Отсюда и в вечность - Джеймс Джонс

После того как Уорден распределил группы людей на работы, Айк построил свою группу и, призвав солдат к порядку и соблюдению тишины, начал на ломаном английском языке объяснять им, что надо делать. В это время другие группы ленивым, далеко не строевым шагом замаршировали по двору, направляясь к назначенным им местам и объектам. Полусонные, с обвисшими плечами и набитыми после обеда животами, солдаты едва передвигали ноги.

— Сегодня будем убирать помещения в бараках, — начал Айк, высоко вскинув свою выступавшую вперед, как у обезьяны, нижнюю челюсть. — Надо вымыть и протереть все окна на первом и втором этажах. Вымыть стены и полы в комнате отдыха, в бильярдной и коридор перед канцелярией. Командир роты будет завтра осматривать помещения, поэтому работать надо как следует, а не валять дурака. Вот и все. Вопросы есть?

Все бывали на этой работе много раз, поэтому никаких вопросов ни у кого не возникло.

— На первый-второй рас-счита-айсь! — выкрикнул Айк, гордо приподняв свою грудь и вдохнув воздух в легкие, словно в кузнечные мехи. — Первые номера — на первый и второй этаж, мыть окна. Вторые — мыть стены.

Солдаты рассчитались на первый-второй. Прюитт и Маггио, которые умышленно встали в строй через одного человека, оказались вторыми. Первые номера направились в кладовку за ветошью, ведрами и хозяйственным мылом в желтой обертке с надписью «Бон Ами». Старшим в группе первых номеров назначили сержанта Линдсея, выступавшего в соревнованиях по боксу в легчайшем весе. Вторые номера пошли на кухню за мылом и щетками. В этой группе старшим назначили капрала Миллера, боксера легкого веса, очень близкого приятеля Чэмпа Уилсона.

— Эй вы, — громко позвал Айк, — Прюитт и Маггио! Подите сюда, хитрецы! Как это вы оказались оба во вторых?

— Так вышло по расчету, — ответил Анджелло.

— Уж не думаете ли вы, что можете провести старину Айка? — спросил Гэлович, подозрительно осматривая их. Его маленькие красные глазки зло выглядывали из-под густых бровей. — Не на такого напали. Я пошлю вас в разные группы. Ты, Маггио, иди па второй этаж. Скажи сержанту Линдсею, чтобы он послал сюда вместо тебя Тредуэлла. Мне нужно, чтобы вы работали, а не чесали языки. Старшим назначили меня, и я хочу, чтобы вы работали, а не болтались без дела. Ясно?

— Ну ладно, потом увидимся, — сказал Анджелло Прюитту. Он был зол.

— Есть! — ответил Прю Гэловичу спокойным и невозмутимым тоном, каким положено отвечать дисциплинированному солдату.

— Вот так, — продолжал наставническим тоном Айк. — Исполняйте! Но не на весь день, — добавил он. — Ты, Прюитт, вернешься сюда через некоторое время. И не рассчитывай на то, что сможешь отлынивать, понятно? Я буду все время смотреть за вами, ясно? Не думай, что ты такой умный и можешь всех перехитрить. Найдутся и поумнее тебя.

Айк пригрозил не напрасно. Он выбрал себе наблюдательный пункт в средней части коридора, как раз там, где, расположив две стремянки, вторые номера усердно мыли стены. Здесь же работал и Прю: сначала стоя на подмостках, потом сидя на них, затем стоя на полу и, наконец, опустившись на колени. Он без отдыха полосу за полосой отчищал грязную стену, от самого потолка и до пола.

— Вот так, вот так, — время от времени ехидно приговаривал Айк, выставляя вперед свой обезьяний подбородок. — Это тебе работа, а не прогулочка по бульвару. Я все время смотрю за тобой.

И он-таки действительно не спускал глаз с Прю. Он следил за ним, когда тот спускался вниз, чтобы сполоснуть тряпку, когда тот выходил из коридора, чтобы сменить воду в ведре, когда поворачивался, чтобы намылить щетку… Айк всегда оказывался впереди Прюитта, подозрительно посматривая на него своими маленькими красными глазками…

— Это тебе работа, а не прогулочка по бульвару, — то и дело повторял он.

Но никакие провокации Айка не имели успеха. Разыгрывая роль отлично дисциплинированного солдата, Прю выдержал утром куда более трудное испытание. Провокации Айка были лишь жалкими потугами в сравнении с тем творческим разнообразием, которым отличался, например, Доум, если ему нужно было замучить солдата и вывести его из терпения. Прю упорно пропускал все мимо ушей. Его не волновали ни слова Айка, ни острый запах грязной мыльной воды, ни мертвенная белизна сморщившихся от воды пальцев, ни спертый воздух от промокшей штукатурки на стенах.

Странно, но все это нисколько не волновало и не раздражало Прю только до тех пор, пока в казарму не вошел подпрыгивающей походкой капитан Дайнэмайт Холмс. Когда в коридоре появился этот раскрасневшийся, только что принявший ванну, чисто побритый, нашампуненный, до блеска начищенный и прилизанный человек, терпение Прю неожиданно лопнуло.

— Здравствуйте, сержант Гэлович, — произнес с улыбкой Холмс, задержавшись в дверях.

— Смир-н-а-а! — рявкнул Айк, растягивая последний слог команды и подобострастно отскакивая в сторону.

Солдаты молча продолжали натирать стены.

— Ну как, все в порядке, сержант? — ласково спросил его Холмс. — Наводите порядок перед моим осмотром завтра?

— Так точно, сэр, — выпалил Айк не совсем уверенным тоном, потому что не успел еще твердо встать по стойке «смирно» на своих длинных и неуклюжих ногах. Большие пальцы его вытянутых по швам длинных рук болтались где-то ниже колен. — Отчищаем стены, сэр. Все делается, как приказано, сэр.

— Хорошо, хорошо, сержант, — похвалил его Холмс. Все еще ласково улыбаясь, он подошел к отмытому участку стены и, осмотрев его, удовлетворенно закивал головой. — Очень хорошо, сержант Гэлович, отлично. Продолжайте в том же духе.

— Есть, сэр, — уважительно хрюкнул Айк, все еще покачиваясь от напряжения. Он выпячивал свою узкую обезьянью грудь вперед до тех пор, пока стало похоже, что он вот-вот лопнет. Затем Айк как-то уж очень напряженно и поэтому очень нелепо, как будто хотел выбить себе глаз, взял под козырек.

— Хорошо, хорошо, — снова расплывшись в улыбке, повторил Холмс. — Продолжайте, сержант.

Сказав это, Холмс направился в канцелярию, и Айк снова рявкнул свое «смирн-а-а», а солдаты продолжали мыть и натирать до блеска стены.

Прю вытирал тряпкой только что вымытый участок стены и вдруг, совсем неожиданно для себя, почувствовал, как его охватило глубокое возмущение. Его челюсти плотно сжались.

— Давай, давай, ребята, пошевеливайся, — с гордостью покрикивал Айк, прогуливаясь взад и вперед позади работающих солдат. — Нечего рот разевать. Если по коридору прошел командир роты, то это вовсе не причина для прекращения работы.

Солдаты молча продолжали работать, — как и раньше, не обращая внимания на выкрики Айка. Продолжал работать и Прю, но он неожиданно поперхнулся и закашлялся от окутавшего его едкого запаха мокрой штукатурки.

— Эй, Прюитт! — сердито окликнул его Айк, не находя ничего другого, к чему бы можно было привязаться. — Давай-ка не привередничай. Это тебе работа, а не прогулка по бульвару с девочками. Давай, давай, пошевеливайся!

Если бы Айк не назвал Прю по имени или если бы Прю был уверен, что Холмс не слышит этого разговора, он, возможно, и даже скорее всего, не обратил бы внимания и на эти слова Айка. Но теперь совсем неожиданно слова Айка как бы ударили его по ушам; они били по его слуху так больно, что ему даже захотелось встряхнуть головой.

— Какого черта ты ко мне пристаешь? Или ты думаешь, что я выращу еще пару рук для тебя? — неожиданно и с возмущением в голосе перебил Айка Прю.

Лицо Айка застыло от удивления. Прю скорее почувствовал, чем увидел, что сидевший за своим столом в канцелярии Холмс с любопытством прислушивался к тому, что ответит на это его любимый сержант. Вполне возможно, что Холмсу хотелось знать, как его солдаты относятся к сержанту Гэловичу и что думают о нем.

— Что? — изумленно воскликнул Айк. — Что ты сказал?

— То, что слышал. Если хочешь, чтобы работу сделали хорошо и быстро, то кто тебе мешает взять щетку и поработать самому? Вместо того чтобы слоняться без дела и отдавать приказания, которые все равно никто не слушает!

Солдаты прекратили работу и с любопытством уставились на Прю. Посмотрев сначала на Айка, потом на солдат, Прю почувствовал, как его всего охватывает неудержимая ярость. Он понимал, что все это совершенно бессмысленно и даже опасно, но чувство взяло верх над разумом.

— Послушай-ка, ты, — сказал Айк, соображая с трудом, — прекрати пререкаться, я не потерплю этого. Перестань болтать и продолжай работу.

— А пошел ты… — гневно огрызнулся Прю, продолжая механически протирать стенку тряпкой. — Я работаю, а не разношу дым мешком, как ты.

— Что? — задыхаясь от изумления, спросил Айк. — Что ты сказал?

— В чем дело? — раздался громкий голос появившегося в дверях Холмса. — Что означает весь этот шум, Прюитт?