Измеритель - Игорь Осипов

Они вдвоем обошли преграду и очутились на поле боя. Вокруг в различных позах валялось около дюжины тел. Земля, темная от крови, была усыпана гильзами. Максимыч насчитал восемь рослых бойцов отряда Латышева и тройку мелких дикарей. Без оружия и снаряжения, они лежали в круглом зале, в который выходило пять одинаковых коридоров.

– Вот и нашли отряд. И что дальше, командир?

– Надо понять, куда унесли пленных, – Максимыч осветил косяки арок. Накарябанные на стенах знаки не давали ответа на поставленный вопрос. Что они означали, вообще было не понятно: может, прямая дорога в гости к дикарям, а может, к скорой или, наоборот, медленной и мучительной смерти.

– Может, разобьемся? – Ворчун с опаской посветил в ближайший проход.

– Нет, пойдем все вместе. Начнем с крайнего правого. И смотрите под ноги.

Правда, пройти далеко людям не пришлось. Выбранный путь заканчивался плотным завалом. Следующий проход, параллельный предыдущему, был вроде и целым, но Максимыч, осветив смежную стену, покачал головой. Множество трещин паутиной испещрили ее, и казалось, что достаточно одной выпавшей песчинки, чтобы все это шаткое сооружение засыпало любого смельчака, собравшегося там пройти. Отряд был вынужден снова вернуться в круглый зал. Максимыч осмотрел боковины арок двух обследованных ходов – два совершенно одинаковых знака.

– Так, понятно – эта закорючка означает, что тут пройти нельзя, – надежда, что нечто подобное обнаружится на других стенах, не оправдалась. Следующие коридоры были обозначены по-другому, причем каждый по-своему. Картина следов на полу тоже толка не прибавила. Маленькие следы были во всех проходах, ну, может, несколько побольше во втором с краю, да рядом валялось окровавленное тело варвара, словно тот попал под выстрел, выскочив из этого тоннеля. Посомневавшись еще немного, Максимыч посветил в него и сказал:

– Сюда пойдем.

– Почему сюда? – спросил Молодой, водя лучом в крайнем левом проходе.

– Не знаю. Если что, вернемся, – сказал Изотов и первым ступил в проход.

Они медленно брели по проходу уже несколько минут. Прямой, как струнка, коридор со сводчатыми потолками и земляным утоптанным полом. Шершавые крошащиеся стены – все как во сне, и никакого намека, что этой дорогой дикари унесли его друга. Сомнение занозой сидело в мозгах: «Вдруг мы сейчас удаляемся от похитителей»? От этой мысли он остановился и еще раз посветил назад. Молодой сощурился, а Ворчун успел прикрыть глаза ладонью.

– Ну, что, назад? По-моему, не туда идем. Сколько протопали, а полы как будто подмел кто – ни одного следочка, – озвучил сталкер сомнения Максимыча.

– Еще давай пару минут… если пусто, то разворачиваемся, – с этими словами Максимыч сделал шаг назад и собрался повернуться лицом по ходу движения. Под ногами что-то хрустнуло, и сверху, с ужасным лязгом и грохотом, прямо на него устремилась стальная решетка с остро заточенными концами прутьев. В последний момент сталкер прыгнул вперед, избежав участи быть нанизанным на них, словно бабочка на иголку.

К тому моменту, как он встал, друзья уже пыжились приподнять преграду. Решетка прутьями ушла глубоко в землю: она была то ли очень тяжелая, то ли движение вверх что-то блокировало, но, несмотря на все усилия, даже не шевелилась.

– Может, подрыть? – Молодой вынул тесак и с остервенением стал ковырять плотную землю, но на небольшой глубине уперся в кирпич – решетка уходила намного глубже. – Вот зараза! – констатировал он неудачу.

– Значит, так. Давайте, возвращайтесь назад и идите в левый коридор. Я тоже буду держаться левой стены, искать проход к вам. Если через час не встретимся, то выбирайтесь на поверхность.

– А ты? – Молодой вцепился в прутья так, как будто хотел разжать их.

– Если я вас не найду, тоже буду искать выход на поверхность.

* * *

Час, отмеренный Максимычем, закончился очень быстро, лаза или хотя бы какой-нибудь маломальской дыры в соседний коридор он так и не нашел. Более того, сталкер был уже не уверен, что в поисках прохода в левой стене он выйдет к своим. Он столько раз сворачивал вправо по причине большей безопасности этого направления вместо того, чтобы выбирать левый путь, или возвращался назад, уткнувшись в тупик, что уверенно сказать, что держаться надо именно этой стены, уже не мог.

Через пару часов блужданий по этому бескрайнему лабиринту Максимыч констатировал, что окончательно заблудился, и верхом мечтаний было уже не найти своих или спасти Саныча, а просто выбраться из этих бесконечных коридоров, коллекторов, труб…

Несколько раз, поднявшись по ржавым лестницам канализационных колодцев, он неизменно упирался головой в чугунный диск, который, несмотря ни на какие усилия, не поддавался. После очередной попытки сдвинуть неизвестно какой по счету люк Максимыч чуть не сорвался вниз, в последний момент успев зацепиться за шаткую лестницу, и решил, что, пока не убился, стоит оставить эти безнадежные попытки.

В своих блужданиях Максимыч неоднократно натыкался на следы людей. К сожалению, ничто не указывало, что тут пронесли или провели пленных. Как правило, это было или кострище, или уже виденные им во множестве знаки на стенах. Однажды он вышел в большой круглый зал, стены которого были густо покрыты различными рисунками. Нарисованные черным углем на неровных стенах, они представляли собой сцены: охоты на волколака, какой-то битвы с огромной многоножкой и даже охоты на крылатого ящеро-дракона. Все эти картинки напомнили ему иллюстрации из учебника истории про людей каменной эры.

Полюбовавшись на имевшие свою прелесть картинки, Максимыч обнаружил на стене даже схему катакомб. Попытавшись разобраться в ней, он пришел к выводу, что художник имеет весьма условное представление о масштабе и сторонах света, а не имея исходной точки, очень трудно было понять, в каком конкретно месте находишься в данный момент. Но одно он понял точно – в самом низу, практически у пола, он обнаружил знак. В большом круге были нарисованы пляшущие вокруг большой фигуры, возносящей руки вверх, человечки. Это был их дом. Без сомнения. Только вот насколько близко к нему Максимыч?

* * *

Сан Саныч сидел посреди клетки, поджав под себя ноги. Толстые железные прутья не мешали рассматривать незатейливый быт племени. Вот Латышев и наблюдал. С точки зрения этнографов это было бы и интересно, но не научный интерес двигал им – мозг лихорадочно искал выход из ситуации. Вот только беда в том, что более или менее толкового плана освобождения он не видел. Даже если удастся выбраться из клетки, пройти незаметно через поселение практически нельзя. Любой сопливый юнец тут же поднимет тревогу.