Вечные сны о любви - Нора Робертс

– Надеюсь, мне это не снится. — Он приник губами к ее рту и страстно поцеловал. Потом прошептал: — Если все же снится, не буди меня.

Он подхватил ее на руки и направился к лестнице. Поднявшись до половины, не смог больше ждать, мечтая снова ощутить ее вкус. И когда он прикоснулся к ее губам, то испытал потрясение, пронзившее каждую клеточку его тела.

Он не мог вспомнить, когда испытывал подобное желание. Вкушать. Прикасаться. Обладать.

Он устремился дальше по лестнице, молясь, чтобы ему хватило сил добраться до верха, прежде чем отдаться невероятной страсти, ослепляющей его. С огромным трудом Бен сдерживал себя. Потом он остановился, чтобы поцеловать ее еще раз. Ошибка, сразу понял он. Скорее бы добраться до спальни.

– Энни. — Прижимая ее к себе, он старался, чтобы поцелуй был нежным, как и предыдущие. Но это было невозможно. Желание гудело в нем, угрожая в любой момент вырваться наружу и разнести в клочья остатки самообладания. — Я не уверен, что мы сможем добраться до кровати.

– Ладно. Думаю, да. — Она попыталась засмеяться, но звук скорее напоминал сдавленный всхлип.

Его поцелуи уже не были нежными, как и руки, которые двигались по ее телу, взрывая снопы искр повсюду, где прикасались. Его неистовство пугало и возбуждало ее. Это уже был не тот обходительный, цивилизованный мужчина, который подавал ужин при свечах. Он был опасен, как пират, который меряется силами со штормом.

И каким штормом, тем, что выл и бушевал между ними, швыряя их в безумное неистовство, которого они никогда прежде не знали.

Рот Бена требовал, пожирал. Его руки метались по ней, властные, возбуждающие, заставляя дрожать от желания.

– Подожди. — Она уперлась рукой в его грудь. — Мне нужно перевести дыхание.

– Я не хочу ждать, Энни. — Он поднял ее руку к губам и поцеловал ладонь, потом запястье, потом выше, двигаясь к локтю. — Я не могу ждать.

– Я не могу… — В ее вздохе звучало отчаяние и наслаждение. Она слепо повернулась к коридору, в сторону своей спальни. — Мне нужно…

– Хорошо. — Чувствуя ее страх, Бен положил руку ей на плечо и пошел рядом с ней. Но уже через пару шагов он притянул женщину к себе и начал ласкать губами ее щеки, шею, губы, с наслаждением ощущая, как отзывается ее тело, — с таким же желанием, как и у него.

Она отступала, пока не уперлась в закрытую дверь своей комнаты. Но его руки по-прежнему обнимали ее, его губы по-прежнему были на ее губах.

Это был рот, созданный для наслаждения. Полные, сочные губы. И вкус — настолько сладостный, что он должен был все время возвращаться к нему, пробовать его снова и снова, и он никак не мог полностью насладиться ее вкусом.

Бен заставил себя снизить темп. Он увидел, как затуманились глаза Энни, когда он начал покусывать ее нижнюю губу, потом погрузил язык внутрь. Глаза ее, затрепетав, закрылись.

Он чувствовал, как она задерживает, потом освобождает дыхание, наполняя его рот своим вкусом. Сердце ее стучало так же сильно, как и его.

Он всегда контролировал себя, но сейчас, когда самоконтроль не срабатывал, он понял, что ему все равно. Единственным, что действительно имело значение, была эта женщина, это мгновение, эта всепоглощающая страсть, угрожающая поглотить их обоих.

– Кровать. — Не отрывая губ от ее рта, он нащупал позади нее ручку двери и повернул.

Когда дверь открылась, они оба чуть не упали в комнату. Только руки Бена удержали Энни на ногах. Потом притянули ее к нему, а его губы все наслаждались ее губами с жадностью, которая не уступала ее собственной.

От отчаяния мужчина вздохнул. Он хотел, чтобы она была обнаженной, отчаянно желая ощутить ее плоть. Подняв руки к пуговицам ее платья, он почувствовал, как она дрожит.

Дрожит? Это возбудило его, как ничто прежде не возбуждало. Хотя больше всего ему хотелось сорвать с нее одежду, он заставил себя подумать о ее желаниях, забыв на время о собственных.

С терпеливостью, которую от себя никогда не ожидал, он едва касался губами ее лица, покрывая нежными, тихими поцелуями ее лоб, щеки, кончик носа.

Она вздохнула. Долгий, продолжительный звук, который отозвался в его сердце.

Немного успокоившись, Бен начал расстегивать пуговицы ее платья. Сейчас он мог двигаться медленно и осознанно, не боясь порвать тонкую ткань. Он расстегивал их одну за другой не отрывая глаз от ее лица. Наконец, когда платье соскользнуло с ее плеч, он опустил свой взгляд.

Вид ее тела потряс его.

– Ты так прекрасна, Энни. Дух захватывает.

– Ты тоже, Бен. — Она помогла стянуть ему свитер через голову и отбросила в сторону, желая ощутить тепло его плоти. — Ты тоже прекрасен.

Он был действительно красив — твердое, мускулистое тело, отполированная солнцем кожа. Она гладила руками его волосатую грудь, плоский живот. Ей нравилось, как он подрагивал при ее прикосновениях. Ее руки лежали на его груди, и она ощущала, как их сердца бьются в унисон.

Почему-то Энни чувствовала себя спокойнее, зная, что он так же захвачен страстью, как и она, зная, что они вместе охвачены этим безумием. Да, именно безумием. По крайней мере, так казалось всего несколько минут назад. Теперь же она считала самым естественным на свете стоять здесь, в темноте, в комнате, где единственным источником света была заглядывающая в окно луна. Игра света и тени на его лице придавала ему таинственно— угрожающий вид. И этот мужчина, который день назад был для нее совершенно незнакомым человеком, возбуждал ее так, как до этого ни один мужчина.

Бен наклонил голову, покрывая нежными поцелуями ее шею, плечи. Энни казалось, что дыхание застряло у нее в горле. Но когда его рот опустился ниже, к груди, она не смогла сдержать слабый стон наслаждения, инстинктивно выгнувшись ему навстречу, сходя с ума от желания.

Он потянул за последнюю пуговицу, и платье, беззвучно скользнув по бедрам, упало на пол вокруг ее ног. Он подхватил Энни, бережно опустил ее на кровать, сбросил остатки своей одежды, прежде чем лечь рядом с ней.

Лунный свет посеребрил кончики ее темных волос и кожу. Несколько секунд он рассматривал женщину, наслаждаясь тем, как она выглядит. Прекрасный, соблазнительный ангел.

– Тебе никогда ничего не нужно носить, Энни, кроме лунного света.

Она хрипло засмеялась и протянула руку, удивившись, когда он поднес ту к своим губам и поцеловал каждый палец. Потом он склонился над ней, и его губы принялись изучать все уголки ее тела. С каждым прикосновением она чувствовала, как страсть нарастает, а вместе с ней — желание. Ее дыхание участилось, по мере того как она все глубже и глубже соскальзывала в темный властный туннель вожделения.

– Бен, пожалуйста. — Она потянулась к нему, но он не поддавался.

– Нет, Энни. Пока нет. Позволь доставить удовольствие тебе, нам обоим. — Он исследовал ее тело губами, языком, пальцами, распаляя свою собственную страсть и одновременно все ближе подводя ее к грани безумного наслаждения.

Он думал, что хотел лишь освобождения от этого ослепляющего, болезненного желания. Но теперь понимал, что хотел большего. Намного большего. Он хотел прикасаться, вкушать, наслаждаться этим вкусом. Он хотел празднества, и это было пиршество наслаждения. То, как она двигалась в его руках. То, как она вздыхала от каждого нового ощущения. Ему пришло в голову, что он жаждет не только слияния тел, но и сердец и душ.

Энни казалось, что она умрет от прикосновений этих умелых пальцев, двигающихся по ней. Наслаждение распространилось по всему телу, почти превратившись в боль. Все новые ощущения разрывали ее, словно стрелы, пронзающие насквозь. Она стала кричать, пока его губы не закрыли ее рот, остановив звук.

Воздух клубился между ними, густой и горячий, наполняя легкие, затрудняя дыхание. Тело Энни пылало, как в огне. Каждое прикосновение приносило новую волну жара, угрожая испепелить и расплавить плоть.

Бен изо всех сил старался сдерживаться, оттягивая момент экстаза. Видеть ее раскрепощенной, лишенной какой бы то ни было сдержанности, — это было самым эротичным ощущением, которое он когда— либо испытывал. Он чувствовал, что и его терпение балансирует на самом краю.

Где-то в глубоких темных закоулках его разума витал страх, что он зашел слишком далеко. Меньше всего он хотел взять ее, как дикарь. Но эта мысль тут же исчезла, едва возникнув. Как и все другие мысли — кроме одной. Он должен овладеть ею сейчас, в эту минуту, — или умереть. Ибо в нем проснулся зверь, который когтями продирался на волю.

– Энни. — Он выдохнул имя, когда вошел в нее.

Бен увидел, что зрачки ее расширились, затрепетали ресницы.

– Смотри на меня, Энни.

Сияние ее глаз ослепило его.

– Я хочу видеть тебя. Я хочу, чтобы ты видела меня.

Когда он начал двигаться, она застонала и обвила его ногами и руками, двигаясь вместе с ним, возносясь выше, еще выше. Потом они плыли, едва касаясь волн, пока налетевший ураган не закружил их в неуправляемом вихре.