Когда рассеется туман - Кейт Мортон

Я села. От ночного морозца ступени стали такими холодными, что тело, несмотря на юбку и теплое белье, начало неметь.

— Здесь очень холодно. Пойдем в дом, я сварю тебе какао.

Он будто не слышал, так и сидел, глядя в темноту.

— Альфред! — Я нащупала его теплую ладонь, накрыла своей.

— Не надо. — Он отшатнулся, будто от удара, и я снова сложила руки на коленях. Замерзшие щеки загорелись, как от пощечины.

— Не надо, — теперь уже прошептал Альфред.

Он зажмурился, и я заглянула ему в лицо, гадая, что же он видит по ту сторону закрытых век, почему так бешено мечутся под ними его зрачки.

Альфред снова повернулся ко мне, и я задохнулась. Конечно, все можно было списать на игру лунного света, только никогда раньше я не видела таких глаз. Темные, пустые, бездонные дыры. И эти-то невидящие глаза смотрели на меня, будто ждали чего-то. Ответа на вопрос, который так и не был задан. Очень медленно Альфред заговорил:

— Я думал, что раз уж я вернулся… — Обрывки фраз таяли в ночи. — Я так хотел с тобой встретиться… Врачи говорили: если буду все время занят…

У него в горле что-то захрипело и екнуло. Лицо перекосилось, смялось, как бумажный пакет, и Альфред расплакался. Прижал обе руки к лицу, тщетно пытаясь отгородиться.

— Нет, нет… Не смотри… Прошу тебя, Грейси, пожалуйста… Я просто трус, — прорыдал он сквозь стиснутые ладони.

— Ты не трус! — твердо возразила я.

— Почему я не могу просто выкинуть все это из головы? Пропади оно пропадом! — Альфред стукнул ладонями по вискам с такой яростью, что я вздрогнула.

— Альфред! Прекрати.

Я попыталась схватить его за руки, но он не дался. Снова прижал их к лицу. Я выжидала, глядя на его трясущиеся плечи и коря себя за нетерпеливость. В конце концов мне показалось, что Альфред немного успокоился.

— Расскажи мне, что ты видишь, — попросила я. Он молча повернулся ко мне, и на секунду я вдруг поглядела на себя его глазами. Между его и моим жизненным опытом — зияющая пропасть. Как объяснить, что он видит? Эти образы и звуки ни с кем не разделишь и никогда не забудешь. Они будут жить у него в голове, пока мало-помалу не заглохнут в дальних уголках памяти. Хотя бы на время.

И я не стала расспрашивать. Я положила ладонь на затылок Альфреда и мягко привлекла его голову себе на плечо. И сидело тихо-тихо, пока его тело сотрясалось рядом с моим.

Так мы и сидели на лестнице. Вдвоем.

УДАЧНЫЙ БРАК

Ханна и Тедди поженились в первую субботу мая тысяча девятьсот девятнадцатого, в маленькой церкви Ривертона. Это было чудесное венчание. Лакстоны, разумеется, предпочли бы Лондон, где можно было собрать гораздо больше важных и полезных гостей, но мистер Фредерик оказался так настойчив и в последнее время претерпел столько горя, что никто не сумел ему отказать. Так и вышло, что Ханна стала женой Тедди в маленькой церкви, в долине, где задолго до нее женились и выходили замуж все ее предки.

Шел дождь: к детям — уверяла миссис Таунсенд; плачут бывшие возлюбленные — шептала Нэнси — и на свадебных фотографиях распустились черные зонты. Позже, когда Ханна и Тедди жили на Гроувенор-сквер,[16] одна фотография висела на стене в гостиной. Шестеро в ряд: Ханна и Тедди — посередине, Саймион и Эстелла — у них по бокам, а по краям — мистер Фредерик и Эммелин.

Конечно же, ты удивлен. Как такое могло случиться? Ведь Ханна твердо решила не выходить замуж и строила совсем другие планы. И Тедди: добрый, заботливый, но отнюдь не роковой мужчина, способный вскружить голову такой девушке, как она…

А на самом деле все было очень и очень просто. Как оно обычно и бывает в жизни. Скажем, звезды сошлись так, а не иначе. Разве что, кое-кто немного их подтолкнул…

На следующий после обеда день Лакстоны уехали в Лондон. Их требовали к себе неотложные дела, и мы решили — если вообще об этом подумали — что видим их в последний раз.

Тем более что на нас надвигалось следующее великое событие. На будущей неделе Ривертон ожидало нашествие целого табуна неукротимых леди, готовых выполнить свой нелегкий долг — ввести Ханну в общество. Январь — нелегкая пора, разгар сельских балов, и если вовремя не подсуетиться и не назначить дату, ее могут перехватить другие, более проворные соседи, о чем и подумать страшно. Поэтому день — 20 января, был выбран заблаговременно и приглашения разосланы задолго до торжественного события.

Вскоре после Нового года я подавала чай леди Клементине и вдовствующей леди Эшбери. Они сидели в гостиной на кушетке, склонившись над раскрытыми ежедневниками.

— Пятьдесят — то, что надо, — говорила леди Вайолет. — Ничего не может быть хуже полупустого зала.

— Только переполненный, — с отвращением заметила леди Клементина. — Хотя в наши дни до этого очень далеко.

Леди Вайолет изучила список гостей и недовольно скривила губы.

— Дорогая моя, а что нам делать с дефицитом?

— Миссис Таунсенд наверняка что-нибудь придумает. Выкрутится, как обычно.

— Я не о еде, Клем. Я о мужчинах. Где мы раздобудем мужчин?

Леди Клементина тоже наклонилась к списку гостей и недовольно покачала головой.

— Это просто преступление. Страшная беда. Молодое племя Англии гниет бог знает где на французских полях, а барышни тем временем превращаются в усохших старых дев, не найдя не то что мужа, а даже партнера для танцев. Это план такой, я тебе точно говорю. Немецкий план. — Леди Клементина лихорадочно вытаращила глаза. — Извести на корню цвет английского общества!

— Но ты же придумаешь, кого нам пригласить, Клем? Ты всегда прекрасно подбирала пары.

— Я еле-еле отыскала того дурака для Фэнни, — почесывая припудренные подбородки, призналась леди Клементина. — Все-таки как жаль, что Фредерик так и не проявил к ней ни малейшего внимания. Насколько все было бы проще! А вместо этого пришлось довольствоваться чуть ли не первым встречным.

— Моей внучке первый встречный не подойдет, — заявила леди Вайолет. — От этого брака зависит будущее нашей семьи. — Она страдальчески вздохнула и закашлялась, сотрясаясь высохшим телом.

— У Ханны все сложится гораздо лучше, чем у глупышки Фэнни, — уверенно изрекла леди Клементина. — В отличие от моей воспитанницы, твоя внучка наделена умом, красотой и изяществом.

— И ни малейшего желания все это использовать. Фредерик решительно избаловал детей. Сплошная свобода и никакого порядка. Особенно Ханну. У девчонки голова забита возмутительными мыслями о независимости.

— Независимость… — с отвращением повторила леди Клементина.

— Она совершенно не собирается замуж. Морочила мне голову еще в Лондоне.

— Невероятно.

— Глядела прямо в глаза и с вопиющим спокойствием сообщала, что ее не стоит вводить в высшее общество.

— Какая дерзость!

— Что незачем устраивать для нее бал, потому что она не собирается вращаться в свете, даже когда вырастет. Что она находит его… — леди Вайолет страдальчески прикрыла глаза. — Находит его скучным и бестолковым.

— Не может быть! — простонала леди Клементина.

— К несчастью, может.

— И как же она собирается жить? Останется в отцовском доме и превратится в старую деву?

Обе леди и представить не могли, что в жизни можно заниматься чем-то еще. Леди Вайолет грустно покачивала головой, плечи ее поникли.

Леди Клементина решила взбодрить подругу и похлопала ее по руке:

— Ну-ну, Вайолет, дорогая. Твоя замечательная внучка еще слишком молода. У нее впереди много времени, наверняка передумает. — Она склонила голову к плечу. — Помнится, в ее возрасте, ты тоже толковала о свободе. Ханна перерастет свои глупые идеи, как ты переросла свои.

— Да уж придется, — жестко сказала леди Вайолет.

— В конце концов, ей вовсе не обязательно выходить замуж прямо сейчас… — Леди Клементина прищурилась. — Или обязательно?

Леди Вайолет только вздохнула.

— Обязательно! — воскликнула леди Клементина.

— Все дело во Фредерике. И его ужасных автомобилях. Мне вчера пришло письмо из банка. Он опять пропустил платеж.

— А ты только сейчас узнала? — жадно допытывалась леди Клементина. — О Боже, Боже!

— Наверное, он не хотел мне говорить. Он ведь знает, как я расстраиваюсь. Фредерик принес в жертву своему заводу все наше будущее. Даже продал имение в Йоркшире, чтобы расплатиться с долгами.

Леди Клементина сочувственно поддакивала.

— Нет бы лучше продать этот самый завод. И ведь были предложения!

— Давно?

— К сожалению, да, — вздохнула леди Вайолет. — Фредерик — прекрасный сын, но никудышный делец. Теперь, как я поняла, он надеется получить заем от какого-то синдиката, в который входит мистер Лакстон. От провала к провалу, Клем, и это при его-то положении в обществе! — Она прижала к вискам кончики пальцев. — И я не могу его винить. Титул не для него. Если бы только Джонатан был жив! — привычно всхлипнула она.