Том 3. Стихотворения 1918-1924 - Валерий Брюсов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
31 декабря 1914 — 1 января 1915
Витраж — триптих
Средняя частьРыцарь по отмели едет один.
Левая створкаДева томится в молельне вечерней.
Правая створкаЖдет, притаясь за скалой, сарацин.
РамаАлые розы в сплетении терний.
РыцарьРыцарь по отмели едет один;Взор, из-под шлема, уныло-спокоен;Блещет в щите, посредине, рубин;Конь златосбруйный, и мощен и строен.
Взор, из-под шлема, уныло-спокоен,Смотрит в широкую синюю даль.Что тебя мучит, задумчивый воин:Слава и смерть иль любовь и печаль?
Блещет в щите, посредине, рубин, —Золото справа и золото слева…То талисман или память годин?Нет, твой подарок, далекая дева!
Рыцарь по отмели едет один;Конь златосбруйный, и мощен и строен,Мерно ступает, взбивая песок…Конь королевский! владеть им достоинТолько такой благородный ездок!
Что ж тебя мучит, задумчивый воин?..
ДеваДева томится в молельне вечерней.Образ мадонны и кроток и тих.Грезы, что миг, все темней и неверней…Где он, где твой нареченный жених!
Образ мадонны и кроток и тих,Молча приемлет земные молитвы…Где-то в горах и равнинах чужихДлятся и длятся жестокие битвы!
Грезы, что миг, все темней и неверней…Страшно, как в зеркало, глянуть в мечты:Стрелы над шлемами свищут размерной,Громче мечи дребезжат о щиты…
Дева томится в молельне вечерней:Где он, где твой нареченный жених!Может быть, сброшен коварным ударом,Стынет, простертый на камнях нагих,Ночью, под лунным таинственным паром,
Где-то в горах иль в равнинах чужих?
СарацинЖдет, притаясь за скалой, сарацин.Рыцарь опасной дороги не минет!Звон разнесется по глуби долин.Кто-то кого-то в борьбе опрокинет!
Рыцарь опасной дороги не минет!Враг неподвижен за серой скалой,Прыгнет и крикнет, опустит и вынет,Красный от крови, кинжал роковой!
Звон разнесется по глуби долин.Радостный звон, — он друзей не обманет!Алый, как красный от крови, рубинК белой одежде красиво пристанет!
Ждет, притаясь за скалой, сарацин.Кто-то кого-то в бою опрокинет!Верный, как барс, поиграет с врагом,Сзади копье перелетное кинет,И на седло, потрясая клинком,
Прыгнет, и крикнет, и лезвие вынет!
РамаАлые розы в сплетении терний.Алые розы — то рыцаря кровь;Тернии — грезы в молельне вечерней;Розы и тернии — наша любовь.
1914–1916
Варшава
«Да, я безумец! я не спорю!..»
Да, я безумец! я не спорю!Воспоминанья заглуша,Я жить умею лишь мгновеньем.И, как река стремится к морю,К любви спешит моя душа!
Неясным, тающим виденьемБылое реет позади.Но день, расцветший нынче, ярок.Судьба с единственным веленьемМне предстает всегда: «Иди!»
Под сводом многоцветных арок,По берегу поющих струй,Иду, протягиваю руки,И так томителен и сладок, —Сегодня, — каждый поцелуй!
Он был иль нет, тот миг разлуки?Не знаю! Верю правде встреч!Да, я безумец! Я не спорю!Но внятны мне лишь эти муки,Лишь этот трепет детских плеч!
1914 — 4 января 1915
«Мелькали мимо снежные поляны…»
Мелькали мимо снежные поляны,Нас увозил на запад sleeping-car[18],В тот край войны, где бой, где труд, где раны,Где каждый час — пальба, все дни — пожар.
А мы, склонясь на мягкие диваны,В беседах изливали сердца жар,Судили мы поэта вещий дарИ полководцев роковые планы, —
То Пушкин, Достоевский, Лев ТолстойВставали в нашей речи чередой,То выводы новейшие науки…
А там, вдали, пальба гремела вновь,На белый снег лилась потоком кровьИ люди корчились в предсмертной муке…
26 января 1915
Майский дождь
Дождь весенний, дождь веселый,Дождь в умильный месяц май, —На леса, луга и долыИскры влаги рассыпай.
Солнце смотрит и смеется,Солнце искры серебрит,Солнце вместе с влагой льется,Солнце зелень трав кропит.
Небо падает на землюВ нитях призрачных дождя,Солнце шепчет (шепот внемлю),То журча, то дребезжа;
Небо шепчет: «К жизни! к свету!Все ростки, листки, трава!Верьте вечному обету:Жизнь прекрасна! жизнь жива!
Сгинь, клочок последний снега!Речка, воды подымай!Всюду — радость! всюду — нега!Всюду — дождь и всюду — май!»
8 марта 1915
Варшава
(День пасмурный и. холодный)
«Я устал от светов электрических…»
Я устал от светов электрических,От глухих гудков автомобилей;Сердце жаждет снова слов магических,Радостных легенд и скорбных былей.
Давят душу стены неизменные,Проволоки, спутанные в сети,Выкликают новости военные,Предлагая мне газету, дети;
Хочется мне замков, с их царевнами,Озирающих просторы с башни,Менестрелей с лютнями напевными,Оглашающими лес и пашни;
Позабыться вымыслами хочется, —Сказками, где ведьмы, феи, черти;Пусть, готовя снадобье, пророчицаМне предскажет час грядущей смерти;
Пусть прискачут в черных шлемах рыцари,Со щитами, в пятнах черной крови…Ах, опять листок, в котором цицероГоворит про бой при Августове!
4 апреля 1915
Варшава
«Ночью ужас беспричинный…»
Ночью ужас беспричинныйВ непонятной тьме разбудит;Ночью ужас беспричинныйКровь палящую остудит;Ночью ужас беспричинныйОзирать углы принудит;Ночью ужас беспричинныйНеподвижным быть присудит.
Сердцу скажешь: «Полно биться!Тьма, и тишь, и никого нет!»Сердцу скажешь: «Полно биться!»Чья-то длань во мраке тронет…Сердцу скажешь: «Полно биться!»Что-то в тишине простонет…Сердцу скажешь: «Полно биться!»Кто-то лик к лицу наклонит.
Напрягая силы воли,Крикнешь: «Вздор пустых поверий!»Напрягая силы воли,Крикнешь: «Постыдись, Валерий!»Напрягая силы воли,Крикнешь: «Встань, по крайней мере!»Напрягая силы воли,Вдруг — с постели прыгнешь к двери!
Ночь 10/11 апреля 1915
Польша есть!
В ответ Эдуарду Слонскому
Jeszcze Polska jest!
Edward SlonskiIДа, Польша есть! Кто сомневаться может?Она — жива, как в лучшие века.Пусть ей грозила сильного рука,Живой народ чья сила уничтожит?
И верь, наш брат! твой долгий искус про/кит!Тройного рабства цепь была тяжка,Но та Победа, что теперь близка,Венца разбитого обломки сложит!
Не нам забыть, как ты, в тревожный час,Когда враги, спеша, теснили нас,Встал с нами рядом, с братом брат в отчизне!
И не скорби, что яростью войныПоля изрыты, веси сожжены, —Щедр урожай под солнцем новой жизни!
IIДа, Польша есть! Но все ж не потому,Что приняла, как витязь, вызов ратный,Что стойко билась, в распре необъятной,Грозя врагу — славян и своему.
Но потому, что блещет беззакатныйНад нею день, гоня победно тьму;Что слово «Польша», речью всем понятной,Гласит так много сердцу и уму!
Ты есть — затем, что есть твои поэты,Что жив твой дух, дух творческих начал,Что ты хранишь свой вечный идеал,
Что ты во мгле упорно теплишь светы,Что в музыке, сроднившей племена,Ты — страстная, поющая струна!
22–23 мая 1915
