Персональный ад моей души - Юлия Флёри

-- Зачем уходить, если всё равно вернёшься?

-- А ты так уверена, что я вернусь?

-- Уверена. Синицкий, ответь мне, только честно. - Обратилась к нему, но не рассчитывала, что тот откликнется, даже немного удивилась, когда он кивнул, разрешая продолжать. Сам тем временем уже толкал галстук в карман брюк. - Тебе было плохо без меня?

-- Честно? - Лера кивнула, а он криво улыбнулся и вдруг замер. - Я чуть не сдох. - Саркастическая улыбка быстро перешла в оскал, он приблизился, склонился над постелью. - А если быть честным до конца, то знай: если бы ты тогда не сбежала, а захотела уйти, хлопнув дверью перед моим носом, я бы тебя не отпустил. Никогда. Ты была мне жизненно необходима, как вода, как воздух... а ты ушла.

-- Красивые слова, да и только.

-- Я не жил без тебя, существовал, потом и вовсе год как отшельник, ни ем, ни сплю, с ума схожу без тебя.

-- Ну, если тебе было так плохо, почему не приехал, не пожаловался на суровую реальность?

Синицкий резко склонился над Лерой в кровати, их разделяли три сантиметра и море невысказанной обиды, он говорил зло и сквозь зубы.

-- А потому что ты, Лерка, из тех баб, которые не подают руки упавшим, а если ещё и с повинной прийти, то такого пинка выпишешь, что больше не захочется.

-- Струсил...

-- Говори, что хочешь. Я не думал, что ты тогда серьёзно решила уйти. Перебесишься и вернёшься... недооценил, признаю. А второй раз уже было поздно. Кстати, ты тогда зачем приезжала, ведь не собиралась возвращаться, я точно знаю.

Лера и сама задумалась над этим вопросом, пока не пожала плечами.

-- А я и сама, если честно, не знаю. Одно точно скажу: приезжала зря, не надо было.

Синицкий был уже на пороге, когда вдруг захотелось проявить заботу, он пыхтел, обувая ботинки и по непонятной причине недовольно ворчал.

-- Не забудь принять душ и переодеться. - Он выглянул в недоумении и нахмурился. - Ты же знаешь, мои духи хоть и приятно пахнут, но аромат до ужаса стойкий, даже стирка не спасёт.

-- Всегда хотел узнать, где ты достаёшь настоящие "Climat", если я не ошибаюсь, их уже лет тридцать не выпускают?

Лера вздохнула, заскучав, но любимый ждал ответа, она на подушку откинулась, не удостоив его взглядом.

-- Бабушка как почувствовала, купила флаконов двадцать, так что мне до конца жизни хватит.

-- Тебе очень идёт этот аромат.

Синицкий по-доброму, совсем как раньше улыбнулся, Лера видела его отражение в зеркале, посмотрел с грустинкой на уставшее женское тело. Голову она, чтобы попрощаться, так и не подняла, и ему пришлось все свои эмоции оставить при себе. Было слышно, как хлопнула входная дверь, потом зашумел лифт. Стало грустно и обидно, что он ушёл, ведь мог и не уходить... Глаза закрыла и подумала, а действительно, зачем она тогда приезжала?

***

Прошло полгода. Страшных, полгода, когда день и ночь сравнялись в своих правах. Как сон, который никак не желал заканчиваться. Ела, потому что было нужно, пила, потому что было нужно, разговаривала, потому, что спрашивают, но в один день Лера открыла глаза и поняла, что она всё ещё жива, что она дышит. Первый этап депрессии закончился, захотелось домой, туда где яркая и красивая осень, где любимый человек... Или не любимый? Полгода мытарств по психологам, группам поддержки, полгода лечения после неудачного аборта. В Москву она едет для консультации у Андрея Евгеньевича, но сердце неприятно щемит и дыхание становиться судорожным. Она не будет искать с ним встречи, у неё будет всего два дня и "хозяин случай", который может и не случиться. С каждой минутой на приближении к дому, сердце стучит сильнее, и она ещё не знает, что встретит и что услышит. Взяла такси, в медицинском центре просидела ровно два часа, пока пришли все анализы, все исследования. Поздравления врача вызвали улыбку. Потом пришёл Борис, он суетился вокруг, выспрашивал, что да как, только странно пожал плечами, когда Лера сообщила о намерении переночевать в своей квартире.

-- Может лучше в гостинице? - Не унимался он. - Всё-таки ты только отошла от стресса, я как врач не рекомендовал бы тебе...

-- Боря, перестань, какой стресс, тем более в моей квартире мы жили счастливо, хоть и не долго.

-- Не знаю... ну, подожди хотя бы меня, -- он странно кривил губы, глаза бегали, но заботливая улыбка не позволяла думать о плохом, -- я часа через два освобожусь и...

-- Я сама прекрасно доберусь, а если что, загляну к тебе на чай, когда придёшь. Договорились?

-- Договорились. Только, Лера, я тебя прошу, не волнуйся.

-- Слушаюсь, мой командир!

Она даже шутливо отдала честь, под строгим взором, похлопала его по плечу, а как только из медцентра вышла, и у самой на душе странной чувство тревоги появилось, а всё Боря, со своими предостережениями. Боря в этом виноват или не он, но ноги затряслись уже когда в подъезд входила, чтобы хоть как-то успокоиться пошла по лестнице, правда, очень быстро об этом пожалела, волнение зашкаливало и не поддавалось никаким уговорам. А вот когда стояла напротив двери своей квартиры и держала в руках ключи, то и вовсе сознание терять было пора, а всё оттого, что за дверью было слышно чьё-то присутствие. Как она посмотрит в его глаза, что скажет, а что он скажет в ответ? Дверь открыла, переступила через порог, и внутри всё заколотилось, сердце вот-вот выскочит: у порога стоит женская обувь, на вешалке розовый плащ и жуткий цветастый шарф, даже из коридора видны декоративные диванные подушки из дорогой ткани, они валялись на полу, рядом с какой-то чужой одеждой. В душе шумела вода, Лера быстро прошла мимо этой двери, шагнула в гостиную и замерла, наблюдая беспорядок. Стремительно темнеет в глазах, лёгкий шёлковый шарф на шее, превратился в удавку и не позволяет глотнуть воздуха, она его с силой рванула, но воздуха становилось всё меньше. Ноги не слушаются, отказываются работать, сердце не хочет биться, глаза не хотят смотреть, ком в горле отказывался проходить. Дрожащими руками распахнула окно и нависла над подоконником. Холодный воздух наполнил комнату, и тогда в груди поселилась жгучая боль, которая давила изнутри, заставляя зажаться. На резной спинке дивана небрежно висело женское бельё, рядом на полу валялись отвратительно рыжего оттенка растянутые чулки, из-под кресла выглядывало красное платье с кривыми, не разглаженными оборками. Лера вдруг забыла, зачем она сюда пришла, нелепо оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, та ли это квартира, в которой она прожила всю свою жизнь или это кошмарный сон. Хотела забрать вещи, но не могла вспомнить какие, зачем пришла? Она сделала шаг в сторону декоративных полок, стук каблуков раздался оглушительно громко, и она скривилась, закрывая уши руками. Сантиметровый слой пыли на любимых фотографиях, распахнутая шкатулка с её украшениями, разбросанная косметика, явно не один раз использованная чужими руками.