Нарисуй меня (СИ) - Ланская Алина

— Что ты знаешь? — День чуть напрягся, а потом широко улыбнулся. — Выкладывай давай. Порадуй, а то день совсем чудовищный.

Дугин и правда не очень хорошо выглядит, замотанный.

— Возьми отпуск, отдохни, — неожиданно для самой себя предлагаю я. — Нет, правда, так и до истощения можно дойти.

Дугин по-хозяйски присел на краешек стола Максима и вытянул длинные ноги. Руки скрестил на груди.

Он улыбался. Грустно улыбался.

— Я не могу оставить Генварского одного. Даже не думай.

— Вот прямо не можешь? — недоверчиво протянула я и тут же прикусила язык. Чуть не сболтнула лишнего. Хожу пьяной от счастья, как к Генварскому переехала, надо все-таки себя контролировать.

Поздно. Он все понял.

— У нас были с Максом разногласия, Марин. Серьезные разногласия. Ты о них явно знаешь. Да ладно, вижу же, что знаешь. Чего тебе Генварский говорил? Что я не хотел, чтобы он стал гендиром после смерти Навроцкого? Это правда, я даже бунт поднял.

— И что изменилось? — Смысла врать не было, а узнать очень хотелось.

— Все изменилось, — просто ответил Денис, и я ему сразу поверила. Настолько искренне прозвучали его слова. — Макс возродил бизнес, мы на ладан дышали последние годы, я бился как мог, но… — Тут он развел руками. — Но я не Макс.

— Да, он говорил, что золотые дни вашей компании остались где-то в девяностых, когда она ему досталась в наследство.

— Все верно. Я был идиотом, Марин, напыщенным индюком. — Денис криво усмехнулся, что-то припоминая. — Мы все были, старая команда, я имею в виду, никто не ожидал, что Генварский сумеет вытащить нас из дерьма. А он не просто смог, таких контрактов даже в лучшие времена не было. Всего за пару лет у нас оборот в несколько раз вырос, Грин бы никогда на нас глаз не положил, будь мы пустышкой.

— Я слышала, ты хотел быть на месте Максима.

— И счастлив, что это не так. Я бы не смог сделать то, что смог он. И ведь не выгнал меня, хотя должен был. Знаешь, от старой команды любят избавляться в первую очередь, набирать новых, которые не знают, как было при прежнем владельце. А он почти всех оставил. И меня тоже. Хочешь, чтобы я сейчас оставил его?

Я молчала, Дугин тоже. Ушел куда-то в мыслях, сидит на столе, смотрит в окно, а на лице хмурая складка между бровями.

Очнулся, лишь когда открылась дверь.

— Давно ждешь? — Макс вроде у меня спрашивает, а сам смотрит на Дугина, который уже слез со стола и сейчас с папкой документов стоит перед нами.

— Недавно совсем, мы идем обедать?

— Конечно. — Макс ласково улыбается, и в кабинете сразу рассевается едва заметное напряжение. — Пару минут только подожди в приемной.

Легко! Мне почему-то показалось, что Дугину сейчас за что-то влетит. Я не слышу, что там происходит, только громкий голос Деня. Может, и погрела бы уши, но в приемной помощница сидит, вот она вообще не реагирует, делает вид, что ничего не слышит.

Через минуту Денис вылетает из кабинета и, не глядя на нас, быстро уходит. Поругались, значит. Опять.

Макс бледный, хоть и пытается улыбнуться.

— Случилось чего? — тихонько спрашиваю уже на улице. — Жару задал Дугину, да?

— Немного, но он прав... Мы так и не отметили толком твое поступление. Хочу пригласить тебя в Париж на эти выходные. Зачем ждать, верно?

Глава 54

— Париж? Серьезно? — Лика недоверчиво уставилась на меня.

— Не жизнь, а один сплошной «Диснейленд», — прокомментировала Марго. Они с Алей только что вернулись с перекура и теперь стоят у ресепшен, откровенно греют уши.

У нас вроде улучшились с девчонками отношения, когда до всех дошло, что у меня нет их амбиций, иногда они мне даже помогали, как тогда на конференции Ольги Васнецовой.

Вопрос в том, переживут ли они мой Париж. То есть я-то считаю, что это совсем не их дело и вообще к нашей работе в «Ариэль» не имеет никакого отношения.

— Круто! — без особого энтузиазма в голосе проговорила Аля. — Там сейчас, правда, аномальная жара стоит, уже плюс сорок, ты в курсе?

Я промолчала. В принципе, радоваться за коллег здесь принято только в присутствии Мих Миха, да и то, если это касается общего дела. А вот личное…

На самом деле глупо получилось. Помощница Максима прислала мне на выбор три варианта отеля (так ей Генварский сказал). Она и отправила — только не на личную почту, а на наш общий ящик. Да еще в тот момент, когда за компом Лика сидела. Как в анекдоте, честное слово, только совсем не смешно.

— Париж — хороший вариант, — лениво зевнула Марго. — Только немного избитый. И конечно, не сейчас. Вообще, город испортился — грязь, мигранты, преступность. Помнишь, Карина в прошлом году со своим папиком каталась?

Марго не смотрит на меня, обращается к Але, которая тут же подхватывает и рассказывает жуткую историю, как в Париже напали на их общую знакомую. Мило так щебечут, но я понимаю, что весь этот спектакль для меня.

Как будто он может что-то изменить, хотя, да, настроение подпортили. Почему так часто бывает — когда тебя не воспринимают всерьез, к тебе лучше относятся? Я Макса ни у кого из них не отбивала, дорогу не переходила. И все девочки совсем не одинокие и обеспеченные с ног до головы…

Появление Мих Миха в офисе заставляет всех притихнуть и разбежаться по своим углам, а Лика и вовсе поспешила к выходу.

Отели все классные, по мне, так я бы всех их выбрала. Слова Али не выходят из головы, и я открываю сайт с погодой и смотрю прогноз. А она ведь права — почти сороковка днем, и как я сама не догадалась посмотреть, ведь Максим уже раза два напоминал про выходные в Париже.

А я не знаю, стремительно как-то. Все так быстро, что я не успеваю осознать, что происходит, пропитаться ощущениями, запомнить их. Так и хочется крикнуть Генварскому: остановись, мгновение, ты прекрасно!

Вчера Макс после ужина предложил заглянуть в ювелирный. Я в таких бутиках сроду не была, даже растерялась. А консультант не растерялась, вот вспоминаю сейчас, кручу браслет на руке и не верю, что все это со мной происходит.

А еще пришлось во всем По признаться — она-то брендовое украшение сразу же сегодня утром выцепила взглядом.

— Откуда это?

— Максим подарил.

Я не вижу смысла скрывать. По идет на поправку, рано или поздно узнает, что я теперь лишь изредка заглядываю в нашу съемную квартиру. И с этим еще предстоит решать — через две-три недели Львов обещал ее выписать, а значит… значит, придется разговаривать с Максимом. Я ее одну на сиделку не оставлю. Ей тепло нужно и любовь родного человека.

— Максим, — тихо произносит По. — Я же предупреждала тебя.

Смотрит с таким укором, что невольно чувствую себя предательницей.

— Я его люблю, а он меня любит. Мы… По, мы живем у него, но, как только тебя выпишут, я все решу, придумаю, я никогда тебя не…

— Не выходи за него замуж, — тихо, но отчетливо произносит сестра.

— Что? — переспрашиваю, хотя прекрасно знаю: мне не послышалось.

— Не выходи за него замуж. Ни в коем случае. Если и правда его любишь.

Львов возник в палате словно из ниоткуда.

— Марина, вам пора! — Юрий мягко, но настойчиво выпроваживает меня из палаты. — Полине надо отдыхать. Она каждый раз очень нервничает после ваших посещений.

— Я ее сестра! Да она целый день одна, к ней же никто не приходит.

Львов лишь глубоко вздохнул.

А я так и не узнала, почему мне нельзя выходить замуж за Генварского. Как будто он мне предлагал!

Как же меня напрягает ненависть По к Генварскому!

— Марина? Марин! — Окрик Мих Миха заставил меня вздрогнуть. — Кофе и принеси смету на корпоратив строителей. Да, сегодня можешь уйти пораньше.

Пораньше — это хорошо. Можно наведаться в мансарду и, наконец, закончить картину. Понятно, что она еще долго будет сохнуть, но так хочется поскорее ее показать Максу! Я часто его рисовала, он видел все мои работы, но эта… Я начала ее писать, когда мы вернулись из Сочи. Тайком, урывками, прятала ее от него, несколько раз едва не срывалась — хотела плюнуть на все и показать. Поймать его взгляд, его улыбку, угадать его первое слово.