Странный приятель. Тайна Врат - Егор Чекрыгин

При иных обстоятельствах, пожалуй, Ренки и впрямь бы воспринял все это как оскорбление и даже намек на свое каторжное прошлое. Но, во-первых, наставления Готора отложились в его голове, во-вторых, произошло это отнюдь не в первый же день «мичманской жизни», и, пообщавшись с новыми товарищами, Ренки понял, что они даже гордятся тем, как тяжко им приходилось на первых порах флотской жизни, как гордятся и «узорами» на спинах и умением выполнить любую матросскую работу, даже самую грязную. Так что он смог пересилить себя и, без особого содрогания взяв в руки швабру, включился в общую работу, выполняя ее со всем усердием под прицелом многочисленных сосредоточившихся на нем взглядов.

Он этого так никогда и не узнал, но, увидев, как советник военного министра и общепризнанный герой королевства драит палубу, оу Ниидшаа сказал капитану «Морского гуся»:

– Вижу, у этого юноши и впрямь большое будущее. Если только он не сложит раньше времени голову из-за своей горячности!

Зато Ренки почувствовал, как после этого изменилось отношение к нему в мичманском кубрике. Словно бы он совершил некий ритуал, став одним из них. Впрочем, так оно и было. И хотя трудностей, что физических, что умственных, не убавилось, жить почему-то стало полегче, ведь окружающие перестали относиться к нему как к чему-то чужеродному.

Хотя физические трудности удручали молодого офицера не так жестоко, как собственное отставание в науках. Но ведь армейскому офицеру, учившемуся совсем иным вещам, трудно равняться в этом с флотскими, которые с юных лет постигали именно эти, столь необходимые моряку науки. Пришлось обращаться за помощью к Готору.

Надо отметить, что сам Готор с самого начала плавания выбрал для себя особое развлечение. Практически каждый день он приглашал в свою каюту Коваада Кааса и, выставив перед дверью часового из банды, подолгу беседовал с «купцом». А потом еще несколько часов, с позволения капитана «Морского гуся», сидел в уголке на мостике, читая какие-то бумаги и даже делая выписки из них.

Коваада Кааса, кстати, тоже поселили в отдельной каюте, к большому неудовольствию одного из вторых лейтенантов «Морского гуся», ранее делившего это помещение со своим товарищем.

Увы, товарищ погиб во время штурма Тинда, и каюту забрали под «камеру» для загадочного пленника. Впрочем, Каас жил там не один, а в компании женщины средних лет и ее ребенка, без которых он отказывался покидать остров.

На вопрос, кем именно приходятся ему эти люди, старый мошенник отвечал весьма расплывчато и быстро старался перевести разговор на что-то другое, а сама женщина, тихая и невзрачная на вид, предпочитала отмалчиваться. Впрочем, по понятным причинам из своего «узилища» она выходила редко и только в сопровождении Кааса.

Дроут с Киншаа и потихоньку выздоравливающий Тагаай, приставленные бдить за этой странной «семейкой», клятвенно уверяли Готора: «Баба эта ему точно не жена и вроде даже не любовница. Да и ребенок не пойми каким боком ему родней приходится». Однако явно было видно, что Каас дорожит этими двумя и очень беспокоится о них.

Когда Ренки пришел к Готору за помощью, тот в очередной раз сидел на мостике «Морского гуся», погрузившись в свои бумажки.

– А?! – вынырнул он из глубины своих мыслей, когда Ренки окликнул его снова. – И тебе привет. Вот, ковыряюсь в бумажках… Интересную подборку сделал наш приятель. Не зря мы на этот Тинд съездили, ох не зря! Будто бродил в плотном тумане, а сейчас огонек маяка увидел. Что ни говори, а толковый мужик этот Коваад Каас. Умеет информацию собирать! А ты чего?

– Извини, что отвлекаю, – слегка язвительно ответил Ренки, которому вид настолько погруженного в раздумья приятеля показался забавным и напомнил классического рассеянного Профессора из балаганных пьес. – Ты, помнится, предлагал мне свою помощь…

– Хм… – выслушав просьбу приятеля, ответил Готор. – Тригонометрия? У нас она вообще-то немножко отличается от вашей, так сказать, видом. Но математика на то и является царицей наук, что ее законы универсальны во всех мирах и вселенных. Так что без проблем, могу тебе с этим помочь.

– Но если отличается, я смогу?.. – начал было Ренки. – Ведь другие-то…

– Да-а-а, – махнул рукой Готор, без долгих объяснения понявший, что волнует друга. – Я же говорю: немного другое оформление, другие значки, а суть не изменится, так что сможешь «играть с новыми друзьями» на равных. И вообще, вся эта навигация – не такая сложная и таинственная наука, как кажется непосвященным. А по сути-то надо всего лишь научиться нескольким «трюкам» и быть очень аккуратным при их исполнении.

– Вы так полагаете, сударь? – раздался голос чуть со стороны. И оба приятеля вскочили на ноги, по традиции приветствуя капитана, взошедшего на мостик.

– Простите, если как-то принизил вашу профессию, – с небольшим поклоном, улыбнувшись, сказал Готор, который уже довольно близко сошелся с капитаном «Морского гуся» и понимал, что в его словах звучит не столько обида, сколько ироничный вызов. – Но я действительно так думаю.

– И готовы подтвердить это делом?

– А что мне теперь остается? – развел руками оу Готор. – Придется отстаивать честь армии!

Кончилась эта затея тем, что Готор начал преподавать для всех свободных от вахты мичманов. Причем его лекции регулярно посещали и офицеры корабля, включая капитана. Даже сам оу Ниидшаа несколько раз соизволил появиться на занятиях, дабы оценить то, о чем так увлеченно рассуждают офицеры в кают-компании.

Потом адмирал начал вызывать Готора в свою каюту и что-то долго там обсуждать с ним. А на кораблях тооредаанской эскадры вдруг резко уменьшился запас бумаги, зато полки в каюте адмирала заполнились чертежами весьма странных кораблей, никогда ранее не виданных пушек и боеприпасов к ним, удивительными механизмами и листами, испещренными какими-то формулами и расчетами, схемами боевых порядков и сражений.

– Знаешь, – пожаловался как-то оу Готор Ренки, когда они остались вдали от чужих ушей. – Этот ваш адмирал – редкостный пройдоха! Я ведь и трети того, что ему выложил, не собирался тут никому рассказывать. А он… Ему бы в Тайной службе трудиться! Остается надеяться, что мои слова об осторожности, с которой надо внедрять все эти новинки, он тоже услышал.

Глава 9

– Ну вот, судари, как я вам и обещал: вы толком не успели насладиться путешествием, а я уже доставил вас до места, где нам придется расстаться.

Адмирал обвел ироничным взглядом собравшийся совет, прекрасно понимая, что отнюдь не все из присутствующих согласны с этим «толком не успели». Ведь пока для него и его моряков шла обычная, наполненная рутинными проблемами и радостями служба, солдаты томились от скуки, тесноты, непривычной кормежки и безделья.

– Осталось только решить несколько несложных проблем, – продолжил тем временем адмирал. – И вскоре вы уже будете дома. Итак, Акчскаа или, как мы ее называем, Ашаа. Думаю, все вы знаете, что это название реки, протекающей через одноименную страну. А в устье этой реки стоит одноименный город. Впрочем, у местных есть куча своих названий. Когда я был тут в прошлый раз с дипломатической миссией, ехавший с нами посол заверял меня, что, в сущности, тут у каждой кочки есть свое название, которое голова нормального человека просто не способна запомнить, а язык – выговорить. Поэтому тооредаанцы начали именовать эту страну по названию реки, как произносим ее мы. Да и городу тоже дали имя наши купцы, поскольку, по сути-то, они его и основали, а уж местные подтянулись потом. Что ж, думаю, никому из присутствующих не надо объяснять, что здесь берет начало главный путь с запада на восток. Как, впрочем, не нужно упоминать и о том, что населяют эти земли туземные народы. Причем даже не те «туземцы», которые, как и мои предки, приплыли со Старых Земель лет за пятьсот до того как сюда хлынула толпа разных варваров-беженцев из разваливающейся Старой Империи, – не удержался от укола адмирал. – А те, что жили тут даже до нас! Значит (а об этом мало кто задумывается!), вам тут придется столкнуться с совершенно иной культурой, языком, верованиями и обычаями. И вот как раз насчет этого я и хочу вам дать определенные разъяснения и предостеречь вас. Некоторые считают местных дикарями лишь на том основании, что они не носят нашу одежду, говорят на своем языке и вообще живут в лесах и ведут себе непривычно. Это большая ошибка! Судите сами: несмотря на почти тысячу лет экспансии, мы так и не смогли покорить земли на запад от гор, как, впрочем, и горы, да и «собственные» леса, где мы до сих пор только гости. Местные народы, как бы они ни одевались, вполне умны, образованны и, самое главное, что надо запомнить, прекрасно умеют воевать. Нет, я даже не сомневаюсь, что если вы встретитесь с ними на открытой равнине, то при равных шансах ваша победа будет гарантирована. Но вот в лесах и горах, где эти ребята чувствуют себя как дома, а мы будем вечными чужаками… Собственно говоря, все это означает лишь то, что с этими людьми придется дружить. Надо задарить местного гасиига богатыми подарками и, выказав «его голозадому величеству» максимум почтения, испросить у него право прохода через его владения. И следить за тем, чтобы ваши солдаты не бедокурили по дороге. Иначе ваш путь будет усеян отравленными колючками, ядовитыми стрелами и выстрелами из засады из вполне современных мушкетов, коих у туземцев более чем достаточно, потому что они уже давно научились их делать самостоятельно. И кстати, насчет «голозадого» я почти не шутил. Местный царек, коих тут и именуют гасиигами, как и все остальные уважаемые мужи этого народа, ходит в юбке и сверкает голым пупком! Вид, должен вам заметить, абсолютно уморительный. Но вот смеяться над подобным – нанести смертельное оскорбление его персоне. А если у наших народов и есть что-то общее, так это то, что за смертельное оскорбление расплачиваются смертью обидчика. Что еще тут нельзя делать… Есть в присутствии других или смотреть, как ест кто-то другой, – здесь это считается неприличным. Тут даже разговоры о еде – верх неприличия. И не спрашивайте меня почему, и сам не знаю, это как-то связано с их религией. Потом они с подозрением относятся ко всему левому. Указать на кого-то левой рукой – смертельное оскорбление. Трогать чужую вещь левой рукой, я уж не говорю о том, чтобы дотронуться до другого человека…. К гасиигу и другим знатным туземцам даже поворачиваться левым боком нельзя – оскорбление! Есть у них и еще десятки, если не сотни других предрассудков. Но я абсолютно точно знаю только про эти. Увы, имел печальный опыт. Наша прошлая миссия потому и провалилась, что королевские офицеры и чиновники вели себя согласно этикету, принятому при нашем дворе, не имея, конечно, в виду ничего плохого, но при этом постоянно нарушая местные приличия и традиции. Народ тут в общем-то улыбчивый и добродушный. Но и вспыхивает будто порох, а горит долго и упорно, так что, раз дав маху, потом не скоро сможешь исправить мнение о себе. Нет, туземцы тогда понимали, что у каждого народа свои обычаи, и терпели какое-то время. Но в конечном итоге их терпение лопнуло, и мы начали натыкаться на сплошные отказы, приобретя вместо союзников в лучшем случае настроенных нейтрально недоброжелателей, а в худшем… Впрочем, Ашаа по сравнению с другими туземными царствами – место относительно цивилизованное и отношениями с Тооредааном дорожит, так как очень неплохо наживается благодаря торговле с нами. Поэтому тем, кто пойдет во дворец к гасиигу, надо будет всего лишь убедить «его величество» что ваши четыре полка не представляют для его страны никакой опасности. Удачи вам в этом!