Камешек в небе. Звезды как пыль - Айзек Азимов

— Я археолог, а не шпион, — взорвался Алварден. — Мне ничего неизвестно о том, что знает Империя… Но, надеюсь, им известно чертовски много.

— Так я себе и представлял. Что ж, вы можете еще изменить свое мнение. Подумайте хорошенько.

За все это время Шварц не произнес ни слова.

Секретарь ждал, потом сказал, возможно, со слишком заметной кровожадностью в голосе:

— Тогда я назову вам цену несогласия сотрудничать. Это не будет просто смерть, потому что я вполне уверен в том, что все вы готовы к неприятному и неизбежному будущему. Доктор Шент и девушка, его дочь, которая, к несчастью для себя, оказалась замешанной в это дело, являются гражданами Земли: при сложившихся обстоятельствах самым желательным будет предоставление их синапсиферу. Вы понимаете, доктор Шент?

Глаза физика были наполнены безграничным ужасом.

— Да, вижу, вы понимаете, — сказал Вялкис. — Можно, конечно, позволить синапсиферу разрушить вашу мозговую ткань настолько, чтобы превратить вас в полных идиотов. Самое отвратительное состояние: вас нужно кормить, иначе вы будете голодать, вас нужно мыть, иначе вы провоняете от грязи, вас можно запереть, а можно выставить на обозрение к ужасу окружающих. В великий день, который грядет, это может послужить уроком для остальных. Что касается вас, — секретарь повернулся к Алвардену, — и вашего друга Шварца, то вы граждане Империи, и тем более подходите для интересного эксперимента. Нам никогда не представлялось случая опробовать вирус лихорадки на галактических людях. Ранее опыты проводились на ваших собаках. Было бы интересно подтвердить правильность наших вычислений. Доза маленькая, видите ли, так что смерть не будет быстрой. Болезнь может вести организм к неизбежному исходу, скажем, неделю. Это будет очень болезненно.

Теперь он замолчал и наблюдал за ними сузившимися глазами.

— Все это, — продолжал он, — альтернатива нескольким тщательно подобранным словам в настоящий момент. Как много известно Империи? Есть ли другие агенты, действующие в настоящее время? Каковы их планы, если они есть?

Доктор Шент пробормотал:

— Как мы можем знать, может, вы убьете нас все равно, как только получите то, что хотите?

— Вы можете взять за основу мое утверждение о том, что умрете ужасной смертью в случае отказа. Придется рискнуть другим вариантом. Что скажете?

— Неужели нельзя дать нам время?

— А разве я не даю вам его? С того момента, как я вошел, прошло десять минут, а я все еще слушаю… Ну, так вы собираетесь что-нибудь сказать? Что, ничего? Время не длится вечно, вы должны это понять, Алварден. Вы все еще пытаетесь играть своими мускулами? Наверное, думаете, что сможете добраться до меня раньше, чем я доберусь до своего бластера. А что с того, если даже сможете? Там, за дверью, сотни, и мои планы будут реализованы и без меня. Или, может быть, вы, Шварц. Вы убили нашего агента. Вы или нет? Может, вы думаете, что способны убить и меня?

В первый раз Шварц посмотрел на Вялкиса. Он холодно сказал:

— Могу, но не стану.

— Очень любезно с вашей стороны.

— Вовсе нет. Это жестоко с моей стороны. Вы сами сказали, что есть вещи гораздо более худшие, чем смерть.

Алварден вдруг поймал себя на том, что смотрел на Шварца, как на последнюю надежду.

Глава 18

Дуэль!

Мысли Шварца кружились в стремительном хороводе. Некая часть его существа сохраняла, казалось, полный контроль над положением дел, другая же часть не могла в это поверить. Его парализовало позже, чем остальных. Даже доктор Шент уже сидел, сам же он мог едва шевельнуть рукой.

И, неотрывно глядя в злобные усмехающиеся глаза секретаря, в его бесконечно дьявольский Разум, он начал дуэль.

Он сказал:

— Еще недавно я был на вашей стороне, хотя вы и намеревались убить меня. Мне казалось, что я понимаю ваши чувства и чаяния… Но Разумы тех, кто присутствует здесь, являются достаточно чистыми и невинными, в то время как ваш просто не поддается описанию. Вы боретесь даже не ради землян, а ради вашей собственной власти. Я вижу в вашем сознании образ не свободной Земли, а Земли полупорабощенной, я вижу в нем не желание ниспровергнуть власть Империи, а желание заменить ее личным диктаторством.

— Вы видите все это, вот как? — спросил Вялкис. — Что ж, можете видеть все, что вам нравится. В конце концов, мне вовсе не нужна ваша информация — во всяком случае, она не так важна для меня, как это могло показаться из моих слов. Похоже, мы подошли к часу начала. Вы этого добивались? Забавно, кто утверждал, что большая скорость невозможна. Вы и это видите?

Шварц ответил:

— Нет. Я не искал этих сведений, поэтому они прошли мимо меня… Но я могу поискать их сейчас. Два дня… меньше… подождите… Четверг… шесть часов утра… по чикскому времени.

Бластер оказался в руках секретаря. Он сделал несколько поспешных шагов и склонился над распростертой фигурой Шварца.

— Откуда вам это известно?

Шварц окаменел: протянулись и сжались его мозговые щупальца. Они пленили Прикосновение Разума противника и находились глубоко в тайниках мозга.

Алвардену в течение нескольких ценных и бесцельно уходящих секунд сцена эта казалась бессмысленной; секретарь же впал во внезапную бездеятельность.

Задыхаясь, Шварц пробормотал:

— Я его поймал… Заберите оружие. Я не могу продолжать… — Звук замер у него в груди.

И тогда Алварден понял. Пошатываясь, он поднялся на четвереньки. Потом медленно и неуверенно выпрямился и постоял, шатаясь. Пола попыталась подняться вместе с ним, но ей это не удалось. Шент сполз со своей скамьи и встал на колени. Только Шварц продолжал лежать, и на лице его отображались делаемые им усилия.

У секретаря был такой вид, будто он увидел голову Медузы Горгоны. На гладкой поверхности его лба медленно проступали капельки пота, но бесстрастное лицо не выказало никаких эмоций. Лишь его рука, сжимавшая бластер, проявляла признаки жизни.

— Держите его крепче, — выдохнул Алварден дрожащим от радости голосом. Он привалился к спинке стула и пытался вернуть себе нормальное дыхание. — Дайте мне добраться до него.

Он снова заставил свои ноги двигаться. Он был как в кошмаре, бредя сквозь невидимые заросли, путаясь в невидимой тине, воюя со своими израненными мускулами, так медленно… так медленно…

Он не знал… не мог знать об ужасной дуэли, происходящей у него на глазах.

У секретаря была только одна рука, и ей нужно было всего лишь вложить ничтожную силу в большой палец — три унции, если быть точным, необходимые для того, чтобы привести бластер в действие. Для того, чтобы сделать это, Разуму его было нужно проинструктировать неуверенно балансирующее сухожилие, чтобы…