Пешка в большой игре - Данил Корецкий

Необычного и странного в смерти геологов было хоть отбавляй. Что могло взорваться с такой силой? Газ, вырвавшийся из скважины? Джошуа не высказывал своего мнения по поводу официальной версии, но за полвека блужданий по пустыне ему не приходилось слышать о подобных случаях. А куда делся третий? Незадолго до того, как Джошуа оставил лагерь геологов, к ним присоединился еще один парень, как он сказал – из Лон-Пайна. Значит, трупов должно быть три! А если их все же два – должен быть живой свидетель или хотя бы его следы! Кстати, в Лон-Пайне никто не пропадал, и вообще, человека, которого описывал Джошуа, там никогда не видели.

Зато в местной гостинице был убит заезжий коммерсант, чего здесь не случалось уже сорок лет, с тех пор как картежник Джек застрелил в пьяной драке молодого Симса. Убийство произошло в день катастрофы у геологов.

Темная история. Недаром столько людей проявили к ней интерес. Но долгая жизнь в пустыне отучила Джошуа удовлетворять чье-то любопытство. Лучше всего прикинуться старым, потерявшим память пнем. Потому что некоторые вопросы откровенно пахли смертью. Джошуа не смог бы объяснить, как он это определил. Но когда здоровенный угрюмый лоб, назвавшийся репортером, а три месяца спустя еще один хмырь с бегающими глазами выспрашивали разные мелочи и подробности, он уловил излучаемую волну угрозы и почувствовал себя единственным и чрезвычайно опасным свидетелем.

Пришлось завести собак и таскать всюду с собой заряженный дробовик. Может, это было излишним, но Джошуа руководствовался мудрым принципом, не раз спасавшим ему жизнь: если речь идет о собственной безопасности, то лучше переоценить опасность и перестраховаться в мерах защиты.

Если бы старик знал, что здоровяк – репортер" на самом деле являлся сотрудником подотдела физических воздействий Главного разведуправления России по прозвищу Карл, он бы не посчитал, будто переоценил опасность.

Вечером к небольшому домишке Джошуа подкатил пыльный, явно взятый напрокат «Шевроле» заказчика. Джошуа передал мешок с королевской змеей и другой, поменьше, – с двумя ящерицами семейства игуановых. Взамен он получил триста долларов. Обе стороны остались довольны сделкой, хотя коммерцией она была только для старика, а для давнего агента КГБ СССР по прозвищу Джо – эпизодом боевой операции.

Через час на развилке дорог Джо увидел условное помаргивание фар и ответил соответствующей серией вспышек. Потом выгрузил мешки у дорожного знака и уехал. По соображениям конспирации он не должен был знать, кто забрал груз.

В течение ночи мешки перегружались еще несколько раз. После последнего участка пути опытные руки сделали ящерицам и змее усыпляющие инъекции, их упаковали в прочные ящики со льдом, которые, минуя таможенный, санитарный и пограничный контроль, были погружены в самолет, вылетающий в Москву. Этим же рейсом официально следовало закупленное Министерством геологии буровое оборудование.

Когда самолет взмыл в воздух, резидент бывшего ПГУ с облегчением перевел дух. Медленно спадало напряжение в замкнутой на него агентурной сети, охватывающей Запад США. От «пикового» режима напряженной работы десятки людей возвращались к привычной, размеренной жизни. Боевая операция для них была завершена. Службе внешней разведки о проведенной акции не сообщалось. Так предписывалось в шифровке, переданной по личному каналу председателя КГБ, а резидент был достаточно опытен, чтобы не нарушать приказы подобного уровня, какие бы изменения ни происходили в далекой России.

В Москве операция только разворачивалась. Неожиданно Верлинов столкнулся с препятствием, которого совершенно не предвидел.

– Я устал, у меня нервы ни к черту... Я в отставке, наконец!

В обычной квартире обычного дома, расположенного в обычном районе Москвы, жил человек с нарочито усредненным именем – Иван Петрович Иванов, в прошлом нелегал Первого главного управления, десять лет проработавший на Западе США, реализовавший ответственную операцию, чудом спасшийся от смерти и ускользнувший от идущих по следу агентов ФБР. Не было ничего удивительного, что он хотел покоя.

– Я отказываюсь! Отказываюсь наотрез! – Хозяин отводил взгляд, Верлинову послышался тяжелый дух перегара. Что ж, так часто бывает... Годы нервных перегрузок, постоянные стрессы не проходят бесследно.

– Подберите похожего человека, загримируйте, я позанимаюсь с ним. – Бывший нелегал понимал, что если к нему явился лично генерал госбезопасности, то отвертеться будет непросто. Но он старался.

– Мы гримируем человека под Чена, – пояснил Верлинов. – Два актера – это уже кино. Нам нужен железный первый план. Чен мертв, его ни о чем не попросишь. Поэтому я прошу вас.

– Я никогда не заставлял себя просить...

У человека заметно дрожали руки и подергивалась щека. Старый Джошуа узнал бы, конечно, рыжего геолога, понимающего толк в чае, но непременно отметил бы, что он сильно сдал. Верлинов подумал, что его тоже придется гримировать.

– Но есть предел крепости, я уже выработал свой ресурс! Может быть, я сломался рано, но этот последний год под подозрением меня доконал, а особенно покушение... Я стоял на грани, понимаете, на грани...

– Конечно, понимаю, – мягко сказал генерал. – Но сейчас никакого риска нет. Вы не покидаете территорию СССР, с вами постоянно находятся вооруженные бойцы охраны. Что может случиться? Пять минут перед видеокамерой – и все! Вся экспедиция займет три, от силы пять дней! Мы можем вывезти вас раньше, спецрейсом...

– Я боюсь выходить из дома! Я болен, мне надо лечиться! Ну снимите меня здесь, в какомнибудь павильоне, или сделайте наложение...

– Пленка должна быть абсолютно подлинной. Но раз у вас расстроены нервы, мы вам поможем. У нас есть психотерапевт-гипнотизер, он модифицирует вашу личность. Исчезнут опасения, пропадет чувство тревоги, страха...

– Правда? – На лице разведчика мелькнула тень надежды.

– Конечно! – уверенно сказал Верлинов. Собеседник вышел из глухой защиты, у него появился интерес к разговору. Это главное. Самое трудное – заставить сделать первый шаг. Потом весь путь проходится незаметно.

В течение следующего часа начальник одиннадцатого отдела рассказывал отставному разведчику о многочисленных успехах психотерапии, и почти все, о чем он говорил, было правдой.

– У меня невроз, мания преследования, я это прекрасно понимаю, – оживившись, говорил разведчик, и то, что он проявлял критичность самооценки, являлось хорошим признаком. – Меня направляли в санаторий, и в нашей больнице я лежал... Но сильного специалиста у них, видно, нет: микстуры, пилюли, капли да витаминные уколы.

– Сегодня же вы начнете курс. – Верлинов глянул на часы. – В шестнадцать к вам приедут. Только... Вы знаете, как ревниво врачи относятся к вмешательству других специалистов. Поэтому лучше не говорите ничего своему доктору.

– Само собой, – кивнул разведчик. – Да я уже давно в поликлинику не ходил – все равно толку нет!

– И еще... – осторожно, прощупывающе продолжал Верлинов. – С выделением Службы внешней разведки в самостоятельное ведомство иногда возникают проблемы взаимодействия... Та же конкуренция. Поэтому я попрошу не сообщать вашему куратору о наших контактах.

Хозяин молчал. Каждый разведчик, вернувшись «с холода», получает пожизненного куратора – действующего сотрудника разведки, решающего все возникающие вопросы: от бытовых проблем до обеспечения безопасности. Основная же задача кураторства далека от альтруизма – постоянный и повседневный контроль за «бывшим», который до самой смерти остается носителем секретов, иногда очень важных. Неискренность с куратором – серьезный проступок.

Однако данный случай – особый. В конце концов, только государственный идиотизм расчленил единый организм КГБ на куски, которые вынуждены иметь секреты друг от друга.

– Хорошо. – Разведчик наконец кивнул.

– Отлучку придется залегендировать. Вы же раньше периодически выезжали на рыбалку?

– Да, с этим проблем не будет.

– Ну и отлично. – Верлинов встал и крепко пожал руку бывшему нелегалу.

Глава восемнадцатая

Платонова привезли в ГУВД, в отдел по борьбе с коррупцией. Допрос вел следователь военной прокуратуры. Майор милиции – хозяин кабинета и капитан из службы внутренней безопасности одиннадцатого отдела сидели слева и справа от подозреваемого, то ли охраняя его, то ли участвуя в допросе.

– Почему «военной»? – сразу же, как следователь представился, задал Платонов мучающий его вопрос.

– Уголовное дело возбуждено по факту разглашения государственной тайны. Возможна переквалификация на измену Родине в форме шпионажа. Вы – сотрудник военизированной организации. Поэтому расследование относится к нашей компетенции, – четко объяснил следователь.

Платонов уловил из данного ответа только одно – вляпался он по самые уши. И неважно, что все вокруг безнаказанно воруют, хулиганят, грабят, убивают, берут взятки, беззастенчиво растаскивают страну на большие и маленькие куски, – его отделили от всех, вытащили за ухо из общей кучи на обозрение и за жалкие полмиллиона раскрутят на всю катушку: и в газетах ославят, и по телевизору взяточника в погонах покажут, и под трибунал отдадут, а он как грохнет: к исключительной мере!