Американец - Роман Злотников

Когда Томми, пыхтя, вскарабкался на крышу сарая следом за китайцами, там уже все было кончено. Трое громил валялись по крыше, а четвертый боялся пошевелиться, так как лезвие ножа щекотало ему шею. В какой-то момент Фань Вэй вдруг отвел от его шеи нож, а взамен взмахнул другой рукой, в которой был зажат этот мешочек с рисом. Глаза Томми округлились, когда он увидел, что мешочек с рисом оказался неплохим оружием. По крайней мере, в руках китайцев! Он не просто вырубил громилу ничуть не хуже дубинки, но и не оставил следов.

— Стрелять умеешь? — уточнил он у Томми. И увидев неуверенное пожатие плечами, добавил оптимистично:

— Ничего, как раз все и попробуем!

Тома О'Брайена идея лечь тут «жертвой нашей упертости», очевидно, тоже не вдохновляла. Поэтому он отошел. И вернулся в сопровождении еще пары громил. Старший из них представился Окороком. Но тут из-за деревьев раздался какой-то странный хруст и хрип. Через секунду звук повторился.

Пару секунд спустя с крыши сарая раздался крик Джиана:

— Стрелков ваших тут больше нет! Так что сдавайтесь, сволочи, не то перестреляем, как куропаток.

— Что?! — взревел Том О'Брайен, — теперь я и китайцам должен сдаваться?! Ну, уж нет!

И он вскинул дробовик, целясь почему-то в меня. Его крик как будто стал сигналом, после которого попытка договориться переросла в схватку. Все почти одновременно начали палить в противника.

Мое сознание как будто раздвоилось. Одна его часть, наверное, та, которую Генри называл «медленным мышлением», в странном оцепенении наблюдала за тем, как в мою сторону поворачиваются огромные — просто огромные, как у линкора — стволы дробовика. И внутри колотилось: «Нет, это не в меня! Меня-то за что?!» А вторая, «быстрая» часть меня начала действовать едва ли не раньше самого О'Брайена.

Вколоченная Хамблом наука не пропала даром. Я метнулся влево, одновременно выпустив в Тома и его приятеля пару пуль, даже не вынимая револьвера из кармана. Дробовик моего противника грохнул, и первой части меня показалось, что заряд дроби взвихрил воздух в миллиметрах от меня. Следом мой выстрел попал тому в правое плечо, «отключив» конечность. Говорят, в бою, под «адреналиновой накачкой», люди не чувствуют ран. Но лицо Тома мгновенно посерело, и дробовик, который он держал одной правой, медленно, как-то даже вальяжно упал на землю.

Другой ирландец «поймал» пулю в колено опорной ноги. И грохнулся, как подкошенный. После этого я, как учил Хамбл, не остался на месте, а кувыркнулся, одновременно выхватывая револьвер из кармана-кобуры. Как раз в этот момент пуля, пущенная китайцами с крыши, царапнула мне левую руку. «Идиоты!» — мысленно взвыл я. Но не остановился, а выпустил оставшиеся в барабане три пули по ирландцам с дробовиками. Дробовики, да еще вблизи, классифицировались мной как наиболее опасное оружие.

Семейство Фань тем временем продолжало палить с крыши, хотя вся их пальба, похоже, пропала втуне. Тем не менее, мы с Генри почти одновременно сделали перекат, уходя с линии, соединяющей их и бандитов. Одновременно я извлек второй револьвер из левого кармана и начал выискивать противника.

Выяснилось, что Генри за истекшие секунды успел вывести из строя Окорока с подручным, после чего аккуратно продырявил колено стрелку, оставшемуся за деревьями. Все бандиты в зоне видимости валялись на земле с ранениями, оружие валялось неподалеку от них, и им было не до схватки.

Неужели все? Так быстро?!

Тут за деревьями показался «малыш Ян», метнувший в кого-то здоровенный тесак. Одновременно со стороны его цели прогремел выстрел, похоже, бандит отстреливался. «Малыш Ян» без звука рухнул наземь. Секундой, долгой секундой позже из-за дерева вывалился бандит с тесаком в бедре.

— Кажется, это все, Урри! — раздался откуда-то громкий голос Генри. — Я соберу их оружие, а ты пока смотри по сторонам, вдруг мы кого не добили!

После чего Генри деловито прошелся вдоль раненых громил, собирая их оружие. Я попытался наблюдать за окрестностями, но не уверен, что было бы, если бы кто-то из бандитов и правда уцелел. Когда Генри подобрал все оружие, издалека раздались полицейские свистки.

— Сдадим их полиции? — спросил я.

Генри задумался на мгновение, а потом, отбросив груду собранного оружия в канаву, громко подал новую команду:

— Бежим, бежим отсюда со всех ног!

И мы побежали.

Эпилог

Это было неожиданное собрание. Неожиданное даже по месту проведения. Никто не додумался бы искать нас в тайном казино, организованном ирландцами неподалеку от порта. Неожиданное по составу участников, потому в это время мало что могло собрать вместе несколько китайцев, уважаемого, хоть и мелкого бизнесмена из васпов, разыскиваемого за многие грешки ганфайтера, русского мигранта, парочку критских евреев и мулата. Но еще неожиданнее было присутствие тут уважаемого и весьма недешевого адвоката с Манхэттена. Как раз он сейчас и говорил:

— С одной стороны, тот факт, что вы никого не убили, позволяет полиции вести расследование неспешно. Китайцев никто не опознает, они вообще для свидетелей на одно лицо. «Малыш Ян» погиб, так что все, что можно, «повесят» на него, и тут от нас ничего не зависит.

Он прервался, налил себе из графина воды, сделал пару-тройку глотков. А потом продолжил:

— Но вот мистеру Юрию Воронцову и Генри Хамблу лучше исчезнуть. Генри — хотя бы с Восточного побережья. А вам, мистер, — обратился он прямо ко мне, — лучше исчезнуть и из страны. Тут из Мэриленда против вас обвинения предъявляют. Неподтвержденные. Но если вы не исчезнете, то велик риск, что их примут во внимание. Не суд, так хотя бы полиция.

Мой протест он оборвал взмахом руки.

— Против вас самые весомые свидетельства. И хотя ряд уважаемых мною людей — тут он кивнул в сторону кабинета владельца данного казино, — утверждает, что это не так… Увы, этим людям не все поверят так, как верю я. А слова семейства Мэйсонов и Морганов куда весомее на Восточном побережье. Так что мой вам совет: если не хотите неприятностей, покиньте страну. Желательно в течение суток.

С этими словами он откланялся и ушел в кабинет к владельцу данного казино.

— Генри, а может, вместе сбежим? — спросил я, безо всякой, впрочем, надежды.

— Нет, малыш, прости, но в краях, где не говорят по-английски, мне неуютно. А там, где говорят, будет неуютно тебе, если этот законник хоть немного прав. Так что я уж лучше на Запад двинусь.

И, попрощавшись, он тоже вышел из помещения, захватив с собой Томми Эпира. Затем со мной церемонно попрощались китайцы и тоже покинули помещение.

Остались только я, Тед Джонсон и его родня.

— По деньгам, Юра, прости, ничем не порадую. Что у тебя есть, то тебе и останется. А доходы нашего партнерства еще долго будут уходить на компенсации полицейским.

— Да и семейству «малыша Яна» неплохо бы помочь! — поддержал его я. — И Генри Хамблу, он тоже из-за меня лишился надежного угла и заработка.

— Я рад, что ты понимаешь! — вздохнул Тед. — Сейчас даже не хочется продавать патент, иначе в минусе останемся.

— Это понятно. Тед, дружище, не волнуйся, я все понимаю. И единственное, о чем мне сейчас стоит волноваться, так это о том, как покинуть страну.

— Тут все просто! — вступил в беседу один из родственников Теда. — Греческая община решила помочь восставшим на Крите. Собрали немножко денег, купили оружие. И сегодня ночью пароход пойдет на Крит. Капитан у парохода тоже грек, так что с ним все договорено, он возьмет еще одного кочегара. Катер ждет тебя на пристани, в море выйдете с закатом, в оговоренном месте тебя примут на борт.

— Ну что ж, спасибо, — криво ухмыльнулся я. — А местечка поспокойнее, чем Крит, вы для меня не нашли?

— Ну, извини, что сумели! — развел руками Тед. Потом, нагнувшись ко мне, он тихо сказал:

— Но если ты найдешь там Сарочку, сестру Розочки, и пришлешь ее сюда, пусть и вместе с женихом, наша семья будет благодарна тебе вовек.

И я понял, что дело не только в «что сумели». Хотя, с другой стороны… Ну что может быть такого смертельно опасного на Крите?

Санкт-Петербург, 22 июня 2013 года, суббота, четыре часа утра

Зевая, Алексей отложил дочитанную тетрадь. Да, хоть так и осталось неясным, зачем Американец придал своим мемуарам вид фантастического романа, но правды там, похоже, немало. Такой правды, которую чужим не рассказывают, прав дед.

Но теперь спать, спать! Завтра с Леночкой мириться надо!

И уже когда он засыпал, мелькнула мысль, что надо у деда спросить, нет ли продолжения…

Примечания

1

Название главы, как и остальных глав данной книги, — это часть литературного перевода надписи на статуе Свободы. Надпись сделана по сонету Эммы Лазарус «Новый колосс» (здесь и далее — прим, авторов).