Дорога к предательству - Анна Хель

— Ты ничего о нем не знаешь! Из-за меня Алем лишился всего! Он мог стать главой Дома, всегда пользовался расположением. А я разрушила все это, поддавшись чувствам.

— Алем сам сделал выбор. Ты не обязана страдать ради того, что бы он был доволен.

— Я не страдаю!

— Тогда почему ты плачешь?

Д'рахма провела рукой по лицу и удивленно уставилась на мокрые пальцы. Потерянная и разбитая, она села рядом с некромантом, уткнулась в холодное плечо и тихо зарыдала. Много лет Дарлеме приходилось сдерживать накопившиеся грусть и боль внутри себя. Утешение стало настолько необходимым, что сейчас она приняла бы его даже от врага.

В этом отчаянном порыве было все: боль причиненная предательством любимого человека, тяжесть от того, что им с братом предстояло сделать, одиночество грызущее молодую д'рахму с тех пор, как она увидела в таких дорогих и любимых глазах холод… Сейчас Дарлема была настолько беззащитна и открыта, что некромант позволил взвалить на себя весь горестный груз, накопившийся в девушке.

— Как же скверно, что собственный брат не может понять того, что так легко раскрыл мертвец…

Дара прошептала горькие слова и позволила себе самую большую беспечность, на какую была способна. Она мгновенно заснула, не в силах выдержать нахлынувшие эмоции.

Не-мертвый положил ее рядом с Иридой и глубоко задумался. Он больше не мог ненавидеть д'рахму, несмотря на всю кровь, которой пропитались её руки. Несмотря на готовность помочь брату в любом, даже самом отвратительном деле. Сила раскаяния зачастую оказывается куда более значительна, чем кто-либо догадывается.

Вскоре вернулся хмурый Алем, ведущий под уздцы трех лошадей. Он бесцеремонно разбудил сестру, которая сумела сделать вид, будто ничего не произошло, и стал готовиться к трудному пути.

Спустя неделю показалась граница Акагаане, опоясанная легендарной стеной, протяженностью в тысячи километров. Она защищала государство д'рахмов с одной стороны, а на юге по побережью океана распределялся мощнейший флот. Таким образом, вся территория страны превращалась в неприступную цитадель, ни разу не павшую под натиском многочисленных врагов.

Среди д'рахмов никогда не рождались дети, одаренные магическими способностями, что отложило отпечаток на их быт. Выживая во время войн за территорию, народ Акагаане значительно развил техническую сторону военного дела. Клинки изготовленные в кузницах д'рахмов не могли превзойти даже эльфийские, модели постройки крепостей использовали по всему миру, когда те устаревали на своей родине, секрет создания огнестрельных пушек также находился в руках этой военизированной страны.

Ирида все еще не приходила в сознание, доставляя множество неудобств Алему и Дарлеме. Брат с сестрой решили сделать привал, под предлогом разработки плана по пересечению границы.

Лардан прекрасно знал, что означает эта остановка, изначально понимал, какое направление выбрали д'рахмы и зачем, но не стал ничего предпринимать по просьбе Астарта. Он искренне переживал за судьбу Ириды, к которой стал относиться как к родной сестре, но решился довериться герцогу, славившемуся своей надежностью и дальновидностью.

Неприветливый лес скрыл путников от нежелательных глаз, не принеся чувства защищенности. Тем не менее, Алем заметно повеселел и остановил Дарлему, собравшуюся было обустроить стоянку. Она сначала удивленно, а затем с ужасом посмотрела на брата, который торжествующе произнес:

— Думаю, сейчас самое время говорить в открытую, Лардан. Я предлагаю тебе уехать куда пожелаешь и все забыть. В другом случае, мне придется переиграть нашу давнюю историю.

— Я надеялся, что годы изгнания изменили тебя, — холодно ответил некромант. — Но смотрю, ты как был лживой падалью, так и остался. А я еще не настолько пал, чтобы предательски бежать, поджав хвост.

Не-мертвый оставался совершенно спокоен, не в пример д'рахму, лицо которого искажалось все сильнее с каждым произносимым словом. Дарлема молчаливой тенью стояла рядом, опустив голову и отвернувшись.

— Ты сам вынес себе приговор. Заметь, в этот раз я даже дал тебе выбор.

— Надо же, какая любезность.

Некромант держался с достоинством. Он прекрасно понимал, что без магической мощи ничего не может противопоставить д'рахму, с детства совершенствовавшему физическую форму. Алем, ожидая сопротивления, быстро нацепил на не-мертвого два браслета, ловко извлеченных из кармана. Чистейший доррий полыхнул фиолетовым огнем и погас, засеребрившись ртутным отливом.

— Вот как. Даже сейчас ведешь игру бесчестно. И ведь прекрасно знаешь, что я опустошен.

— К твоему сожалению, я не настолько глуп, чтобы дать врагу возможность со временем отомстить.

Д'рахм повалил некроманта на землю, неуловимо быстрым движением заломил ему руки. Послышался хруст костей. Конечности опали безвольными плетями, не в силах более двинуться.

— Знаешь, я не сторонник садизма, поэтому немного сожалею о том, что ты уже мертв.

Лардан хранил достойное молчание, полностью игнорируя попытки себя спровоцировать. Д'рахм, в свою очередь, не спеша подошел к лошадям и достал из седельных сумок лопату. Глаза Дарлемы расширились от ужаса, когда он начал раскапывать неподатливую землю. На лице Алема не отразилось и капли сожалений, только яростный огонек в глазах говорил о смятении, охватившем его. Он словно погрузился в безумие, не желая ничего видеть и слышать.

— Нет… ты сошел с ума! — вскричала девушка. — Так нельзя, всему есть предел!

— Заткнись, Дара.

Д'рахма в отчаянии бросилась к брату, и повисла у него на руке, стараясь остановить. Он хладнокровно отбросил ее в сторону и приложил ее рукояткой лопаты по затылку. Дарлема затихла.

— До чего ты докатился, Алем? — безразличным ко всему голосом произнес Лардан. — Поднимать руку на собственную сестру? Не ради нее ли ты пожертвовал положением в семье? Не ради нее ли так хотел восстановить честь?

Д'рахм отбросил лопату, подошел к не-мертвому и прошипел ему прямо на ухо:

— Я хочу хоть что-то сделать для себя. Всю жизнь мне приходилось жертвовать всем, сначала ради похвалы родителей, потом ради чести семьи, а затем ради сестры. Я устал жить таким образом.

— Думаешь, жизнь, после всего, что ты натворил, станет лучше? У всех есть предел жестокости. Ты сможешь наслаждаться свободой совершив столько ужасного? Закопать меня практически заживо, потерять любовь и преданность сестры, отдать жизнь Ириды в руки исследователей? Этого ты действительно желаешь?

— Закрой рот! Я не намерен выслушивать нотации от кого-то вроде тебя!