Нарисуй меня (СИ) - Ланская Алина

— Я немного поработаю, хорошо? — продолжает он.

Молча киваю и иду переодеваться. Принять душ и смыть с себя этот день. Завтра тоже будет непросто: Максим официально объявит о сделке. Как представлю себе довольную физиономию этого альбиноса, а еще Лукьяновой!..

Я не люблю ложиться спать одна — огромная кровать начинает давить своей пустотой. Сейчас вообще каждая минута без него — это потерянное драгоценное время. А в кабинете есть кушетка, как раз напротив его стола. А еще можно прихватить с собой плед.

Максим правит какие-то документы, что-то черкает, хмурится, делает пометки на полях. Такой красивый и сильный. Уверенный. Сейчас он в своей стихии. Я не знаю, что будет потом. Хочу запомнить это мгновение — как свет падает на его темные волосы, как чуть сощурены глаза, сжаты губы…

— Я люблю тебя, — тихо произношу, но он резко поднимает голову. Услышал.

— И я тебя. Подойди, пожалуйста. Прочитай.

Лист испещрен поправками Макса, но они лишь уточняют печатный текст. Не меняют его содержания.

Я поняла все с первого раза. Но стала читать снова, а потом еще раз. Медленно, каждое слово. А в голове все равно не укладывается.

— Ты хочешь… Макс, но…

От шока не могу даже сформулировать мысль.

— Я все оставлю тебе, Марина. Ты — моя главная наследница.

Глава 58

- Мне ничего не надо, Макс! Зачем? – бросаю лист бумаги обратно на стол, а пальцы словно продолжает что-то жечь. – Зачем все это? Зачем?!

В ушах шум, я не слышу ничего кроме этого шума. Генварский говорит, я вижу, как двигаются его губы, как он жестикулирует руками.

Не хочу. Не могу. Я больше не могу.

Ладони прижаты к ушам – я не понимаю, от чего хочу скрыться. От безжалостного шума или от слов Генварского?

Я не знаю. Чувствую лишь, что уже сижу на ковре и мягкие ворсинки неприятно щекочут кожу. Но так лучше.

Что-то с силой дергает меня вверх, туда, куда я не хочу. Я больше не хочу туда. Сильные руки не дают вырваться, вернуться назад, вниз.

Упираюсь в крепкую грудь, колочу со всей силы, сильнее, еще сильнее! Но от этого меня сжимают еще сильнее, я почти не могу шевелится. И это выворачивает изнутри.

- Пусти! Пууустиии!

Слышу свой вой, захлебывающийся в слезах.

- Пууустии!

Глаза не видят. Пелена. Пусть так. Так лучше.

Внезапно тиски исчезают, но вместе с ними пропадает и опора. Так бы и упала на пол. Я хотела того. Я хочу этого.

- Сюда!

Слышу, но не понимаю. Мне трудно дышать, слезы льются куда-то внутрь, забивая собой нос, горло. Пытаюсь продышаться. Не получается, хватаю ртом воздух…

- Глотай! – что-то горькое и неприятное во рту. Пытаюсь снова вырваться, но он держит меня крепко.

По горлу потекла обжигающая жидкость, в глазах снова слезы, которые за секунды стирает с лица мужской платок.

Кашляю, пытаясь прийти в себя. А он снова прижимает к себе, но я больше не хочу вырваться.

Гладит меня по голове, как маленького ребенка, успокаивает, согревает…

Очнулась я почему-то сидя на его коленях в кресле. Как?

- Тебе надо поспать, - губы шепчут, щекочут висок. – Ты устала. Прости.

- За что? Почему так? Это неправда, понимаешь, неправда!

Заглядываю в его глаза, словно хочу увидеть в них большую комнату с праздничными шарами и гирляндами, а еще толпу людей, которые радостно завопят: «розыгрыш!», «тебя разыграли!»

В глазах лишь грусть и усталость.

- Мне не нужны твои деньги. Понимаешь? Зачем они мне без тебя?

- Я многое чего мог бы сказать, - он задумчиво выдыхает, продолжая гладить по спине. – Завтра поговорим. Тебе спать пора.

Утром просыпаюсь разбитой, лежу в кровати и тупо смотрю в потолок. Даже пошевелиться и то не хочу. А потом в памяти со всеми подробностями встает моя вчерашняя истерика. Господи, вот это срыв!

Стыд заставляет слететь с кровати. Максим живой, он со мной и ему нужна моя поддержка. А завещание… об этом мы и правда поговорим.

Нахожу Генварского на кухне – я проспала и теперь он сам варит себе кофе.

- Не хотел тебя будить, - отвечает на мой безмолвный вопрос. – Сама будешь?

Поражаюсь Максиму. Пьет кофе, как ни в чем ни бывало, просматривает почту на планшете. Сам, как всегда безукоризнен – белоснежная рубашка, запонки на рукавах, дорогой костюм. Все идеально. Глядя на его сосредоточенное лицо не скажешь, что это утро как-то отличается от того, которое мы встречали месяц назад.

Месяц назад! Это была другая вселенная.

- Знаешь, а я рада, что ты продаешь компанию, - ловлю удивленный взгляд. – Честно. И мне плевать на Грина, на то, что будет с ним дальше. Прости, но мне даже все равно, что будет с теми, кто с тобой работает. Ничего нет важнее твоей жизни. Я хочу, чтобы ты… мы испробовали все варианты, даже невозможные. Я знаю, что они есть, Максим.

Генварский улыбается, а я от его улыбки хочу плакать. Господи, пожалуйста! Пожалуйста, если ты есть, помоги ему! Он очень хороший, он – лучший! Не забирай, оставь его мне. Спаси меня.

- Вряд ли опухоль резко поменяет свою географию, и ее можно будет прооперировать, Марина. Но все, что можно сделать, я сделаю. Поедешь со мной? Встреча с коллективом, объявление о сделке, представление Грина будет в десять утра. Я хотел, чтобы ты была рядом. Поможешь вещи собрать, раз рада продаже?

Киваю головой. Конечно, я буду рядом. Я всегда буду рядом. На сегодня я уже отпросилась у Мих Миха. Мне кажется, он давно, еще раньше меня понял, что я уйду из его агентства. И когда вчера днем сказала ему, что «у меня личные обстоятельства», он даже расспрашивать не стал. Договорились быстро – ухожу я из «Ариэля» без грусти. Я никого там не оставляю, ну разве что Мих Миха – вполне себе приличный шеф. Денег платил много, не самодурствовал, ну а девчонки… девчонкам спасибо за опыт. Будет что вспомнить. Когда-нибудь.

- Подписание документов состоится в конференц-зале, на самом деле чистая формальность, даже без них компания, считай, уже продана. Часть средств уже поступила на мой банковский счет, остальное – до конца недели. Они уже заморожены в банке Грина, так что все это технические моменты. Что ж поехали!

Я не знаю, чего ждала – понурых сотрудников, злорадного Грина, который, кстати, приехал в почти свой офис чуть ли не со всей своей командой (Лукьянова, разумеется, была с ним) или рыдающего Дугина, но все оказалась на удивление банально и прозаично.

Вот все и правда собираются в конференц-зале – вижу хмурого Дениса, но заметив меня он радостно улыбается, здесь Бабин, конечно же, вижу еще двух замов Макса, несколько юристов.

Всего пара минут, быстрые росчерки на страницах, обмен папками, рукопожатия, жидкие аплодисменты и легкая вибрация на моем мобильном. «Пешка побила короля. Друг».

Глава 59

- Дождь в день отъезда – к прекрасному отдыху.

Галина Ивановна не похожа на женщину, которая верит в приметы, однако именно она, как ребенок, радуется каплям, катящимся по большому окну здания аэропорта.

- Все-таки рано приехали, - качает головой ее муж. – Можно было и не гнать! Как они удобно сделали регистрацию! В прошлый раз, когда мы летали...

Я вежливо улыбаюсь, слушаю старшего Генварского. Макс похож на него внешне, такой же высокий и стройный. А вот мимика другая, тембр голоса… Он рассказывает смешную историю, а я думаю, каким бы был Максим…

- Все в порядке? – Анатолий Петрович обеспокоенно посмотрел на меня. – Вы побледнели, Марина.

- Все хорошо, просто столько событий в последнее время.

Генварский сочувственно кивает и смотрит на жену с сыном. Макс отвел мать в сторону и вот уже несколько минут они о чем-то разговаривают. Сначала я думала, он ее перед перелетом успокаивает, все-таки непростая у них с отцом поездка, а потом пару раз поймала пристальные взгляды матери на себе. Вот и сейчас. Максим ей втолковывает что-то, а она меня рассматривает.