Персональный ад моей души - Юлия Флёри

-- Ты что с разводом думаешь?

-- А ты? - Усмехнулась, издеваясь. - Думай быстрее и не забывай делать правильные выводы.

-- Да? И какие правильные?

-- Лучшим вариантом для тебя, -- Лера замолчала, выдерживая мучительную паузу, уже успела зайти за стол, поэтому подалась вперёд, чтобы быть ближе, -- будет отказаться от него.

-- Лерка, я тебя предупреждал? - Обречённо выдохнул Синицкий.

-- По поводу?

-- Чтобы ты не играла со мной, я ведь не железный, могу и сорваться.

-- Так сорвись, давай. Потом все вместе посмеёмся, когда ты Кристиночке будешь рассказывать о том, что забыл о существующем в твоём паспорте штампе.

Лера вдруг вспомнила о телефоне, который остался в кармане шубки, пришлось ещё раз продефилировать, демонстрируя точёную фигурку.

-- Где ты была два дня?

-- Дома! - Уже недовольно и на повышенном тоне ответила она, отвлекаясь от цели.

-- Дома...

-- А что, потерял меня? - С лёгкостью отозвалась Лера и снова улыбалась.

Она стала в опасной от него близости, вызывающе отставленная нога, на высокой шпильке не давала покоя обоим, Синицкий уже не сводил глаз с её коленки. Одна секунда, огненный взгляд... и она в его объятиях. Грубый глубокий поцелуй отбил все возможности сопротивляться, он надёжно держал её лицо обеими руками, пока Лера на поцелуй не ответила. Нужно было найти точку опоры, ближе всего оказался стол, всё лишнее в то же мгновение оказалось на полу, раздался жуткий грохот, но Синицкий не отвлекался. Одним резким движением задрал узкую юбку на бёдра, послышался треск разорванной ткани и его рука, до боли сжимающая бедро. Потянул на себя, закидывая её ноги на свою поясницу, теперь Лера была полностью в его власти. Твёрдые губы впивались в нежную кожу, причиняя боль, крепкие руки нетерпеливо изучали тело, демонстрируя, как же он истосковался, как соскучился. Он словно сошёл с ума, целовал её шею, грудь, прижимал к себе, не давая лишний раз вздохнуть, в один из его порывов Лера негромко простонала и открыла глаза: в дверях стояла оторопевшая Мария. Лера быстро махнула ей рукой и та вышла, но Синицкий всё это почувствовал. Остановился, всматриваясь в раскрасневшееся от страстных поцелуев тело, в распухшие губы, отдышался и Леру отпустил. Его руки всё ещё оставались на её бёдрах, когда он глянул исподлобья.

-- Передашь от меня привет своей секретарше.

Синицкий ещё секунду любовался плодами своего труда, а потом вышел, хлопнув дверью. Лера минут пять приводила себя в порядок, а затем вышла следом, в приёмной столкнулась с Кристиной.

-- Я слышала Саша здесь. - Мило улыбалась она и хлопала ресницами.

-- Нет, -- Лера дерзко улыбнулась, -- его здесь нет, но он просил передавать вам привет. Вот, передаю. - В ту же секунду посмотрела на секретаря. - И вам, Маша, тоже.

-- Я поняла, Валерия Павловна. - Опустив взгляд в пол, ответила секретарь и тут же зыркнула на уходящую Кристину.

-- Да, и унеси из моего кабинета кофе, нечем дышать, честное слово, а я на двадцать минут к модельерам.

Лера широкой папкой прикрывала свежий дефект своей новенькой юбки, широко улыбалась, демонстрируя положение, настроение и намерения одновременно. Потом ещё два часа провела у Светы, подбирая новый наряд, не выдержала и самостоятельно померяла все модели, которые были готовы к показу. Молодость вспомнила, вертелась перед зеркалом и не могла налюбоваться на себя, Света же, скромно улыбалась в сторонке, утверждая, что такая красивая женщина любую тряпку превратит в шедевр.

Вечером, в честь хорошего настроения, решила открыть бутылочку любимого вина и не успела наполнить бокал, как в дверь позвонили. Обречённо вздохнув, она сделала пару глотков и пошла открывать. За дверью оказался Синицкий, он стоял мрачный, напряжённый, сверлил Леру взглядом. Она и не думала ему отказывать, сделала два шага назад, позволяя тому войти, победная улыбка на лице, бокал с вином в руках, оставалось только провести языком по губам, обрамляя свой соблазнительный вид.

-- Да, Синицкий, знала, что придёшь, но не думала, что так скоро. - Он закрывал за собой дверь и снимал пальто, лучшее завершение вечера. - Так невтерпёж?

Синицкий как с цепи сорвался и теперь никто ему не помешает, единственное, о чём жалела Лера, так это о том, что на ней сегодня любимое изумрудное неглиже с секретными замочками, но что такое секретные замочки... против силы мужского желания. Тонкое бельё затрещало по швам, нетерпимости этого мужчины можно было только улыбнуться. Сегодня её грудь обнажена, давно забытое откровение и её целуют, жадно, страстно, горячо. Он втягивает в рот её соски, после нежно балует их языком, он хочет запомнить каждый сантиметр такого желанного тела и её тепло. Всё тело саднит от страстных прикосновений, он соскучился, он её ждал, как раз в такие моменты понимаешь, что всё было не зря. Грудь... как он любит её грудь, одно прикосновение его языка и соски готовы к продолжению. Кожа жаждет его прикосновений, выгибается спина, судорожно подтягивается живот и стон, громкий и пронзительный после резкого проникновения. Только сейчас Лера готова признаться самой себе, что именно его рук, его губ она ждала столько лет, когда особо острые ощущения отпускали, можно было вдоволь насмотреться на его лоб, нос, прикоснуться к его затылку, провести рукой по коротким волосам. Его движения, знающие и уверенные, такие любимые ею, и такие знакомые, каждая клеточка тела отзывается на его желание, бешеный, неуёмный ритм, как в скачках, словно каждый боится опоздать... Влажные тела, на пике напряжения, протяжные стоны, будоражащие сознание, как им обоим этого не хватало.

-- Ну и морду же ты себе разъел! - Усмехнулась Лера, отталкивая от себя лицо с довольной ухмылкой.

-- И это вместо "спасибо, любимый"?

-- Не заслужил.

Он встал с кровати и принялся одеваться, повернулся к Лере спиной и молча натягивал брюки. Он всё время молчал. Наблюдая за этой картиной, Лере вдруг захотелось прикрыться, странный озноб прошёлся по телу. Вот именно так она и представляла себе его с той, другой женщиной, с которой у него был просто секс, точно так же как и сейчас с ней. Он так же молча оделся, поблагодарил за прекрасно проведённое время и больше никогда не возвращался. Никаких чувств, только дикая, неудержимая страсть, желание обладать, необходимость снять напряжение. А потом он вернулся к ней, так же, как сейчас пойдёт к Кристине, в этом можно даже не сомневаться, будет смотреть ей в глаза и улыбаться. Противно стало до ужаса, если бы не абсурдное положение любовницы собственного мужа. Она толи смотрела на него, толи любовалась, едва заметная улыбка на лице, склонённая на бок голова, и всё-таки, она его хочет, так же, как и прежде.

-- Зачем уходить, если всё равно вернёшься?