Предел обороны - Игорь Огай

Тома открыла на первый же стук — сразу распахнула дверь, даже не спрашивая «кто?». Павел разинул было рот для отповеди, но смолчал. Она явно не спала этой ночью, а для бодрствующего ментала почувствовать угрозу…

— Рано у тебя начинается утро, — сообщила она, отступая от двери.

— Обычно, как у всех, — буркнул Павел. — Просто порой затягивается вечер…

— Вечер — это да, — туманно отозвалась студентка. — Если с хорошим человеком… Да под коньячок…

— Какой еще?.. — удивился Павел. И только тут вдруг словно прозрел.

Вешалка. Обувная полка. Запах дешевого табака на всю квартиру.

Для следующей реплики Павел набрал в грудь побольше воздуха.

— Сергеев! Какого хрена?!

— А я виноват, что тебя дома вечно нет? — раздалось в ответ из гостиной. — Заходи давай, чего в коридоре трешься, как неродной?

Совет был насколько наглый, настолько и дельный. Павел хлопнул дверью и под виноватым взглядом Томы прошел в собственный номер.

Опер развалился в его любимом кресле напротив выключенного телевизора. Его ноги — без ботинок, слава богу, — покоились на журнальном столике. Кроме них, здесь же пребывала переполненная окурками пепельница, пара оберток от сникерсов и две бутылки из-под «Русского стандарта» — одна пустая, другая початая.

Початая до половины была заполнена темно-коричневой, даже на вид немного тягучей жидкостью.

— Слушай, ты коньяк розливной, что ли, брал? — расслабленно осведомился Федор. И, не дожидаясь ответа, добавил: — Хороший, черт. Местечко запалишь?

Павел обернулся на Тому — та легонько пожала плечиками.

— Ну не пью я водку, — сообщила она. — Ну извини.

— А я пью, — выдавил Павел. — Особенно сегодня, знаешь… Такой, блин, вечерок выдался.

— Ну ладно, погоди. — Она взяла пустую бутылку и отправилась в ванную.

Павел проводил ее совершенно диким взглядом и, пнув ноги Сергеева со стола, прошел к другому креслу. Уселся.

Вот такая вот история, значит… Метр шестьдесят с кепкой, пятьдесят пять килограммов живого веса, серые наивные глаза и абсолютное могущество. Повелительница мира, блин, не больше и не меньше. Менталы тысячу раз правы — чем скорее дар Тамары рассосется, тем лучше. Лучше для всех, и в первую очередь — для нее самой. Планы шефа и надежды Филиппыча привлечь ее для работы в отделе были чистой воды авантюризмом.

— Ты как здесь? — спросил Павел, не особенно-то интересуясь, если честно, ответом.

В ванне характерно булькала вода. И параллельно с бутылкой душа его наполнялась ледяным страхом. Не в первый раз Павлу стоять между сильными мира сего, смягчая удары молота по наковальне собственными нервами. Но, пожалуй, еще ни разу чужая сила не была в руках столь непредсказуемой особы. Если не сказать — взбалмошной, опасной не злыми намерениями или планами по переустройству вселенной, а элементарным отсутствием жизненного опыта и юношеским суждением о мире в черно-белых красках.

— Да сам толком не знаю, — признался опер. — Филиппыч позвонил, просил навестить да присмотреть… Тачка моя цела у тебя?

— Что? — Павел с трудом сосредоточился на происходящем. — Да, цела… А мой «Мерседес»?

— Вдребезги. — Довольная улыбка Федора растянулась до ушей. — Как ты и просил. Но знаешь, это того стоило — видеть рожу Градобора, когда он на «твой» труп обгорелый смотрел…

Сергеев даже причмокнул от этого воспоминания.

Тамара вернулась из ванны с мокрыми руками и полной, покрытой изморозью бутылкой. Ни секунды не сомневаясь в ее содержимом, Павел плеснул себе прямо в коньячный бокал и выпил, никого больше не приглашая.

— Н-да, — протянул Сергеев. — Культура так и прет… А даме налить?

Павел поднял глаза на Тамару, успевшую уютно устроиться на диване. Знает? Нет?.. А может быть, и ответ уже заготовила на его еще не высказанную просьбу?

— Тома, — позвал Павел и откашлялся. — Есть одно дело, Тома… Очень серьезное.

— Конечно, — просто ответила та. — По-другому и быть не могло.

Павел проглотил шпильку.

— Почему не могло?

— Ну не пропадать же добру. — Она усмехнулась, разжигая на ладони… маленькую голограмму земного шара!

Павел застыл с открытым ртом. Слишком яркая иллюстрация к его собственным мыслям! Слишком очевидный намек!

Она все знала, конечно.

Она давно получила все нужные ответы, возможно, лишь задав мысленный вопрос. И она все давно решила.

— Тогда просто скажи: да или нет, — предложил Павел.

— Это вы о чем? — беззаботно осведомился Сергеев. Он как раз закончил разливать коньяк и повернулся к Тамаре отдать рюмку.

И тоже застыл, глядя на голубой шарик в ее руке. Похоже, за прошедший «вечер» студентка ни разу не демонстрировала свои способности настолько явно.

— А-а… — протянул опер с явным разочарованием. — Тамарочка! И ты туда же!..

— Не волнуйся, Федь. Это ненадолго. — Она сдула голограмму с ладони и взяла бокал, переводя взгляд на Павла. — Если просто, тогда, конечно, нет. Вот только ничего и никогда не бывает у нас просто. Поэтому я сначала спрошу: зачем?

— Что — зачем? — на всякий случай переспросил Федор. — Паша, может, хватит на сегодня этих ваших внеземных заморочек? В кои-то веки с симпатичной девушкой познакомился, и та феей, блин, оказалась! Давай хоть «похороны» твои обмоем, что ли…

— Давай, — согласился Павел. Напиться все равно не получится, но растормозить умеренное ощущение пофигизма сейчас было необходимо. — Только про похороны не обольщайся. Если Градобор на ногах — эта маскировка ненадолго.

— Ненадолго… — проворчал Федор. — Все у вас не как у людей…

Он выпил свой коньяк. Тома с легкой улыбкой салютовала Павлу и пригубила. Тот криво улыбнулся и опрокинул свой бокал.

— Зачем? — повторил он за Тамарой, и вкус у этого слова оказался гадкий, совсем как у водки. — Рациональное объяснение ты наверняка знаешь. И оно тебя не устроило…

— Я знаю, — согласилась Тома. — Смарры, камень оси, обещание всей своей крови… Могущество ящеров и вся Ассамблея под пятой в придачу. Цена высока, кто спорит. Но… Не обижайся — это очень походит на попытку выжать из меня напоследок хоть что-нибудь, если уж я бесполезна для вашего отдела…

Павел отвел глаза и не нашел что возразить. Слишком успешно он гнал эту мысль от себя по дороге.

— Ящеры не смогут вернуть тебе твою силу, — выговорил он. — Да тебе ведь это и не нужно. Но остальное — почти все что угодно…

— Павел! — Она перебила резко, с отчетливой обидой в голосе. — Оставь! У меня еще есть пара дней, за это время я могу обеспечить себе любое будущее. Лю-бо-е!

— Конечно, — произнес он и, едва не подавившись, проглотил мерзкий вопрос: «Только себе?»

— Так что джинн на службе в отделе — это здорово. Но без него вы тоже справитесь.

— Конечно, — тупо повторил Павел. — Рано или поздно… Но есть ведь еще кое-что, Тома. Ты когда-нибудь держала в руках чужую судьбу? Не жизнь родного человека или врага за горло, а судьбу постороннего, ничем тебе не обязанного, но и ничем не провинившегося? Сомневаюсь, школьно-юношеские романы здесь не в счет. Но только так вышло, что теперь от тебя зависят судьбы миллионов разумных. Можно даже сказать громко и патетично: судьба целого мира. Я никогда не возьмусь судить, хорош он или плох. Я не возьмусь судить, правы они или нет, а если да, то по отношению к кому… Потому что они просто живут так, как умеют, как им назначено Древом.

— Не обманывай хотя бы себя, — снова перебила Тома. — Ты же их почти ненавидишь именно за то, что они такие и живут как умеют.

— Да, — легко согласился Павел. — Может быть, и ненавижу… во всяком случае, некоторых из них. Только это не имеет никакого значения, потому что не дает права решать судьбу всех остальных.

— Правильно. — Тома криво усмехнулась и порывистым движением допила рюмку. — Ты хочешь, чтобы это сделала я!

— Да ни фига! Я хочу, чтобы ты всего лишь позволила им самим сделать свою судьбу. Заряди камень, и пусть только попробуют после этого не выжить!

Павел вытащил кольцо и под ошеломленным взглядом Сергеева бросил его перед собой на стол.

— Вот это да… — выдавил опер.

Посмотрел на Тому. Ее рейтинг в глазах Федора стремительно рос, он слишком хорошо помнил роль этой безделушки в кризисе недельной давности. Сама же студентка не отрывала взгляда от кольца.

— Так и знала, что этим кончится, — прошептала она. — Как только увидела его… Тысячи миров в Древе нулифицируются ежеминутно, Павел. Не в твоих силах спасти всех! И даже не в моих…

— Безусловно. — Он кивнул. — Законы Древа не в нашей власти. Но если вселенная распорядилась так, что мне… и тебе выпал шанс… Смотри-ка, я начал говорить как гиперборей. И все же… Когда-то я участвовал в нулификации одного из миров. Это было нужно не только Ассамблее — Земле тоже. Я застрелил их агента… Агентессу. А потом стоял и смотрел, как она умирает и вместе с ней умирает ее мир — сателлит ветви атлантов. Миллиарды не каких-то разумных ящериц — людей. Но вселенная распорядилась так, что либо мы, либо они, а значит, никаких угрызений совести… Только сейчас такой выбор не стоит.