне попечением русского народа, восстанавливающими вновь свою священную страну». Он хотел, «чтоб русские люди не отчаялись в пути, не утомились, не прекратили благотворного общения с нашей страной, дабы отечество наше… могло возрасти, забыть свои горести и снова достичь былой своей славы».
Прошло более века с тех пор, когда писались эти слова, века совместной борьбы народов России и Армении против эксплуататоров, и сбылось страстное желание X. Абовяна: не устали, не утомились русские люди в упорной борьбе, они неизменно помогали своему собрату — народу Армении в освободительной борьбе и с искренней сердечной радостью встретили его свободу — образование суверенной республики Армении, одной из сестер-республик, образующих СССР.
Призывая к активному усвоению и творческому осмыслению русской литературы, Хачатур Абовян всей своей деятельностью непосредственно служил этому делу. Он первый создал образ русской женщины в армянской литературе (драма «Феодора»). В Дерптском университете (1830–1836) будущий автор «Ран Армении» устанавливает связи с некоторыми русскими литераторами. Здесь, в частности, он познакомился с В. А. Жуковским, который в то время остановился на несколько дней в Дерпте.
Свою встречу с Жуковским Абовян описал в дневнике от 3 сентября 1833 года. Это было на обеде у одного из профессоров Абовяна — Блюмберга. Здесь находились также профессор Бартельс и знаток русской литературы Иванов.
«Обед подходил к концу, как вдруг, неожиданно, открывает кто-то дверь. И входит мужчина — хорошо сложенный, бодрый, широкогрудый, широкоплечий, с открытым лбом, приятной наружности, с добрым взглядом, в черном сюртуке. Профессор Блюмберг сразу встает с места, и от его слов, обращенных к жене: «Вот господин Жуковский», — у меня загорелась кровь при виде знаменитого человека, предводителя русской литературы. Он очень вежливо поклонился всем нам и, поцеловавшись с Бартельсом, занял место за столом вместе с другом своим Майером. Он ехал из чужих краев, из Италии, куда ездил лечиться. После короткого рассказа о своем путешествии, о котором он говорил совершенно четко, простыми словами, профессор Бартельс представил ему меня и Иванова…
«Армянин с Арарата», — сказал Бартельс, представляя меня. А он скромно поклонился мне и говорит: «А я приношу вам привет от Монблана».
Так писал X. Абовян о событии, которое на всю жизнь сохранилось в памяти армянского просветителя.
«Его поэтическая душа, — говорит Абовян, — и патриотизм не хотели уничтожить превосходство северных стран, чему во многом возражал ему профессор Бартельс. А он всячески хотел доказать, что «лачужка, в которой ты жил с детства, слаще, чем прекрасные края Италии».
Эти сокровенные чувства Жуковского как нельзя лучше отвечали чаяниям Абовяна. Ведь за многие тысячи километров он оставил свою горячо любимую Армению, чтобы, набравшись знаний, вернуться туда и посвятить свою жизнь просвещению родного народа. Полны глубокого смысла слова Абовяна, сказанные в связи с патриотическим высказыванием великого русского писателя: «Какая кровь, какая радость клокотала в его личности, это показывали его движения! Какой патриотизм!»
Хачатур Абовян был талантливым переводчиком русской литературы. Его переводы были сделаны на народном языке в противовес господствовавшему в литературе языку — грабару. В предисловии к книге «Занятия на досуге» (1841) X. Абовян писал: «Переводил я так, чтобы по душе было нашему народу». X. Абовян впервые познакомил армянского читателя с произведениями Карамзина (повесть «Остров Борнгольм», баллада «Раиса»), Хемницера (басня «Зеленый осел»), Крылова (басни «Ворона и Лисица», «Прохожие и Собаки», «Мартышка и Очки», «Волк и Ягненок», «Пустынник и Медведь», «Слон и Моська» и др.). X. Абовян особенно охотно переводил басни Крылова: их идейное содержание и политическая направленность несомненно отвечали настроениям самого переводчика.
Под влиянием передовой русской культуры X. Абовян развернул широкую просветительную деятельность, беспощадно борясь против господствовавшей клерикально-феодальной идеологии.
Светлая жизнь Абовяна таинственно оборвалась в 1848 году. Но он не ошибся, когда, глядя на застланный дымкой город, еще мальчиком, думал, что встретит в конце концов мудрых и добрых людей, которые поделятся с ним знаниями. Такие люди нашлись, среди них были полюбившие армянского юношу и сыны русского народа.
Более ста лет прошло с тех пор, как перестало биться сердце Абовяна. Но и сейчас стоит он и смотрит на цветущие липы древнего, но вечно юного города. Бронзовая фигура Хачатура Абовяна установлена в сквере его имени, там, откуда он впервые вошел в еще незнакомый, но манящий город. От сквера тянется вниз широкая ровная улица, утопающая в зелени, застроенная прекрасными многоэтажными зданиями. Неподалеку от сквера находится первенец высших учебных заведений Советской Армении — Ереванский университет. В этом районе теперь вырос целый студенческий городок. Здесь расположены политехнический, медицинский, сельскохозяйственный… четырнадцать высших учебных заведений Еревана.
Благодарные потомки свято хранят память о человеке с большим сердцем и мужеством, сделавшем так много для своего народа. Во мраке зажег он искру просвещения, которая сияет сегодня в Советской Армении ярким пламенем культурной революции.
Если в дореволюционном Ереване количество школ не превышало десяти, то сегодня только в средних школах обучается около 60 тысяч учащихся. В Ереване более 13 тысяч студентов. Ереван дает народному хозяйству специалистов всех профессий.
В столице находится Академия наук Армянской ССР с многочисленными научно-исследовательскими институтами и лабораториями.
Бьет ключом музыкальная, театральная жизнь. В городе восемь различных театров, десять кинотеатров, много ведомственных зрелищных предприятий. Крупным центром музыкального образования Армении является Ереванская государственная консерватория имени Комитаса.
Город имеет семь музеев и сотни библиотек. Сокровища Матенадарана — Государственного хранилища древних рукописей — известны всему миру. В публичной библиотеке имени Мясникяна — более двух миллионов книг, изданных почти на всех языках мира. Ереван обладает крупной издательской базой. В типографиях печатаются не только произведения армянских писателей и переводная литература с других языков, но и учебники для всех школ, техникумов и высших учебных заведений Армении на родном языке.
Все эти мысли нахлынули на меня, когда я спускался от памятника Абовяна по улице его имени.
Какой-то смешной и жалкой показалась мне выдержка из записей Эриванского губернского статистического комитета за 1908 год, где говорится: «Немаловажное значение в деле развития начального образования имеет и недостаток хорошо подготовленных учителей, одна же Эриванская учительская семинария не в состоянии восполнить этот пробел, так как за последние два года она дала лишь двух учителей…»