Приключения поручика гвардии - Юрий Шестера

— Самое время, Иван Александрович, — уверенно ответил тот. — Нужно только пополнение не менее сорока человек, вооруженных, разумеется, и пушки с огневыми припасами. Будет необходимость, снимем пушки и с судна, оборудуем у селения люнеты[38]. Пусть только попробуют сунуться — отобьем охоту у испанцев связываться с русскими на долгие времена! А тем временем начнем возводить крепостные стены. По себе знаю, что только один их вид действует на неприятеля лучше всякого холодного душа.

— Воин вы наш дорогой, — прослезился Кусков, — надежа наша и опора! Все отпишу Александру Андреевичу, как вы сказали, все, до единой строчки. Да еще прибавлю от себя для большей крепости, — и благодарно обнял Андрея Петровича. — Чую теперь, что не спихнут нас испанцы отсюда. Нет, не спихнут. Никогда не спихнут, — как заклинание, повторял он.

«Страх перед испанцами побежден, а все остальное Иван Александрович сделает в самом лучшем виде, — удовлетворенно размышлял Андрей Петрович, сосредоточенно счищая с пальцев сосновую смолу перед тем, как снова взяться за топор. — Прямо-таки мастеровой, а не потомственный дворянин, — усмехнулся он, скептически рассматривая ладони с буграми мозолей. — Ну и что? Чем не император Петр Великий в молодые годы?!» — рассмеявшись, утешил себя поручик гвардии от внезапно нахлынувших воспоминаний о своих отроческих годах, проведенных в имении батюшки в Костромской губернии за чтением книг о великих вождях и полководцах.

К осени селение в основном обустроили. К великой радости поселенцев вырытый колодец наполнился водой. Руководил этим важным делом бывший уже в возрасте бородатый мужик. Он бродил по территории селения с какими-то палочками, «колдовал» с ними, отыскивая водяную жилу, а затем вбивал кое-где колышки, трогать которые было строжайше запрещено. Все прекрасно понимали, что вода — это жизнь. И теперь, когда колодец стал давать воду, он ходил в героях.

— Я же говорил, что вода будет, а вы, чурбаны неверующие, воротили свои рожи. Будем рыть другие колодцы по моим колышкам. Воды надо много, а когда заведем скотину, то тем более.

Андрей Петрович с Иваном Александровичем ехали верхом по окрестностям, любуясь крепостью. Высокие крепостные стены и башни, в которых угадывались установленные пушки, вызывали трепетную радость.

— Правы вы были, Андрей Петрович, сто раз правы! Теперь-то испанцы к нам точно не сунутся, — ликовал правитель селения и крепости. — Компанейские суда свободно заходят в Малую Бодегу, доставляя все необходимое. Прямо, как в сказке.

— Пришло время, по-моему, напомнить испанцам о себе, — осторожно начал Андрей Петрович. — Все равно они рано или поздно узнают о крепости Росс. Так пусть лучше узнают об этом от нас самих, — рассуждал он, искоса наблюдая за Кусковым, у которого стали непроизвольно расширяться глаза. — Теперь они нам действительно не страшны, а нам нужна скотина, которую можно приобрести только в президии Сан-Франциско. Как я понимаю, у них сейчас нет денег из-за обстановки в самой Испании, и они будут даже рады продать нам ее. Кроме того, мы сможем снабжать их всем необходимым нашими компанейскими судами. Другой такой возможности у них просто нет. Как думаете, Иван Александрович?

— Боязно как-то самим лезть прямо в пасть к зверю.

— У которого нет зубов, — в тон ему продолжил Андрей Петрович.

— Да надо бы посоветоваться с Александром Андреевичем, — как за спасительную соломинку ухватился Кусков.

— На это уйдет не менее двух месяцев, и мы упустим из своих рук инициативу, — напирал Андрей Петрович. — Кроме того, сам Баранов указал вам действовать, исходя из обстановки на месте.

— Так-то оно так, но как бы не наломать дров, — тоскливо изрек окончательно сбитый с толку напором Андрея Петровича правитель.

— Не наломаем, поверьте мне, Иван Александрович.

— Я вам всегда верю, вы же это знаете, Андрей Петрович. Ну что же, будем готовить поездку в президию Сан-Франциско, — сдаваясь, тяжко вздохнул Кусков.

Появление трех всадников у президии вызвало у испанцев не столько беспокойство, сколько удивление. Ими были Иван Александрович, Андрей Петрович и сопровождавший их Арефий.

Во внутреннем дворе их встретил комендант, уже немолодой офицер с бородкой-эспаньолкой. С ним говорил Кусков, а Андрей Петрович был в качестве переводчика.

Когда Иван Александрович представился как правитель русского поселения и крепости Росс, у коменданта вытянулось лицо. Он никак не мог уяснить, что у них, можно сказать, под боком уже полгода находится русское поселение, о котором он не имел ни малейшего представления. Поэтому он несколько раз просил Андрея Петровича повторить перевод. Наконец, убедившись, что это именно так, только развел руками.

Однако заявление русского правителя о желании приобрести у них скот и прочую домашнюю живность явно подняло настроение коменданта. Он стал оживленно обсуждать это предложение русских со своими офицерами, которые тоже проявили большую заинтересованность. В конце концов они заявили, что готовы выполнить их просьбу, и предложили русским ознакомиться с их возможностями в этом вопросе.

Президия представляла собой не что иное, как большой двор, окруженный низким каменным прямоугольным строением, в коем размещались церковь, школа, лавки, казарма, конюшни, мастерские и квартиры всех здешних служащих — от коменданта до солдата. В сопровождении офицеров они прошли к скотному двору и конюшням, где сразу же, не откладывая дело в долгий ящик, и начались торги. Там было все необходимое кроме домашней птицы, которую испанцы по каким-то причинам не держали.

Андрей Петрович, внутренне улыбаясь, наблюдал за коммерческой хваткой Кускова. Тот попал в свой, знакомый до мелочей, мир и вдохновенно торговался за каждого жеребенка, за каждую овцу с приплодом. Испанские офицеры проявляли не меньшую осведомленность в торговых делах, и к общему удовольствию пришли наконец к взаимовыгодному соглашению. «Не зря Иван Александрович имеет чин коммерции советника, — заключил Андрей Петрович. — Тут я ему действительно и в подметки не гожусь, — вспомнил он пророческие слова Баранова. — Учись, поручик. Вот как надо уметь подбирать свое ближайшее окружение!»

После жарких торгов, в ходе которых стороны сблизились и стали по-настоящему уважать друг друга, все прошли в кабинет коменданта. Когда же Кусков достал звякнувший металлом кожаный мешочек и стал неторопливо развязывать его шнуровку, наступила абсолютная тишина. Испанцы, как завороженные, наблюдали за ловкими пальцами русского правителя, из последних сил сдерживая свое нетерпение. И вот золотые голландские червонцы, высыпанные из мешочка, горкой лежали на столе. Вздох восхищения непроизвольно вырвался у испанских офицеров. А Иван Александрович стал укладывать их столбиками разной высоты, добавляя при необходимости серебряные пиастры, и приговаривал: