Тропа тайкера - Павел Искра

Наконец, с недоумением и в то же время со светящимся от счастья лицом она положила деньги в карман своей блузки. Уже окончательно осмелев. Философ пригласил ее на танец, и она, представьте, не отказалась! А во время танца сама (!) поцеловала его. Тогда он еле удержался на ногах, пол уплывал куда-то в сторону, и вообще все было впервые в жизни. И уже окончательно потеряв рассудок, он вдруг твердым, уверенным голосом заявил, что она станет его женой. И по этому поводу они сейчас выпьют шампанского.

Но что происходило в ресторане после того, как он сделал один глоток, он уже не мог знать. Потому что все провалилось в темноту. Сначала была одна темнота, затем вдруг появился какой-то мужчина. Вначале он выглядел как ходячее (нет, сидящее в кресле) олицетворение полного жизненного успеха. Определенно, иностранец, так как в те времена наши даже самые крутые бизнесмены о таком прикиде могли только мечтать. И он объяснил Философу, что ему Унемного не повезло в ресторане, что путанка немного не рассчитала дозы «клофелина». Что в принципе она и не хотела его травить, но все его излияния звучали, как дикий бред при гениальной актерской игре. И она его приняла за крайне ловкого афериста. И что человек, так легко сорящий деньгами, наверняка имеет целую пачку «Франклинов». Но не учла девочка поправки на выпитую водку — вот в чем беда. А сейчас Философ находится в некоем «преддверии» (чего конкретно — крутой «иностранец» так и не счел нужным пояснить), и что сейчас с ним делать, никто не знает. Он пока еще ничего не успел натворить — ни плохого, ни хорошего. Но что у него есть какой-то особый талант, который он исключительно по собственной лени так и не смог реализовать. И поэтому ему предлагается вторая попытка только в немного ином мире. И поскольку наставнику (так он представился) надоело смотреть на уникальнейшую озабоченность Философа по известному вопросу, то он снимает с того это проклятие. В новом, мало чем отличающемся от прежнего мире женщин у него будет в тех количествах и такого качества, что поводов для претензий никогда не окажется.

— Разумеется, я согласился и оказался здесь. Наставник не обманул меня, — довольным голосом закончил свою «одиссею» Философ. Он рассказывал это настолько живым голосом, он даже не говорил, а играл, как актер, не один раз заставляя покатываться со смеху своих слушателей, а к концу этой пьесы вызывая скупую мужскую слезу у них же, что Данг, не удержавшись, заметил, что скорее всего Философ просто сочинил байку и рассказал ее от первого лица. Что ни один человек не может так непринужденно рассказывать о себе такие сокровенные вещи. Философ с ним согласился, признав, что раньше он помыслить бы о таком не смог. А сейчас ему все до лампочки, что он уже по сути умер и возродился, все это было в прошлой жизни, с ним и одновременно не с ним. И что смеяться над собой удовольствие доставляет даже большее, чем над другими. А он разрабатывает здесь свою философию, и если Дангу интересно, он расскажет ему о ее основных принципах. Данг ответил, что интересно, Философ только начал ему что-то втолковывать, как за их спинами вдруг раздался грудной, чуть манерный женский голос:

— Здравствуйте, мальчики!

Данг, конечно же, помнил, о чём именно в первый день его пребывания в Граде рассказывал ему Арамис про девочек этого салона. Эта высокая, ярко жгучая брюнетка явно восточного типа, и с горящими любовным огнем бездонными очами не могла быть никем иной, как Лорой. Данг сразу понял, что она представляла собой проститутку по призванию, хотя нет, это грубое слово ей никак не подходило. У древних, кажется, были вполне почитаемые жрицы любви, гетеры, это слово и было наиболее удачным определением этой девушки. Она любила всех мужчин сразу, ей самой было в радость доставлять удовольствие, она чувствовала своих клиентов так, как музыкант свои инструменты. Дангу было приятно смотреть на эту полуобнаженную красавицу он всегда уважал настоящее мастерство.

Данг с первого взгляда определил ее как приму зтого салона, наверняка она чувствовала в мужчинах все их комплексы и незаметно убирала их — тихо и бесследно. Правда, была здесь и другая прима. То, что они работали через день, было ясно — не хотели конкурировать между собой. Но чем же, интересно, берет та Эйра? Только красотой своего тела? Но и Лора выглядит на пять с плюсом. Что лучше — красивая и чувственная, или очень красивая и холодная? Данг бы, например, решил этот вопрос в пользу Лоры.

— Ты сегодня одна? — поинтересовался Арамис.

— Милый, — она подошла к его креслу и, сев на подлокотник, обняла его за плечи, — а я тебе совсем не нравлюсь?

— Что ты, Лора, — смутился тот, — ты вот у Данга спроси, как я о тебе отзываюсь. Ты самая лучшая здесь. На Эйру только смотреть приятно, а все остальное… — Он махнул рукой, — просто хотелось аккупунктурный массаж.

— Мэйлинь сейчас на вызовах. В салон сейчас ходит мало людей, все девочки поразъехались по клиентам. Только мы с Эйрой тут как сменные дежурные.

Интонации ее голоса были слишком вычурными, а движения — чересчур грациозными, в глаза бросалась явная переиграиность. Такое бывает у начинающих актрис, которые слишком стараются играть, когда не пришла еще настоящая естественность — признак зрелого мастерства.

«Нет, эта девочка определенно чем-то занималась на сцене, — отметил Данг, — пластика изумительная.»

Мужчины нисколько не волновались на тот счет, что их четверо, а девушка одна, — было видно, что они не сомневались, что их обслужат по высшему разряду.

— Лора, — поднял свой бокал Философ, — я хочу выпить за тебя. За ту женщину, которая не притворяется, что любит, а на самом деле дарует любовь для всех нас! За ту, владеющую внутренним огнем, о которой я когда-то читал в древних балладах…

Данг немного напрягся при последних словах Философа. Он только сегодня днём встречался с «владеющим огнем». Оказаться же с «владеющей» в однои постели ночью было как-то чересчур даже для Данга.

Лора перегнула свой гибкий стан и, наклонившись к Философу, нежно поцеловала его в губы.

— Спасибо, — тихо сказала она, — мне порой так не хватает таких слов. А что за баллады ты читал?

— О! — воодушевленно начал рассказывать тот, — это было еще в те далекие времена, когда еще не было письменности, государств, когда бродили по земле первобытные племена охотников. Они жили в пещерах и шалашах и готовили себе пищу на костре.

Философ выдержал долгую паузу и обвел взглядом собравшихся. Все заинтересованно слушали. Времени было еще много, вести девушку сразу в комнаты здесь было не принято — почему бы не послушать очередную байку, тем более что Философ большой мастер на них.