Служу Советскому Союзу 3 - Василий Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я тем временем взял хрустящий огурец, подцепил пышущий паром пельмень и начал наслаждаться творением соседки. Старший лейтенант Галкина знала толк в приготовлении, поэтому можно было отринуть весь прошедший день и на пару минут насладиться мясным фаршем с грибами, заботливо обернутым в тонкое тесто.
— Ух, вкуснотища, — выдохнул я, когда первый пельмень провалился в жаркое жерло вулкана, каким сейчас был мой желудок. — Давай ещё один возьму и отвечу…
На это моя тарелка была отодвинута на край стола. Подальше от вилки. Я даже не успел подхватить ещё один пельмешек…
— Я вон от водки отказался, а он не может отказаться от еды… ну и прожорливый попаданец попался. Говори, чего узнал.
Я вздохнул и начал говорить. Рассказал, как проследил за Ворониным, как загипнотизировал его и вызнал про человека с кличкой Граф. Также сказал, что они с друзьями болтали про какой-то угон самолета.
— Про угон самолета, говоришь? — задумчиво проговорил Зинчуков.
— Ага, вот только как его угонишь-то, если рамки высветят всё оружие, — хмыкнул я в ответ. — Тем более, что такой молодняк, как эти… Да ну, их же сразу запалят.
— Про какие рамки ты говоришь, добрый молодец? — почти ласково спросил Зинчуков.
Я едва не хлопнул себя по лбу. Вот же черт! А ведь и точно, сейчас никаких рамок нет. Это в моём будущем тебя сто раз просветят, проверят, даже заставят воду выбросить при переходе через рамки, а тут… В это время советские аэропорты еще не оборудовали металлоискателями и рентген-аппаратами для досмотра багажа.
— В твоём будущем никакого угона не было? — спросил задумчиво Зинчуков.
— Ну, вообще-то был. Но он был так бездарно организован, что обошлось почти без жертв, а угонщиков почти всех спеленали. Двое точно остались живы, а вот другие двое…
— То есть их было четверо, — снова мягко спросил Зинчуков.
— Четверо, — выдохнул я.
— И какого это было числа?
— Второго ноября из аэропорта Быково, — отрапортовал я.
— То есть, через два дня? — кивнул Зинчуков. — Что же, время ещё есть. Так что давай, ешь пельмени и рассказывай, что помнишь.
— Ты думаешь, что…
— Я не думаю, я предполагаю. Если ошиблись, то хорошо, но, на всякий случай надо проверить! Рассказывай!
Глава 27
Подмосковный аэропорт Быково был по обыкновению полон. Люди прилетали, улетали, ожидали своей очереди на посадку. Кто-то читал газеты, кто-то листал журналы, кто-то штудировал книги. Несколько человек столпилось возле двух пожилых мужчин, которые играли в шахматы.
Да, игра в шахматы была для Советского Союза одной из областей культуры, средством активного отдыха трудящихся и воспитания молодёжи. Баталии на черно-белых досках разворачивались там, где находилось подходящее относительно спокойное место. В газетах и журналах зачастую печатали задачи для тренировки ума.
Вот и сейчас мы с Зинчуковым остановились возле игроков, сделав заинтересованные лица. Да, пусть наши заинтересованные лица были обращены в сторону игроков, но вот глаза обшаривали зал в поисках искомых людей.
Когда в четверг, первого ноября, вся четверка дружно не явилась на занятия, я попросил Тамару сделать контрольные дозвоны каждому из компании Дамирова. Конечно, она удивилась подобной просьбе, но я слегка надавил на неё гипнозом, и девчонка поверила в то, что нам двоим смертельно необходимо рассказать ребятам про домашние задания.
По всем адресам сказали, что ребята отсутствуют. Кто-то уехал в деревню к бабушке, кто-то ускакал на слет юных комсомольцев, а Дамиров и вовсе отправился на какое-то собрание писателей. Тамара со смешком тогда сказала, что раньше Рафаэль пытался что-то кропать, но лучше всего у него получалось передирать чужие произведения и выдавать их за свои. Да ещё и восторженные отзывы писал сам себе, правда, под чужими фамилиями. Когда же его спалили за подобным написательством, то он тут же переобулся в воздухе и сказал, что не знает ни ЛисуАлису, ни Чир Кима, ни прочих людей, которых можно было легко распознать.
Да, писать самому себе хвалебные рецензии, а потом с гневными отповедями под чужими масками набрасываться на тех, кто написал что-либо плохое о твоем произведении… Это такое себе, но Дамиров таким способом пытался снискать себе славу, но вместо славы оказался подвергнут насмешкам и заслужил почетное звание «графоман».
В издательствах не профаны сидят, они сразу почуяли гниль и не преминули выставить эту гниль под лупу общего внимания.
Но вот бывший графоман и любитель западной музыки в своих модных джинсах отправился покорять Запад. Или сделать попытку угона самолета, чтобы хоть разок глотнуть «желанный воздух свободы», насквозь пропитанный запахом напалма и горящих вьетнамцев. Ну да, не хотелось этому пацику щеголять в уродливых туфлях фабрики «Луч» и шелестеть брюками фабрики «Большевичка». Хотелось качества и красоты…
Не хотелось быть советским студентом, да и друзей подбил на противоправные действия.
А может и не сам это сделал, а под влиянием неизвестного Графа?
Этакая фигура за кулисами, которая рулит процессом. Этакий гроссмейстер, который расставляет шахматные фигуры так, как ему удобно…
Мы следили за людьми, входящими и выходящими из аэропорта, но пока что не видели наших «друзей». Они почему-то запаздывали.
Намедни мы примчались в Москву, и я сразу предложил отправиться к Леонову. Да, Евгений Павлович должен войти в положение и посоветовать профессионального гримера. Мы решили загримировать по крайней мере меня, чтобы Дамиров и его компания не смогли раскрыть свой крах раньше времени. Забегая вперед, могу сказать, что не ошибся в Леонове.
Чтобы найти нужную квартиру, Зинчуков позвонил Вягилеву. Тот в течение пятнадцати минут нашел нужную информацию. Про наш план по предотвращению угона самолета Вягилев сказал короткое: «Аккуратнее! Мы будем рядом!»
Дальше мы приехали по нужному адресу и поднялись на нужный этаж. Когда мы появились на пороге квартиры, а Зинчуков показал милицейские корочки, то Леонов тут же согласился помочь. В это время милиции более охотно шли навстречу, чем в моём времени. Возможно, это всё было потому, что ещё не запустили по ящику гнилые сериалы, где все менты продажные, а преступники ходят в белом пальто и творят справедливость. В этом времени милиционеры
