Моргенштерн (сборник) - Михаил Харитонов

— А теперь мы начинаем лотерею. Все желающие поучаствовать подключаются к нашему порталу напрямую! Предупреждаем о возможных задержках, наши возможности ограничены! О, вот уже есть первые выигравшие…

Изображение замерло. В ухе запищало. Потом раздался голос:

— Через две минуты получишь билет. Выиграешь бомбы или закрытый ящик. Брать ящик.

Перед глазами опять что-то замерцало. Потом все сфокусировалось: он находился в небольшом белом зале, и Чорба (на этот раз явно ненастоящий — видимо, стандартный программный модуль) с улыбкой протягивал ему две руки. В одной из них были четыре крошечные бомбы с поблескивающими стабилизаторами, на каждой из них была нарисована эмблема «Кока-Колы». В другой — маленькая черная коробочка.

— Поздравляю, вы выиграли! Вы можете взять четыре управля…

Он не стал дожидаться и мысленно потянулся к коробочке. Doors тут же выдала сообщение: «Выбор объекта: подтверждение?» Он ответил «да» и потом два раза повторил, в ответ на назойливое «Вы уверены?», «Вы точно уверены?»

Чорба печально улыбнулся и открыл коробочку. Она была пустой.

В ухе запищало.

— Бери.

Doors выдала сообщение: «Вы можете изменить свой выбор».

— Бери.

Он снова мысленно потянулся к коробочке. Ведущий снова улыбнулся, на этот раз торжествующе. Коробочка в его руке вспыхнула, распалась, а на ладони Чорбы появился маленький белый кружок.

Аэробот с полным боекомплектом.

Старший офицер откинулся в кресле и закрыл глаза.

— Ал, что у нас там? — спросила девушка в майорской форме.

— Полный аэробот.

Девушка чуть не подпрыгнула.

— Как?

— У нас есть доступ к их лотерейной машине.

— Что теперь?

— Не задавай глупых вопросов.

— Эти аэроботы полностью завязаны на спутниковую систему. Без неё это просто железка.

— Заткни рот, Ширли.

Девушка обиженно отвернулась, потом не выдержала и спросила:

— Ну тогда… Он не сможет увести бот. Тогда зачем?..

— И не надо никуда ничего уводить и использовать не по назначению. Всех надо использовать исключительно по прямому назначению, не так ли, Ширли?

Девушка фыркнула.

Он снова парил над равниной, только на этот раз это была чужая зеленая земля. Впрочем, вниз он не смотрел. С того момента, как голос в ухе взял поздравил его с выигрышем и перевел на себя управление ботом, он смотрел только вверх, на небо, в котором висели другие боты и не было ни единого облачка. В ухе непрерывно звенело и пищало.

— Так, чуть вправо… вот так. Сейчас мы их… Поздравляю, парень, ты кончил пятую сотню обезьянок. Из них трое руандийских солдат. Вот так, вот так… Теперь мы берем на себя управление бомбометанием.

Он почувствовал, как еще одна секция бота выходит из-под его контроля.

— О-го! Ничего себе!!!

Он заставил себя посмотреть вниз — и тут же пожалел об этом.

— Что, хороший кадр? Как и обещали — грязь под ногтями отлично просматривается. Ты на самом верху. Да, кстати, учти — ты у нас теперь вообще-то руандиец. То есть по документам ты родился в Руанде, откуда тебя увезли… да, в трехмесячном возрасте. Конституция Руанды признает руандийским гражданином всякого родившегося на территории страны или…

Он попытался отключить звук, но ничего не получилось. На той стороне это заметили. Болтливый жизнерадостный голос осекся, замолчал, после чего заговорил другой человек — тот, который вел с ним переговоры с самого начала.

— Твои чувства нас не интересуют. Выполняй задание и помалкивай.

Странно, но он немного успокоился — хотя и не настолько, чтобы смотреть вниз.

Бот выпустил еще несколько ракет, а потом что-то грохнуло у него в голове, перед глазами на миг засияло солнце, и он отрубился.

На изображении столика было нарисовано изображение букета роз в китайской вазе. Изображением руки он дернул нарисованную скатерть, ваза опрокинулась, розы рассыпались ворохом, одна упала на пол, но исчезла, даже не коснувшись пола.

— Все твои деньги и призы остаются у тебя. Об этом не беспокойся.

— Но тогда зачем?..

— Очень просто. Через некоторое время ты инвестируешь деньги в акции определенных кампаний. Список ты получишь заблаговременно. Управлять пакетом тоже будем мы. Норма прибыли невысока, но вполне приемлема.

— Это… это ваши кампании?

— Да.

— Давайте сначала. Когда вы меня вербовали, вы представились агентом Сопротивления.

— Да. Я агент Сопротивления.

— Тогда я не понимаю.

— Хорошо. Если хочешь, прочту тебе небольшую лекцию. Соединенные Штаты каждую субботу июля устраивают образцово-показательный разгром государств, правительства которых недружественны Соединенным Штатам. Поскольку таких сейчас не осталось, выбираются государства, которые хоть в чем-нибудь менее лояльны, нежели прочие. Последние три страны были разбомблены за то, что, по данным ЮНЕСКО, в их школах плохо преподавали основные образовательные дисциплины. То есть Английский Язык, Американскую Историю и Американскую Культуру. Восточная Украина, кажется, урезала часы преподавания английского, чтобы ввести в программу украинский язык. Они, наверное, думали, что это им сойдет с рук по старой памяти — в свое время американцы их подкармливали. Идиоты. Аргентинские школьники провалились на всемирной Олимпиаде Искусств в номинации «Американская Культура», за это их страну тоже бомбили. Руанда… просто подвернулась под руку.

— Ну и?

— Мы ничего не можем с этим сделать, и не сможем никогда, пока Америка имеет абсолютное техническое превосходство над миром. А поскольку американцы запретили всем государствам мира какие бы то ни было научные разработки…

— Я знаю, что вы сейчас скажете. Что вам нужны их хайтековские кампании, что вам нужны их технологические секреты, а для этого вам нужны их деньги. Легальные деньги.

— Да. Легальные деньги. Честно заработанные в Америке по американским законам. Сопротивление очень слабо, мы только поднимаемся на ноги. У нас есть маленький шанс, и мы не имеем права его упустить. Конкретно, сейчас нам были нужны какие-то пятьсот миллионов. А поскольку лучшее, что мы умеем, это воевать…

— …то вы заставили меня принять участие в этой мерзкой забаве. И разбомбили эту несчастную страну, чтобы взять кучу призов.

— Да. Заставили принять участие в этой мерзкой забаве. Как ты помнишь, мы возились с тобой два года.

— Почему вы не объяснили мне сразу?..

— Потому что ты не стал бы этого делать. Ты бы отказался. Или сразу, или, еще хуже, в последний момент.