Я - истребитель - Георгий Захаров

1 июля над Бобруйском шестерка "петляковых" была атакована четырьмя "мессершмиттами". Известно, что бомбардировщик, идущий без прикрытия, -соблазнительная цель для истребителя. "Мессершмитты" очертя голову кинулись в атаку, и как результат два из них были сбиты стрелками "петляковых".

9 июля звено Пе-2 было атаковано пятью "мессершмиттами". И снова два из них были сбиты.

23 июля звено "петляковых" атаковали пятнадцать "мессершмиттов"! С ними еще шел "хейнкель". Но наши бомбардировщики выдержали и этот бой. Сбит был "хейнкель",

Конечно, никакой бомбардировщик никогда не мог вести бой с истребителем на равных. И не должен был. Но приведенные примеры (а подобных примеров за время войны было очень много) говорят о том, что при умелой организации обороны бомбардировщик Пе-2 мог успешно отбиваться от истребителей.

Сложность для "петляковых" поначалу возникла совсем иного порядка. Им приходилось следить не только за вражескими истребителями, но отчасти опасаться и наших, которые, случалось, ошибочно принимали свой бомбардировщик за "мессершмитт". В силуэтах этих машин было много сходства, а многие наши летчики "петляковых" не только в глаза не видели, но даже и не слышали о них. Поэтому понятно, что в первые дни войны порой ошибочно мы принимали "пешки" за изрядно досаждавший нам Ме-110.

Речь, конечно, идет об отдельных эпизодах. Мне запомнился один чрезвычайно необычный. 1 октября, успешно выполнив задание по разведке, экипаж Пе-2 возвращался на аэродром и был подбит из винтовок и пулеметов над своей территорией. Поскольку высота была мала и медлить не приходилось, командир отдал приказание экипажу прыгать и тут же выпрыгнул сам.

Экипаж, однако, замешкался, выпрыгнуть не успел. А дальше и произошел редкий случай, каких немного было за всю войну. Неуправляемый самолет продолжал планировать с малым углом, поскольку газ был убран. Так как высота была небольшая, "пешка" вскоре приземлилась самостоятельно. Удар ее о землю был несильный -по касательной, и все члены экипажа остались живы.

Война в воздухе вообще полна неожиданностей. Против всех правил поступил однажды экипаж Пе-2 (командир А. Латенко, штурман В. Поляков, стрелок В. Борисов). Несколько "петляковых", которые вел Латенко, шли бомбить в указанный им район. Навстречу, вероятно с аналогичным заданием, - семнадцать "юнкерсов". Немцы были на тысячу метров ниже. И летчик Латенко принял моментальное решение: он развернул строй на снижении, догнал немцев и уравнял с ними скорость. Теперь "пешки" шли точно над "юнкерсами", которые держались плотным строем. И Латенко приказал бомбить их.

Получилось удачно. Было зафиксировано прямое попадание. Строй "юнкерсов" сломался. Ничего не сообразив, немецкие летчики стали покидать машины, выбрасываясь на парашютах.

Четверка "петляковых" потерь не имела.

Сентябрьским вечером - кажется, в последний день сентября - в штабе дивизии раздался звонок, Я услышал спокойный голос Худякова:

- Сводку составил?

Сводка была готова. День шел на убыль, погода портилась, в воздухе самолетов не было.

- Приезжай ужинать, - пригласил Худяков.

Штаб авиации фронта располагался в нескольких километрах от Двоевки.

В тот вечер мы с Худяковым разговаривали о предстоящей зиме. Оба были уверены, что под Вязьмой фронт стабилизировался надолго. Зима, скорее всего, пройдет в обороне: будут подтягиваться и накапливаться силы для крупных наступательных операций. Поэтому до весны, очевидно, придется находиться здесь.

Я был доволен своей предусмотрительностью: незадолго до этой беседы уже отдал приказ полкам начать подготовку к зиме. Надо было вырыть и оборудовать землянки, утеплить их, подготовить к длительной эксплуатации все пригодные помещения - в общем, устраиваться основательно.

Худяков сильно устал, но выглядел лучше, чем в первые дни войны, в Минске, - поправился после операции. Работал он с постоянным перенапряжением. За прошедшие месяцы сменилось три командующих ВВС фронта, и вся, будничная работа штаба по-прежнему лежала на Худякове.

В тот вечер нам верилось, что все самое неприятное осталось позади: фронт выстоял после неудач летних месяцев, а это главное.

Прошло несколько дней. Наступил октябрь. В составе моей дивизии к этому времени насчитывалось семь полков. Пять истребительных и два бомбардировочных. По меньшей мере три из них только назывались полками - в них было-то по шесть-восемь машин. Но все же они сохраняли боеспособность.

...Я вылетел в Двоевку с полевого аэродрома Темкино, где сидел один из бомбардировочных полков. Набрав высоту, заметил ХШ-126. Немец шел в сторону Юхнова, над дорогой Юхнов - Медынь. Мне показалось странным, что немецкий разведчик идет в том направлении - по моим данным, там должны были находиться наши войска. Забираться в сторону Медыни ХШ-126 раньше не решались. Тогда я пошел за немцем и вдруг увидел, что дорога запружена танками и автомашинами. Поведение немца, который безбоязненно и нахально кружил над танками на небольшой высоте, меня удивило: ведь танки шли под красными флагами. Невольно подумал сначала, что танкисты, очевидно, не знают силуэтов немецких разведчиков и потому не стреляют по "хеншелю". Если бы они поняли, что обнаружены, то, конечно, попытались бы сбить этот самолет. Но я уже настигал его, деться немцу все равно было некуда. А танкисты высовывались из люков и, глядя в небо, приветливо махали руками. Я понял, что они видят мой И-16. Круто спикировал. ХШ-126 завертелся было, да поздно: я уже всадил в него несколько очередей с большим энтузиазмом.

Смущала танковая колонна. С самого начала войны не видел таких мощных колонн с красными флагами. Но вскоре все прояснилось. Едва ХШ-126 упал в придорожный лес, внезапно все танки открыли по мне бешеный огонь! Я был ошарашен. Рискуя быть сбитым, снизился до бреющего полета и прошел над самой колонной. Что же увидел? На красных полотнищах явственно просматривались черные свастики...

Никогда раньше я не знал, что у фашистов есть алые флаги. Тут же понял, в чем заключалась странность, которую почувствовал при встрече с такой мощной колонной, но не дал себе труда в первый момент разобраться в своих ощущениях. Дело в том, что пушки танков смотрели на восток.

Это было в первых числах октября, когда враг прорвал фронт...

В день прорыва фронта все полки 43-й авиадивизии вели ожесточенные бои - в воздухе было много немецких самолетов. Боевые донесения сохранили отдельные эпизоды, которые я приведу здесь как хронику боевых действий одного дня.

Пять истребителей майора Акулина - это была половина 83-го полка, сопровождая бомбардировщики, встретили группу "мессершмиттов" и завязали с ними бой. Летчики Баранов, Яхнов, Перескоков, Костин и Синельщиков в этом бою сбили два Ме-110. В то же время командир 33-го авиаполка Николай Акулин сбил вражеский самолет над Двоевкой. Три экипажа 263-го истребительного авиаполка, возвращаясь после штурмовки, встретили большую группу "юнкерсов" под прикрытием "мессершмиттов". Ведущий капитан Голубничий повел звено в атаку и вскоре сбил Ме-110. Еще один "мессершмитт" сбил летчик лейтенант Прилепский. Звено вернулось в полк в полном составе.