Снежный Цветок и заветный веер - Лиса Си
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы со Снежным Цветком принялись растирать руки ее детям. Они тихо плакали, даже старший мальчик. Мы уложили их всех вместе и укрыли одеялом. Снежный Цветок и я устроились под другим, в то время как ее свекровь забрала целое одеяло себе. Последнее одеяло досталось мяснику. Он махнул, разрешая нам отдохнуть. Потом отвел одного из цзиньтяньцев в сторону, прошептал ему что-то и кивнул. Он подошел к нам и опустился на колени рядом со Снежным Цветком.
«Я пойду поищу хворост», — сказал он.
Снежный Цветок схватила его за руку. «Не уходи! Не оставляй нас!»
«Без огня мы не переживем эту ночь, — сказал он. — Разве ты не чувствуешь? Скоро пойдет снег». Он осторожно разжал ее пальцы. «Наши соседи присмотрят за вами, пока меня не будет. Не бойся. И если тебе будет нужно, — тут он понизил голос, — отодвинь этих людей подальше от огня. Освободи место для себя и своей подруги. Ты можешь это сделать».
А я подумала: даже если она и не сможет, то я не позволю себе умереть здесь без моей семьи.
Как ни велика была наша усталость, мы были слишком испуганы, чтобы уснуть или даже закрыть глаза. Мы проголодались, и нам хотелось пить. В нашем маленьком кружке, собравшемся у костра, были женщины — замужние названые сестры, как я потом узнала, — и они решили развлечь нас историей. Они ее пели. Забавно, хотя моя свекровь была очень сведуща в нушу — возможно, потому что знала такое множество иероглифов, — она не придавала большого значения пению или рассказу историй нараспев. Ей было интереснее составить совершенное письмо или сочинить красивое стихотворение, чем развлечь или утешить себя песней. Поэтому мне и другим ее невесткам приходилось отказываться от многих старинных песен, с которыми мы выросли. В любом случае та история, которую эти женщины пели, была мне знакома, хотя я не слышала ее с детства. В ней рассказывалось о народе Яо, об их первом доме и об их самоотверженной борьбе за независимость.
«Мы — народ Яо, — начала Лотос, женщина лет на десять старше меня. — В древности Гао Синь, добрый и благодетельный император[17], подвергся нападению со стороны злого и честолюбивого военачальника. Паньху — паршивый приблудный пес — услышал о трудном положении императора и вызвал военачальника на бой. Он выиграл битву и получил руку дочери императора. Паньху был счастлив, но его нареченная была в ужасе. Она не хотела выходить замуж за пса. Однако она обязана была исполнить свой долг, поэтому они с Паньху убежали в горы, где она родила двенадцать детей — самых первых людей Яо. Когда они подросли, то выстроили город, названый Цяньцзядун, — Пещера Тысячи Семей».
Первая часть истории закончилась, и другая женщина по имени Ива подхватила рассказ. Снежный Цветок, сидевшая рядом со мной, слегка поежилась. Вспомнила ли она, как мы слушали Старшую Сестру и ее названых сестер или Маму и Тетю, когда они пели эту песню о происхождении нашего народа?
«Было ли на свете место, где так много воды и хорошей земли? — пропела Ива. — Могло ли быть место, более защищенное от захватчиков, ведь оно было скрыто, и к нему вел только один проход сквозь пещеры? Цяньцзядун хранил много чудес для народа Яо. Но такое благословенное место не может существовать вечно».
Послышались стихи, которые пели женщины, сидевшие у других костров. Мужчинам следовало бы прекратить наше пение, потому что мятежники могли услышать нас, но чистые женские голоса придавали всем нам силу и мужество.
Ива продолжала: «Много поколений родилось и умерло, и во времена династии Юань[18] один человек из местных правителей, храбрый исследователь, преодолел проход и нашел народ Яо. Все были великолепно одеты. Все были упитанными благодаря плодородию их земли. Услышав об этом соблазнительном месте, император — жадный и неблагодарный — потребовал от народа Яо платить высокие налоги».
На наши лица и волосы начали падать первые снежинки. Снежный Цветок взяла меня под руку и высоким голосом пропела следующую часть истории. «Зачем нам платить? — удивлялись люди Яо». Ее голос дрожал от холода. «На верху горы, которая защищала их деревню от захватчиков, они построили каменную стену. Император послал троих сборщиков налогов в пещеру для переговоров. Те не вернулись. Император послал еще троих…»
Женщины у нашего костра подхватили: «Они не вернулись».
«Император послал следующих». Голос Снежного Цветка набирал силу. Я никогда не слышала, чтобы она так пела. Ее чистый и красивый голос летел над горами. Если мятежники и услышали бы ее, они бы убежали, опасаясь духа лисицы.
«Они не вернулись», — повторили мы припев.
«Император послал войско. Началась кровавая осада. Многие из людей Яо погибли — мужчины, женщины, дети. Что делать? Их предводитель взял рог буйвола и разделил его на двенадцать частей. Эти части он отдал разным группам своих людей и приказал им рассеяться по стране и жить».
«Рассеяться и жить», — повторили мы.
«Вот так народ Яо пришел в долины и горы, в эту провинцию и в другие», — закончила Снежный Цветок.
Цвет Сливы, самая младшая из нас, допела конец истории: «Говорят, через пятьсот лет люди Яо, где бы они ни находились, снова пройдут сквозь пещеры, сложат все части рога и восстановят наш зачарованный дом. Это время скоро придет».
Прошло много лет с тех пор, как я слышала эту историю, и я не знала, что мне думать. Люди Яо верили, что они в безопасности, пока их охраняет гора, их каменная стена и тайная пещера, но это было не так. Теперь же я думала о том, кто придет в нашу впадину первым и что случится потом. Тайпины могут попытаться завоевать нас, а армия Хунаня может принять нас за мятежников. Неужели мы проиграли битву, как наши предки? Сможем ли мы вернуться в наши дома? Я думала о тайпинах, которые — как и народ Яо — восстали против высоких налогов и гнета землевладельцев. Были ли они правы? Надо ли нам присоединиться к ним? Не оскверняем ли мы наших предков своим неуважением?
В эту ночь никто из нас не спал.
Зима
Четыре семьи из Цзиньтяня оставались под защитой большого дерева, раскинувшего свои широкие ветви, но наши мучения не закончились ни через два дня, ни через неделю. Мы страдали от самого сильного снегопада, какой только помнили в нашей провинции. Мы каменели от холода. Наше дыхание превращалось в клубы пара, которые поглощал горный воздух. Мы все время хотели есть. Каждая семья старалась сберечь продукты, ведь мы не знали, как долго придется оставаться в горах. Люди кашляли, чихали, мучились от простуды. Мужчины, женщины и дети продолжали умирать от всех этих напастей и неизменного холода ночей.
Мои ноги — как у большинства женщин в горах, — были жестоко изранены во время побега. Мы не могли уединиться, поэтому были вынуждены разбинтовывать, мыть и снова бинтовать ноги на глазах у мужчин. Нам приходилось преодолевать свою стыдливость, когда необходимо было совершать другие наши естественные надобности, и привыкать делать это в общем отхожем месте, для которого за одним из деревьев вырыли специальную яму. Но в отличие от других женщин, находившихся здесь, я была одна, без моей семьи. Я отчаянно тосковала по своему старшему сыну и по остальным детям. Я постоянно беспокоилась о муже, о его братьях, своих невестках, их детях, даже о слугах, и о том, сумели ли они добраться до Юнмина, где было безопасно.
Прошел месяц, прежде чем мои ноги зажили настолько, что не кровоточили при ходьбе. В начале двенадцатого лунного месяца я решила, что буду ходить каждый день и искать своих братьев с их семьями и Старшую Сестру с ее семьей. Я надеялась, что они спаслись, но как я могла найти их среди десяти тысяч людей, рассеявшихся по горам? Каждый день я куталась в одеяло и осторожно продвигалась вперед, понимая, что погибну, если не смогу найти обратного пути к семье Снежного Цветка.
Однажды, возможно это случилось недели через две после начала моих поисков, я подошла к кучке людей из деревни Гэтань, сидевших под каменистым выступом. Я спросила, не знают ли они Старшую Сестру.
«Да, да, мы знаем», — прощебетала одна из женщин.
«Мы расстались с ней в первую ночь, — сказала ее подруга. — Скажите ей, если найдете, чтобы она пришла к нам. Мы можем приютить еще одну семью».
Однако еще одна женщина, которая, казалось, была среди них главной, предупредила, что они могут принять семью только из Гэтаня.
«Я понимаю, — сказала я. — Но если вы увидите ее, скажите, что я ищу ее. Я ее сестра».
«Ее сестра? Та, которую знают как Госпожу Лу?»
«Да», — осторожно ответила я. Если они думали, будто я могу что-то дать им, они ошибались.
«Сюда приходили мужчины и искали вас».
При этих словах я ощутила спазм в желудке. «Кто они? Мои братья?»
Женщины переглянулись, а потом смерили меня взглядом. Их предводительница заговорила снова: «Они не хотели говорить, кто они такие. Один из них был господином. Я бы сказала, что он хорошего сложения. Его одежда и туфли были хорошего качества. Волосы спереди падали ему на лоб».
