Второе пророчество - Татьяна Устименко

Мы очутились в ловушке…

Наемники не церемонились. Кто-то из стоящих на лестнице немцев заметил светловолосую голову Рейна и гортанным выкриком обратил на нас внимание вновь прибывших, красноречивым жестом показывая — взять их. Рейн витиевато выругался, нехорошими словами поминая зловредные происки Аримана, и, увлекая нас с Галкой за собой, стремглав кинулся бежать в сторону ледового катка. Расчищая себе дорогу выстрелами, наемники последовали за нами, игнорируя ни в чем не повинных людей, попадающих под их пули. Шум стоял просто оглушительный, слившийся в чудовищную какофонию из криков нескольких сотен перепуганных до невменяемого состояния людей, автоматной канонады, проклятий и стонов раненых. А ужаснее всего было то, что из динамиков под потолком, не умолкая, лилась развеселая бравурная музыка, контрастно оттеняя безумный разгул смерти, собирающей обильную жатву. Издалека, словно слабая надежда на спасение, доносились тревожные трели милицейских сирен, намекая — помощь близится…

Мы засели за высоким бортиком ледовой арены, по-прежнему залитой праздничным светом разноцветных прожекторов.

— Черт бы побрал этих психов! — негодующе потрясая ободранными кулаками, в сердцах выкрикнул притулившийся рядом со мной поджарый лысоватый мужчина средних лет в красивом, но не слишком дорогом деловом костюме.

«Чиновник или финансист, — определила я, разглядывая случайного соседа. — Нет, скорее бизнесмен, привыкший отвечать за свои поступки, и к тому же — хороший стратег, вон как он благоразумно укрытие выбрал».

Из пореза на его лбу стекала тоненькая, уже подсохшая струйка крови, но на его лице я не заметила ни капли испуга, а только злобу и азарт. Хозяина прикрывали двое мускулистых парней, видимо, телохранители, вооруженные какими-то грозными на вид пистолетами.

Мужчина подвинулся, уступая нам наиболее безопасное место, и посочувствовал:

— Эка вас угораздило-то, девоньки…

Я хотела ответить, что причина всех бед кроется именно в нас, а всем остальным просто не повезло, но предпочла промолчать, справедливо полагая — нам просто не поверят.

— А вас? — парировала я, сворачиваясь в клубок. Рейн, сдержанным жестом поприветствовавший охранников бизнесмена, пристроился рядом и тоже вытащил пистолет.

— Да вот, так получилось, — улыбнувшись отнюдь не наигранно, а открыто и добросердечно, пояснил мужчина. — Я сам-то из городской думы. Решили мы с друзьями в узком кругу мой день рождения отметить, а тут… — Он обиженно шмыгнул носом и вдруг рассмеялся отважно и задиристо: — Подарочек, мать его…

Не обращая внимания на эти слова, Рейн высунулся из-за борта и метким выстрелом снял зарвавшегося бандита, подставившегося под пулю. Видимо, не желая отставать от обряженного в вычурный наряд незнакомца, один из охранников рискованно выглянул следом за Изгоем и подстрелил второго наемника.

— Молодец, Лexa! — Депутат восхищенно похлопал бойца по плечу. — Быть тебе при ордене. — Польщенный парень, молодой, фигуристый и востроглазый, зарделся как маков цвет, — Но больше так не блефуй, сынок! — Лицо хозяина посуровело. — Ты у матери единственный кормилец!

Депутат мне понравился. Решительный прищур темных глаз, красивый породистый нос, четкая линия подбородка… Я протянула руку и коснулась крови, выступившей у него из пореза на лбу.

— Брось, девонька, — улыбнулся мужчина, — на мне все как на собаке заживает…

Я ощутила нечто, похожее на кратковременный удар электрическим током, и перед моим внутренним взором промелькнул ряд расплывчатых образов…

— Берегите себя, Андрей Дмитриевич, вам еще губернатором области работать, — тихонько посоветовала я.

Мужчина даже не удивился, лишь пристально всмотрелся в мое лицо.

— Экстрасенс никак! — уверенно заключил он. — Спасибо, девонька.

— Ясновидящая! — поправил его Рейн, метким выстрелом снимая еще кого-то по ту сторону катка. Охранник Алексей показал ему одобрительно оттопыренный большой палец.

— Ребята, охраняйте эту девушку, — попросил депутат, ласково поглаживая меня по волосам. — Чую, есть в ней что-то особенное, важное…

— Нам бы дальше прорваться, в обратную сторону, туда, где народу мало, — признался Рейн, вопрошающе глядя на Андрея Дмитриевича. — Очень нужно…

— Поможем, — с готовностью кивнул депутат. — Так, сынки?

Алексей и его напарник синхронно вскинули сжатые кулаки.

— Молотки! — оживленно одобрил будущий губернатор. — Ребятки, уходите крадучись, мы вас прикроем. А ты, дочка, — он нежно ущипнул меня за щеку, — если возникнет потребность, найди меня в мэрии. Рогозин моя фамилия.

Я поблагодарила его признательной улыбкой, впрочем сама мало веря в необдуманно брошенное пророчество. Вот еще, Ванга новоявленная выискалась!

Мы по-пластунски ползли вдоль бортика ледовой арены. Чуть приподняв голову, я заметила растерянно озирающихся немцев, вышедших на лед катка. Не зная, что еще можно предпринять, я зашарила руками возле себя и натолкнулась на небольшую полочку, на которой ровными стопками хранились аккуратно уложенные тяжелые хоккейные шайбы. Наверно, в тот день во мне спонтанно прорезалось какое-то не изжитое вовремя ребячество, поэтому я приподнялась над бортиком и хулиганисто свистнула. Захваченный врасплох наемник обернулся в мою сторону… Брошенная мною шайба с оглушительным треском врезалась ему точно в лоб…

— Не стрелять, брать ее живой! — наперебой кричали несколько голосов.

Вскочивший на ноги Рейн бил почти в упор из своего пистолета, а мы с Галкой забрасывали противников шайбами, пока те не закончились. К последнему броску я прибавила огня, обрушив на лед целую волну оранжевого пламени. Раздалось громкое шипение, к потолку помещения взлетели осколки льда и плотные клубы белесого пара, образовавшегося от испаряющегося катка. Нас окутал непроницаемый туман…

— Бегом, — скомандовал Рейн, и мы бросились бежать, минуя каток. Мы не останавливались до тех пор, пока не достигли задней стеклянной стены развлекательного центра, в которую уперлись ладонями, тяжело переводя дыхание и усмиряя заполошный стук сердец.

За толстым стеклом, образующим сферически-наклонную поверхность «Луны», уже вовсю сгущался вечерний полумрак, изредка разрезаемый яркими лучами автомобильных фар. Здание центра оцепили машины ОМОНа и выстроившиеся в цепочку бойцы. Полагаю, до финального штурма всех помещений оставалось не более нескольких скоротечных минут.

— Нам нужно как-то выиграть время, чтобы успеть уехать из города, — сказал Рейн, бережно обнимая меня за талию и притягивая к себе. Его теплое, еще прерывистое после беготни дыхание ворошило завитки волос у меня на виске и щекочущим ветерком сбегало вниз по щеке, к шее. — Обмануть врагов, сбить их со следа… — Бледные мужские губы почти вплотную приблизились к моим губам. — Спасти тебя, моя госпожа, моя звезда…

Я томно прикрыла глаза, с волнением предвкушая — сейчас он меня поцелует. Но Рейн неожиданно замер, внимательно вслушиваясь в льющуюся из динамика песню. Низкий грудной женский голос наполовину пел, а наполовину декламировал, идеально вплетаясь в печальный рокот бас-гитары:

Стрелой пронзивши мрака тучи,Презрев пространство и года,Легко взошла на неба кручиЛихая, черная звезда.

Кроваво-красная от горяИ непрозрачная до слез,Несла грехи людской юдоли,В судьбу уверовав всерьез…

Едва прикрывшись лунной дымкой,За нас сгорая от стыда,Мечтая: «Стать бы невидимкой,Чтоб не заметила беда,

Прошли бы пусть напасти мимо,Да миновал суровый рок…»А сердце ныло нестерпимо,И отдавало в левый бок…

Без поцелуев стыли пальцы,Обида плавилась в душе,Шепча: «Несчастные скитальцы,Не быть вам нынче в барыше!»

И, хладным светом обтекаяЗемной, заблудшей жизни нить,Звезда — наивная такая —Наш грех решила отмолить.

Из чистоты сплела молитвы,Писала радугой стихи…Остановились тут же битвы,И люди стали — не плохи…

Исчезла вмиг из жизни злоба,Ушла звезду лихую грызть,Чтоб нас с рожденья и до фобаНе беспокоила корысть…

Не стало также смерти лютой,Не стало зависти людской,Теперь не меряют валютойТут счастье, радость и покой…

Уже давно здесь кровь не льется,Не слышно криков и угроз,Ребенок радостно смеется,Не признают фальшивых поз.

А что звезда, что с нею сталосьПод спудом собранных грехов?Какая участь ей досталасьПомимо боли и стихов?

Отяжелев от бед и горя,Сложив души своей крыла,Звезда скатилась за три моряИ там тихонько умерла…

Но каждый, кто свободой дышит,Кто защищал ее не раз,Тот непрерывно в сердце слышитЛихой звезды призывный глас…

— Звезда, — задумчиво шепнул Изгой, — ты моя лихая звезда…