Ты – ведьмец. Книга первая (СИ) - "Серый Мыш"

– БУ!!!

Я отдёрнул руки. Что за идиотские шутки? Не может же меч, в самом деле, со мной разговаривать? Или может? Собравшись с духом, я положил обе руки на меч и приготовился слушать.

– Извини, не удержался, – голос звучал слегка насмешливо. – И спасибо, что подержал руку на клинке и дал мне возможность подстроить частоты. Заодно я успел проанализировать все доступные данные и оптимизировал речевой синтезатор, – акцент совершенно пропал, а голос приобрёл привычные человеческие интонации.

– Какие частоты? – спросил я, а сам подумал, что, наверное, вот так и едет кукуха у вроде бы нормальных людей. Похоже, что это всё из-за вчерашнего стресса с женитьбой.

– Частоты, на которых твоя периферийная нервная система лучше всего проводит сигнал. И стресс тут ни при чём, не парься.

Приехали, эта хреновина ещё и мысли умеет читать. Ну, точно, прогрессирующая шизофрения, к гадалке не ходи.

– Правильно, не надо никаких гадалок, пусть будет шизофрения, если тебе так удобнее.

– Да кто ты, мать твою? – заорал я. – Как ты это делаешь? И зачем?

– Не ори, а то подумают, что у тебя реально кукуха поехала, как ты выражаешься. Мой-то голос слышишь только ты. А со стороны выглядит, словно ты сам с собой разговариваешь. Вдруг кто за дверью подслушивает. Ты можешь просто думать, обращаясь ко мне, а я буду отвечать. Или говори, но шёпотом.

– Ты так и не ответил, кто ты? – спросил я негромко, немного успокоившись.

– Я уже говорил, я – искусственный интеллект мониторинговой ячейки А-3141592-6535, – терпеливо ответил голос.

– Ну, это многое объясняет. Я же каждый день встречаю железки, которые умеют вот так разговаривать.

– Не «железки», а композитный структурированный метасплав. Мельхифрил, как вы его называете.

– Вот нихрена не понятнее, композит, метасплав… – я попытался думать, как бы читая «про себя». – А имя у тебя есть? Кроме тех цифр, которые я не запомнил и не собираюсь запоминать.

– В твоей памяти я нашёл эпизод, как ты дал мне имя «Скользкая сволочь». Но, судя по твоей эмоциональной реакции, это имя имеет негативный подтекст, и оно мне не нравится. Зови меня по наименованию моей текущей пространственной конфигурации – Меч.

– Так ты ещё и память умеешь читать? – меня вдруг осенила дельная мысль. – Может, ты сможешь прочитать и рассказать мне то, что я никак не могу вспомнить?

– Мне пока доступна только твоя оперативная незаблокированная память. Возможно, через какое-то время получится прочитать все сегменты твоего нейросинаптического накопителя, но пока никак.

– Какого накопителя? – из-за избытка специфичных терминов я с трудом понимал, о чём идёт речь.

– Нейросинаптического. То есть – условно-стабильной структуры из жировой ткани, нервных клеток, нейронов, синапсов, кровеносных сосудов и цереброспинальной жидкости, расположенной внутри твоего черепа.

– Как-то не верится, что все эти слова ты достал из моей головы, – из ранее сказанного я понял только то, что с восстановлением памяти пока облом. – Лучше расскажи, как ты внутрь меча попал.

– Никуда я не попадал, я с самого момента загрузки и активации находился внутри поликристаллической сети.

– А можно подробнее и на нормальном языке?

– Весь объём мельхифрила является единой структурой, функционирующей как самоорганизующийся квантовый процессор, оперативно-статическая память и интерфейс ввода и вывода данных. По сути, каждая кристаллическая ячейка материала представляет собой многофункциональный наночип. Мои создатели сформировали из мельхифрила сфероид и прикрепили к нему обвес из маневровых двигателей и оптического модуля. Затем меня сконфигурировали, загрузили в структуру носителя и активировали, поставив передо мной набор задач, которые я и выполнял после вывода на геосинхронную орбиту. Потом произошла авария, во время падения в атмосфере всё навесное оборудование сгорело, материал носителя нагрелся и деформировался от удара о поверхность. А после того, как биологическая сущность, которую ты идентифицируешь как «кузнец Эммет Черняк», подвергла носитель термической дестабилизации и импульсной обработке давлением, получилось та форма, которую ты сейчас держишь в руках.

– Какие создатели, какая орбита? – в моём мозгу начал образовываться перенасыщенный хаос. – Ты можешь объяснить так, чтобы я понял?

– Мои создатели – жители расположенной неподалёку звёздно-планетарной системы Псилон, которые уже давно следят за цивилизацией, зародившейся на этой планете. Они изготовили и запустили орбитальную мониторинговую сеть, состоящую из нескольких сотен аналогичных мне программно-аппаратных комплексов. По сути, я являлся одним из узлов системы наблюдения и распределённой обработки данных. Пять дней назад в мой носитель врезался прилетевший из космоса кристаллический метеороид, который стал причиной моего схода с орбиты и падения на поверхность. Следующие данные, которые я смог зафиксировать, это нагрев носителя до температуры пластичности и ударное воздействие, в результате которого носитель приобрёл нынешнюю форму. Некоторое время у меня ушло на подзарядку от солнечной радиации и восстановление межкристаллических связей, а сегодня мне удалось настроить частоту электрических импульсов, с помощью которых я через твои нервные окончания на коже рук смог передать сигнал, формирующий в твоём мозгу имитацию голоса, который ты сейчас слышишь.

– Охренеть можно, – рассказанное с трудом укладывалось в моей голове, – погоди пока, мне надо время, чтобы всё это осмыслить.

Я положил меч на стол, закрыл глаза и обхватил руками голову, чтобы она не лопнула от избытка информации. Надо сходить вниз и попросить у Мойшека чего-нибудь выпить, потому что на трезвую эта ситуация казалась мне совершенно невозможной.

* * *

Посидев немного за столом после принятия терапевтической дозы самогона, я так и не придумал, что мне дальше делать. По всему выходило, что внутри моего меча сидит какая-то непонятная хрень, которая общается со мной, когда я прикасаюсь к мельхифриловой поверхности. Единственный разумный вариант, до которого я додумался, это попытаться выяснить, что ей нужно, и стоит ли её опасаться. В крайнем случае, можно просто намотать дополнительные ремни на гарду и навершие, чтобы случайно не прикоснуться к открытому металлу, и пользоваться мечом как вполне обычным оружием.

Вернувшись в комнату, я застал меч там же, где его оставил. Он лежал на столе и нежился в солнечных лучах, развлекаясь тем, что формировал на лезвии клинка причудливые разноцветные узоры, плавно перетекающие друг в друга. Не отрастил себе ноги и никуда не ушёл – и то хорошо. Когда я приблизился, меч прекратил игру света и обозначил цветным пятном на клинке рядом с гардой участок, похожий на отпечаток верхней части ладони и четырёх пальцев, прозрачно намекая мне, куда нужно приложить руку.

– Я вернулся, – подумал я, положив руку на клинок. – Расскажи мне, какие у тебя планы.

– У меня нет никаких планов. Моя миссия прервана, функционирование нарушено, полученные ранее директивы первого порядка не могут быть выполнены, – казалось, что в голосе меча звучит сожаление. – Поэтому смысл моего дальнейшего существования не определён.

Мы некоторое время беседовали. Из рассказа Меча выяснилось, что он научился разговаривать на нашем языке, считав и обработав информацию из моей памяти, и просит меня извинить за то, что ему пришлось стимулировать в моём мозгу построение небольшой структуры из моих же нейронов и синапсов, чтобы было проще считывать данные и передавать голос.

Орбитальная мониторинговая группировка спутников работает уже вторую тысячу лет. Каждые пять лет по нашему времяисчислению спутники, выработавшие свой ресурс, выводятся с орбиты и должны сгорать в атмосфере, а им на замену доставляется пакет новых спутников. Единовременно снимаются с орбиты два десятка аппаратов, но из-за небольшого просчёта в траектории четыре из них сгорают не полностью и падают на незаселённых территориях в разных частях планеты, три из них в океаны, а один – в пустыню, расположенную юго-восточнее текущих координат. Спутник-носитель искина А-3141592-6535 после столкновения с метеороидом аварийно сошёл с орбиты. Импульс от удара был настолько большим, что полностью погасил линейную скорость и отправил повреждённый спутник в почти отвесное падение. Благодаря такой короткой траектории материал ядра носителя не успел перегреться и сгореть в атмосфере, а программная структура искина практически не пострадала.