Холодные сердца - Лайза Джуэлл

– Новые туфли? – спросил он, глядя на ее обувь.

Бет тоже посмотрела на них и улыбнулась.

– Нет, я купила их пару месяцев назад.

– Симпатичные, – похвалил Ричард. – Даже очень. Хотя я отдал бы сотню долларов, лишь бы увидеть тебя в обычных шлепанцах.

Бет ткнула его под ребра локтем. Это была его стандартная шутка.

Она посмотрела на пасхальное яйцо, которое лежало перед ней на столе. Одного взгляда хватило, чтобы тотчас вспомнить детство.

В ее голове кружились и плясали эти давние эпизоды. Она просто не могла не думать об Англии: о матери, о бедняжке Вики, о беременной Мэган. Потом она подумала об отцовском письме, которое этим утром обнаружила в электронной почте. Это письмо напоминало огромный гнойный нарыв. Быстро пробежав его глазами и почти не вникая в смысл, она на пару секунд подвела курсор к ссылке на фотографию Тиа, но затем передумала – нет-нет, слишком рано, она не готова к таким вещам – и, передернувшись, закрыла письмо. Но в одном отец был прав. Ее семья, ее близкие – она должна им позвонить. Будь она нормальным человеком, нормальным по-настоящему, а не как сейчас, лишь нацепившей маску нормальности, которую собственноручно смастерила из теплого, душистого воздуха Сиднея, да и всей Австралии, она бы так и поступила. Она бы позвонила каждому и сказала: «Счастливой Пасхи. Как поживаешь? Как дети? Как ты сама? Что ты приготовила к празднику? Я так по тебе соскучилась. Я тебя тоже люблю». На это ушло бы минут десять, не больше. Зато все были бы счастливы. Увы, она не могла этого сделать, причем сама не знала почему.

Вместо этого она зарылась головой в подмышку Ричарда, опершись о его сильное, крепкое, надежное плечо, и мысленно вытащив себя из прошлого, заставила вернуться в настоящий момент.

Рори открыл электронную почту и перечитал письма. Он сам не знал, почему он это делал. Это было все равно что отковыривать края пластыря, присохшего над омерзительной инфицированной раной. В этом не было никакого смысла. Содержание письма тоже плохо укладывалось в голове. В это время в прошлом году они с отцом зависали в его тату-салоне. Теперь же отец жил с его бывшей подружкой и матерью его дочери в коммуне хиппи. Это письмо все-таки надо было перечитать. Вдруг он пропустил какое-то важное слово или фразу и потому превратно его понял? Но нет. Вот оно. Написано черным по белому. Адский любовный треугольник. Да нет же, еще хуже, любовный квадрат, потому что он тоже часть этой фигуры.

Он видел их каждый день, мужчин вроде своего отца, пожилых, уставших, забитых и запуганных женами, которые боялись уподобиться собственным друзьям, неспособных принять тот факт, что они никому не нужны. Они приезжали сюда, в этот уголок мира, и находили женщин, которые помогали им свыкнуться с мыслью, что быть лузером вовсе не так обидно, как кажется. И вот теперь его отец пополнил их ряды. Какой позор.

Неужели отец действительно думает, что он интересен Кайли? Что ей нужен его ум? Его тело? Его сексуальность?

Рори невольно поежился.

Конечно же, нет! Колин нужен ей лишь затем, чтобы сохранить связь с его семьей. Чтобы не утратить связь с ним, Рори, отцом ее ребенка.

Рори перечитал письмо еще раз и закрыл.

Правду про отца и Кайли он узнал несколько месяцев назад. Они оба написали ему. Такие покаянные письма. Раньше отец не поддерживал с ним связи. Это было первое письмо, которое Рори получил от него. И адресовано оно было не ему лично, а сразу всем троим его детям. Впрочем, Рори это не слишком задело. Подумаешь, пожал он плечами.

Он уже давно не переживал по этому поводу, давно оборвав те редкие оставшиеся нити, что когда-то связывали его с семьей. Так что какая разница? Его это не колышет. Ему наплевать, как там Мэган и ее дети. Ему наплевать, как поживает его чокнутая мамаша и ее больная подружка. Наплевать, что с этой дурочкой Бет и ее занудливым новым бойфрендом. Ему наплевать, как живут Кайли и ее ребенок и что, собственно, происходит с его собственным папашей. Наплевать, как Тиа его называет, – папой, дедом или кем-то еще. Кому вообще есть до этого какое-то дело? Ну серьезно?

Рори вышел из интернет-кафе и вытащил из кармана мобильник. Звонил Оуэн.

– Слушаю.

– Привет, ты где?

– На Му-2. Как раз иду домой.

– Какого хрена ты там забыл?

– Никакого, проверял электронную почту.

– Срочно давай сюда. Я серьезно. Прямо сию гребаную секунду.

Сердце Рори забилось как бешеное. Он ускорил шаг.

– Эй, что там у тебя происходит?

– Ты, главное, давай сюда. И убедись, что за тобой нет хвоста.

– Чего? – Рори машинально оглянулся. Он не знал, что ожидал увидеть, однако решил, что, если бы ему грозила какая-то напасть, он бы ее сразу заметил.

– Скажи, я должен это выбросить? Что мне делать?

Но Оуэн уже дал отбой. Рори почувствовал прилив адреналина. Он сам не заметил, как с ходьбы перешел на легкий бег, и то и дело оглядывался через плечо. Чтобы добраться до клуба, у него ушло минут двадцать. Когда он распахнул двери и шагнул в заднюю комнату, то уже обливался потом. Оуэн сидел за письменным столом. Работающий вентилятор ворошил листы бумаги на столе. Сам Оуэн выглядел удивительно спокойным. Непробиваемым. На стульях перед ним сидели двое тайцев в брюках и рубашках с короткими рукавами. Когда Рори вошел, оба вскочили и посмотрели на него. Рори смутно узнал одного из них. Где-то он его уже видел.

– Это он, – произнес Оуэн. – Тот самый человек, что поставляет в мой бар наркотики. Арестуйте его.

Оба тайца кивнули. Один из них встал и развернул Рори спиной к столу Оуэна; второй тем временем надел на него наручники. Затем руки тайца обшарили его карманы, откуда извлекли пакетики с таблетками и порошком. Его товар.

– Оуэн? – выдохнул Рори, глядя на своего друга снизу вверх и вдыхая запах теплого дерева письменного стола. – Ты что, приятель?

– Ты мне не приятель. Ты наркоторговец.

Оуэн поднялся и открыл тайским полицейским дверь. Ощущая на себе их крепкие руки, Рори умоляющим взглядом посмотрел через плечо на своего друга.

– Я серьезно, Оуэн, в чем дело? Что за фигня? Что происходит? – Последние слова он прокричал сквозь закрытую дверь. Его каблуки волочились по полу клуба. Девушки и посетители в ужасе смотрели на него. – Ради бога, да помогите же мне, хоть кто-нибудь! Оуэн!

Каким-то образом два полицейских-тайца выволокли его на улицу. Они что-то кричали ему на тайском, время от времени вставляя английские слова.

– Не дергайся. Просто иди вперед!

На улице их ждала полицейская машина. Идя в клуб, Рори не заметил никакой машины. Его грубо запихали внутрь и захлопнули за ним двери. Он оказался на раскаленном металлическом полу. Внутри фургон провонял потом и табаком. Машина медленно поползла по забитым людьми улицам. Рори закрыл глаза и снова увидел лицо Оуэна. Спокойное, непробиваемое выражение профессионального разочарования, а под ним – удовлетворение по поводу того, что он решил проблему и сумел выйти сухим из воды. Спас свой бизнес.

Рори сник. Черт, он едва ли не свято уверовал в то, что Оуэн его друг. А ведь голоса в его голове не раз твердили ему: «Не доверяй этому типу. Он преследует лишь свои интересы. На тебя ему наплевать». Но Рори пропускал мимо ушей эти предостережения и наивно убедил себя, будто занимает в грязном, продажном мирке Оуэна особое место. Разозлившись на самого себя, Рори больно вжал себе под ребра локти.

– Вот гад! – крикнул он, давая выход злости, и ткнул подметками в стены фургона. – Вонючий, гребаный гад!

Он был готов выть и плакать от отчаяния. Еще пару раз лягнув фургон, он попытался взять себя руки. Глубокий вдох. Выдох. Спокойно, чувак. Что случилось, то случилось. Это должно было случиться. Это висело над ним с того момента, когда в Испании он бросил Кайли одну с восьмимесячным ребенком. Молот и наковальня над его головой. И вот теперь они обрушились на него.

Ну что ж, подумал он. С кем не бывает.

10

Вторник 11 января 2011 года

Дорогой Джим!

Я знала, что ты меня поймешь. Честное слово, у меня такое чувство, будто я могу рассказать тебе все, абсолютно все. И я надеюсь (да-да!), что и ты чувствуешь то же самое. Я подозревала, что твое «молчание» на Новый год было результатом «перебора». Ничего страшного. По крайней мере, в том, что касается алкоголя, ты более-менее держишь себя в руках. (Время от времени мы все имеем право тряхнуть стариной! Даже алкоголики.) Что, кстати, применительно ко мне и моему так называемому «накопительству». Эх, Джим, даже мне самой видно, что я потихоньку теряю над этим процессом контроль. И дело даже не в том, что вокруг меня груды всякой всячины. Честное слово, с этим я могу жить. Я даже все это люблю. (Хотя и скучаю по своей кухне, своей ванной, по тем вещам, которые я больше просто не в состоянии видеть. Фотографии, любимая одежда, другие вещи. Ну да ладно…) Нет, вещи – это не проблема. Проблема – отсутствие денег. Колин, мой бывший муж, раньше высылал мне деньги, но потом эта сучка, с которой он живет, велела ему прекратить делать это. По ее словам, он, видите ли, «слишком много помогал мне». Боже мой, Джим. Я была готова их придушить. А этот его тон, такой снисходительный, как будто я маленькая девочка, а он мой дорогой папочка, который ради благого дела вынужден быть жестоким. У меня нет слов. Я с тех пор не общаюсь с ним. Мерзавец. Из-за него я сейчас едва ли не питаюсь святым духом. Но все равно (да поможет мне господь) продолжаю ПОКУПАТЬ. Да-да, я трачу деньги, которых у меня нет, покупая то, что мне не нужно, и не могу ничего с собой поделать. Абсолютно ничего. Я прихожу в супермаркет с пустым кошельком, пытаюсь наскрести мелочь, чтобы расплатиться за покупки, половину которых вынуждена вернуть на полки. Я часто голодаю. Ну не смешно ли? Голодаю, но при этом покупаю всякую ненужную чепуху. Потому что мне нравится покупать милые мелочи вроде картинки на стену или упаковки бельевых прищепок. Это доставляет мне большее удовольствие, чем еда. Да-да, Джим, так оно и есть. Уверена, что ты понимаешь. Знаю, что иначе быть не может.