Обменные курсы - Малькольм Брэдбери

Петворт стоит, и тут на его локоть ложится рука.

– Покуда они решают, я покажу вам статую Хровдата, – говорит Катя Принцип. – Вам не кажется, что ее стоит поглядеть?

– Он уже видел ее из трамвая, – вмешивается Любиёва.

– Тогда пусть посмотрит как следует, – отвечает Катя Принцип. – У вас десять минут на то, чтобы прийти к решению. Я бы хотела объяснить ему нашу национальную поэтическую традицию. Вы не думаете, что вам надо больше узнать про наших писателей?

– Да, – говорит Петворт.

– Сейчас вернемся! – кричит Катя Принцип и ведет его через улицу. Статуя конная – бронзовый поэт романтично падает с лошади, по-прежнему высоко держа знамя.

– Вот, вы видите его, Хровдата, – говорит Принцип. – Он был очень хороший человек, смело сражался и очень верил в свободу. Поэтому мы до сих пор его любим и помним его стихи. Хорошо быть таким писателем, иметь чуточку отваги. А у вас есть чуточка отваги, Петвит? Вы прыгнете со мной в трамвай?

– В трамвай? – переспрашивает Петворт.

– Мне кажется, судьба нам улыбнулась, – говорит Принцип. – Скорее, пока на нас не смотрят.

– Думаю, не стоит, – отвечает Петворт. – Они ждут, они…

Однако разумная мысль запоздала – Принцип уже стоит на подножке и тянет его за руку. Через улицу Петворт видит лицо Любиёвой, когда та замечает, что его втаскивают в трамвай; металлическая дверь закрывается, трамвай с грохотом отъезжает от остановки. Петворт стиснут телами, но сквозь грубое оконное стекло по-прежнему видит, как на другой стороне улицы компания, так и не пришедшая к согласию, рассыпается по тротуару и смотрит вслед старому металлическому вагону. Плитплов и Любиёва застыли, Стедимен со всегдашней отвагой поднимает зонтик и, размахивая им, бежит посередине улицы за трамваем.

– Они увидели, – говорит Петворт.

– Да, – смеется Принцип.

– Мы не можем просто так исчезнуть.

– Конечно, можем. – Принцип берет его под руку. – Я – твоя волшебница. У меня ты исчезнешь, как только я захочу, растаешь в воздухе, провалишься в яму. Как Дурак в моей сказке.

III

– A вот и место, которое я хотела тебе показать, – говорит Катя Принцип, в белом шарфике и батиковом платье, когда, чуть позже, они садятся в тихом уголке ресторанчика сразу за трамвайным кольцом, возле окна, за которым раскинулись поля. – Для меня оно очень особенное, ты понимаешь, чем оно мне нравится. Раньше это был охотничий домик каких-то кронпринцев. Отсюда они брали ружья и шли в лес. Здесь по-прежнему подают… как сказать… дикости?

– Дичь. – Петворт обводит взглядом помещение, в котором, кроме них, сидят только две пары. Сами они расположились за накрытым белой скатертью столом, у горящего камина, под резными деревянными балками. Темные бревенчатые стены украшены рогатыми черепами различных существ – оленьи головы смотрят печально, страшная кабанья морда таращит стеклянные глаза. – Здесь чудесно. Я только надеюсь, что мы не совершаем очень большой ошибки.

– Ой, Петвит, не волнуйся. – Катя Принцип накрывает ладонью его руку. – Конечно, это неразумно, но ты не думаешь, что надо иногда делать глупости? Завтра ты уедешь, может быть, я больше тебя не увижу, а я хочу тебя видеть. Обед отменили, думаю, судьба хотела, чтобы мы встретились. А теперь мы здесь вместе и можем быть счастливы, если пожелаем. Ну же, милый, оглядись по сторонам. Посмотри в окно. Солнце сияет, дождь перестал, день теплый, поля и деревья прекрасны, ведь правда? А теперь, пожалуйста, взгляни на меня. Мы сидим здесь, у огня, пьем, наши колени соприкасаются, мы смотрим друг другу в глаза, и, может быть, я маленькую чуточку прекрасна, как эти поля. Большая часть времени печальна, счастье – только ненадолго. Разве ты не думаешь, что надо им пользоваться?

– Думаю, – отвечает Петворт.

– Вот и славно. – Принцип стискивает его руку. – А теперь давай поедим.

Она машет официанту в длинном белом фартуке; тот подходит, держа в руках блокнот.

– Так чего ты хочешь? – говорит Принцип, с улыбкой разворачивая к Петворту меню. – Я тебе объясню. Массалу – рыба, как зубан. Вальпуру делается из мозга коровьего сына, очень вкусно. Натупашу, это то, что есть у быка, и у тебя, надеюсь, как вы это называете?

– Яйца? – предполагает Петворт.

– А как же вы тогда называете куриные яйца? Ладно, значит, есть яйца и яйца. Вы их едите? Говорят, они усиливают страсть, так у нас считается. Но, может быть, тебе их лучше не есть, ты так сильно на меня смотришь. Однако здесь лучше всего есть вильде, как ты сказал, дичь? Ладъслату – кабан, они живут в лесу неподалеку. Я закажу себе, хочешь и ты тоже?

– Замечательно, – отвечает Петворт.

– А не яйца? – спрашивает Принцип.

– Нет.

– Вот и правильно. Что-нибудь дикое, раз мы сами ведем себя чуть-чуть дико. И вино, верно? Чтобы выпить за нашу глупость.

– Конечно, – отвечает Петворт.

– Вот и славно, – говорит Принцип, когда официант отходит от столика. – А теперь, Петвит, скажи мне вот что: когда у тебя следующее мероприятие?

– Сегодня в семь, – отвечает Петворт, заглядывая в программу.

– И эта барышня, которая тебя смотрит, она придет в гостиницу?

– Да.

– Тогда я составлю для тебя планы, – говорит Принцип. – Скажи ей, что был в городе, смотрел замок. Она не поверит, но ты человек свободный, я думаю. И что тебе обязательно надо сделать, это принести ей цветок. Тогда она решит, что ты не такой плохой, любая женщина любит цветок.

– Хорошо, – отвечает Петворт.

– И тогда у тебя полдня свободны. У меня тоже. Это будут чудесные полдня.

– Да, – говорит Петворт.

– Ой, надо же! – Принцип со смехом прикладывает ладони к его щекам. – По-прежнему мрачная физиономия. Милый, я кое-что тебе объясню. В моей стране люди не любят делать что-нибудь заметное. Они стараются быть тихими и предпочитают, чтобы другие тоже были тихими. Не удивляй, будь как все, иначе случатся неприятности. Так вот, я не такая. Я немножко не как все, ты заметил?

– Да, – отвечает Петворт.

– У меня хороший ум, который мне нравится, и хорошее тело, которое мне нравится, и я люблю их показывать. Я делаю многое, что люди считают глупым, потому что, мой милый Пет-вит, если этого не делать, ты – ничто, и всё остальное тоже становится ничем. Конечно, я могу быть разумной, ты видел это вчера, но разумность – ничто. Понимаешь, почему я пришла на твою лекцию?

– Да, – говорит Петворт.

– Нет, не понимаешь, я плохо тебе объяснила. Я пришла, потому что ты мне нравишься, а когда тебе кто-нибудь нравится, хочется что-нибудь сделать. Смотри, какая у меня тут прелесть, нравится?

– Очень, – отвечает Петворт.

– Очень! – со смехом повторяет Принцип. – Ты не на те прелести смотришь. Вот, гляди, у меня браслет с брелочками, это талисманы, я всегда их ношу. Вот рыбка, у нее на спине можно ехать и попасть в другой мир. Вот ключик, с ним надо просто отыскать нужную дверь. Камешек – его отдают за историю. И сердце – ты знаешь, что с ним делают. Ну как, красивые?

– Да, – говорит Петворт, поворачивая браслет на белом запястье Принцип.

– Так вот, милый, один талисман я подарю тебе. Дай подумать какой. Не сердце, оно у тебя есть. Не ключ, он мне самой нужен. Вот что, я подарю камешек, потому что хочу, чтобы у тебя была история. Найди шнурок, погоди, кажется у меня в сумочке есть, и повесь на шею. И чтобы, когда мы встретимся снова, он был здесь. А вот и вино. Теперь мы можем выпить за глупость.

– За глупость, – говорит Петворт, поднимая бокал.

– Вот видишь, камешекуже действует. Аты можешь за него рассказать мне сказку?

– Боюсь, что нет.

– Какой ты скучный! Ладно, я – сказочница, я и расскажу. Что бы выбрать? А, знаю, старую, про человека, который поехал в Глит.

– Очень кстати, – отвечает Петворт.

– Ты туда едешь? – спрашивает Принцип. – Так вот, это сказка про старые времена, про путешественника из далеких краев. Он хотел побывать в каком-нибудь интересном месте, и кто-то сказал ему, что в Глите улицы – хорошие, женщины – красивые, а товары – самые превосходные. Он отправился в Глит и уже видел вдали город, когда ему попалось на дороге удивительное диво. Под деревом стояла девушка с прекрасными глазами и смотрела на него, и путешественник сразу понял, что влюбился. Девушка улыбнулась, и всё произошло… ну, милый, ты знаешь, как это бывает. Путешественник провел в ее домике несколько дней, и вот, глаза перестали казаться ему такими красивыми, и он уже не думал про любовь. Он слишком задержался, ему было пора трогаться в путь. Однажды утром, когда она ушла на рынок купить еды, он собрал вещи и отправился в Глит. Однако по дороге путешественник всё время думал про девушку и понял, что она его заколдовала и не отпускает. Но он был мужчина, и любовь кончилась, и ему хотелось Достичь цели своего путешествия. Он вошел в городские ворота – они по-прежнему там стоят – и увидел, что навстречу идет старая крестьянка с вязанкой хвороста: тело у нее было дряхлое, но лицо – в точности как у той девушки. И дальше на улице все женщины, которые шли навстречу, молодые и старые, грязные и чистые, были на одно лицо. Путешественник глядел в окна, и все женщины, которые шили, или готовили, или мылись, были точно такие же. Ой, принесли еду, ну разве не быстро? Правда выглядит аппетитно?